Весь Хайнлайн. Свободное владение Фарнхэма - Роберт Хайнлайн

— Ну, и как тебе моя гипотеза, Хью?

— Я стараюсь быть беспристрастным и пока одно могу сказать: мы не должны рассчитывать на то, что встретим других разумных существ.

— Мне нравится твоя теория, Барбара, — заявил Дьюк. — Она объясняет все. Выстрелены, как арбузная косточка из пальцев. Фью-ить!

— Да, и оказались здесь.

Дьюк пожал плечами.

— Пусть эта гипотеза войдет в историю как теория Барбары Уэллс, «теория переноса в пространстве», и будет безоговорочно принята всеми. Принято единогласно, на этом заканчиваем. Я, например, чертовски хочу спать. Кто где спит, Хью?

— Минутку. Друзья, позвольте представить вам моего заместителя по распределению. Сын мой, поклонись публике, — Хью объяснил свою программу экономии. — Дьюк с течением времени усовершенствует ее, но суть я вам изложил. Допустим, я на земле нахожу согнутый гвоздь — виновный получает соответствующее количество плетей. За серьезное нарушение, например, за трату спички — протаскивание под килем. Еще одно нарушение — и виновного вешают на городской площади при большом стечении народа.

— Ха! А мы все будем смотреть!

— Помолчи, Карен. Конечно, я шучу. Никаких наказаний не будет, просто вы сами должны осознать? что непростительно бессмысленно тратить то, чего вам никогда больше не увидеть как своих ушей. И я хочу произвести еще одно назначение. Доченька, ты, кажется, владеешь стенографией?

— Ну, это слишком сильно сказано. Мистер Грегг, наш преподаватель, вряд ли придерживался такого мнения.

— Хью, я знаю стенографию. А зачем она тебе?

— О’кей, Барбара. Я назначаю тебя нашим историографом. Сегодня — День Первый. В принципе, можешь использовать привычный календарь. Только придется его немного сдвинуть, судя по звездам, сейчас зима. Каждый день ты должна фиксировать события, а потом расшифровывать записи. Тебе также присваивается звание «хранительница огня». Я полагаю, что вскоре ты станешь ею на самом деле: нам придется разжигать огонь и сохранять его. Ну вот и все. Прошу прощения, Дьюк, что задержал.

— Хью, я буду спать в хранилище. А ты ложись на койку.

— Погоди еще секунду, братишка. Папа, а нельзя нам с Барбарой помыться в хранилище? Нам это просто необходимо. Девушки, которые копают выгребные ямы, обязаны мыться.

— Конечно, Карен, — согласился Дьюк.

— С водой проблемы нет, — сказал Хью, — но вы с не меньшим успехом можете утром выкупаться в ручье. Помните только одно: пока одна купается, вторая должна быть начеку. Я ведь не шутил насчет медведей.

Карен вздрогнула.

— Я и не