Контрольный выстрел - Михайлов Александр Георгиевич

«В лучшем случае включат счетчик. А в худшем?»

Думать об этом она просто не могла: становилось страшно. Деньги, поставленные на кон, — всего-то лимон баксов — были лишь средством, условием для получения сногсшибательных барышей. Они могли измеряться и миллиардами, и...

Даже то, во что Терехова была посвящена, приводило в трепет и на первый взгляд казалось нереальным. Всех обстоятельств она, естественно, не знала, знать не могла, да и не хотела: Лидия Максимовна была винтиком, малюсенькой шестереночкой в мощном механизме невероятной силы. Пусть мелочью, но существенной, без которой весь этот механизм становился безжизненным. Во всяком случае, так ей казалось до сегодняшнего вечера.

Но, осознав собственную ничтожность на фоне грандиозного плана, она тем не менее отдавала себе отчет, что на данном, весьма ответственном этапе ее роль стала определяющей. И если она ее не сыграет или сыграет фальшиво, спектакль закончится без участия Тереховой.

Лидия Максимовна не знала главных действующих лиц, не имела цельного представления о сценарии, но была уверена, что тот умный и могущественный, который ставит этот захватывающий спектакль, внимательно наблюдает за ней.

Люди, стоящие на вершине гениально сконструированной пирамиды, продумали все до мельчайших деталей. Они напрягали мозги, вкладывали деньги, просчитывали маршруты движения огромных сумм. От миллиметра до микрона, от месяца до секунды- Подобная многоступенчатая операция была по силам только мощной аналитической структуре, знакомой с тонкостями нынешней экономики, а точнее экономического беспредела. Не раз на пути людей, замысливших это, появлялись преграды. Правовые рифы они обходили легко и не напрягаясь — своих юристов было как песка в Сахаре. С оппонентами тоже проблем не возникало. Деньги были мощным аргументом в любом споре. Если спор не удавался, действовали по логике: есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы.

По меньшей мере от пятерых наиболее капризных (Лидия Максимовна знала это точно) осталась только черточка между двумя датами — рождения и смерти.

Первая смерть одного из этих пятерых ее просто потрясла. Она его знала так, как знают самого близкого человека.

Крепкий здоровый мужчина, преуспевающий и цветущий как в жизни, так и бизнесе, он казался богом. У него было все — деньги, успех, власть, интересное процветающее дело. У него была прекрасная жена и не менее ослепительная любовница. Было то, что другим кажется нереальным...

Не было одного — чувства самосохранения. Он упал в шахту лифта в своем доме. Трагическая случайность.

Вскоре утонул его компаньон. Купался и...

Цепь роковых обстоятельств неожиданно приняла характер закономерности. Смерть от несчастных случаев косила людей исключительно на одной поляне. Правоохранительные органы, далекие от внутривидовых процессов, благополучно «изучив» обстоятельства, списывали дела в архив с пометками «автокатастрофа», «несчастный случай», «самоубийство»...

Столь же случайным, на первый взгляд, казалось и появление преемника того человека, что упал в шахту лифта. Этот преемник, возникший непонятно откуда, буквально подхватил оставшееся без хозяина дело. Подхватил и «понес». Через некоторое время сменился практически весь аппарат, а затем и само дело. То, ради чего создавалась фирма, на чем процветала, ушло куда-то вдаль и в сторону. Появились новые люди, странные и темные. Но деньги оставшимся на службе шли исправно, а потому сохранившиеся аборигены не роптали.

Не роптала и Лидия. Несмотря на возраст, она по-прежнему была маркой фирмы, символом ее стабильности. С ней считались, ее ценили. Она же считалась с обстоятельствами, но отдаваться на волю волн не желала. Как опытный гребец, Терехова боролась с ними, максимально используя течения и свойства самих волн. Когда-то она занималась греблей на байдарке и отлично знала, что побеждает тот, кто умеет использовать силу чужой волны в своих целях. Поставив свою лодку так, чтобы центр тяжести был на внешней стороне волны, она практически все время катилась под горку, пользуясь веслом только для того, чтобы не нарушить это шаткое равновесие. Спеша жить, она сменила трех мужей. Она меняла любовников, машины, квартиры...

Возраст ее уже вплотную приблизился к критическому. Год, два, а потом...

Но пока дело шло и вширь, и вверх. Размах мышления новых начальников ошеломлял.

Преемники второго и третьего трагически ушедших из жизни строптивых тоже были со стороны. Эта случайность опять-таки стала закономерностью. Приходили только с «одной стороны» и никак «не с другой». Лидия Максимовна поначалу радовалась тому, что укрепляются ее позиции: все «новые» были из ее клана. Они упорно захватывали ключевые места как в экономике, так и во власти. Но со временем Терехову стала охватывать тревога. Необъяснимая, как инстинкт животного.

Инстинкт не подвел...

Монитор делал вид, что ему скучно. Играл плохо, как самодеятельный актер. Паузу держал неоправданно долго, наблюдая за бурей чувств на лице банкира.

— Ну что? — прервал Монитор молчание. — Как решим?

— Я же сказал, что не могу... Это коммерческая тайна...

— Кончай базар. Если не нравится это условие, у меня есть другое.

— То есть? — Морозов поднял бровь.

— Ты мне даешь список наиболее состоятельных вкладчиков. Движение по их счетам, сроки поступления сумм...

— Вы с ума сошли! — Предложение было диким, безумным.

«Нет, на это я не пойду, не могу пойти... Ни за что!»

Монитор не среагировал. Он смотрел равнодушно и укоризненно.

«Глупый, там тебе ничего не будет надо. — Лидия напряглась, как перед прыжком. — Ну же, ну! Я ведь так для тебя старалась!»

— Я согласен, — тихо вымолвил Морозов.

Он сделал шаг в бездну. Он сказал то, о чем даже подумать не имел права. Теперь все стало ему безразличным. Он переступил барьер, который не мог переступать никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах.

Лидия Максимовна с облегчением вздохнула. Теперь банкир был вне опасности. Сказав «да», он оказался не только под защитой Монитора, но и всецело в ее власти. Услышанное за столом стоило много.

«Удивительно, — подумала Терехова, — еще час назад я желала только одного — отблагодарить этого юнца за фразу «Я к тебе хотел!». А сейчас?»

Сейчас он стал ей глубоко безразличен.

— Я согласен!

— За это надо выпить! — заявила Терехова.

— Я не пью! — процедил Монитор.

33

Прибывший в столичное управление госбезопасности капитан милиции Сергеев поискал глазами филера. Никого из подозрительных поблизости не увидел. Это давало уверенность: пост снят, и теперь он мог входить в Контору с чистой душой и открытым сердцем.

Еще днем капитан ломал голову, как корректно выйти из положения. Было немного стыдно (ни за что обидели коллегу) и немного боязно (вдруг накатает рапорт о применении методов «аргументированного убеждения»). Поручение руководства оказать всяческое содействие Сергеев принял, как утопающий соломинку. Содействуя, он проявил поразительную сноровку, и, как в студенческие годы, на ходу придумал и проверил не менее десятка версий. Для их изучения он, с упорством агрегата для забивания свай, давил авторитетом непосредственного начальства, кое-где прикрикивал, кого-то припугивал, притопывал... За несколько часов напряженного труда Сергеев получил весьма обнадеживающие результаты.

Сжимая в руке папку с бумагами, он вошел под своды Лубянки.

Как ни странно, здесь его встретили так, словно не было происшествия, которое на некоторое время омрачило настроение сотруднику со странной кличкой Зеленый.

Лев Александрович распахнул объятия Сергееву, как лучшему другу.

— С посещеньицем!

Сергеев осмотрелся. Кабинет как кабинет. Сейфы громоздятся серыми доисторическими чудовищами. На подоконниках — пыльные консервные банки: паек. На вешалке камуфляж, фуражки с васильковым околышем от бывшей формы КГБ. Из пустых сигаретных пачек склеен симпатичный робот. Подстаканники и пепельница, вырезанные из пивных алюминиевых банок... Оранжерея кактусов...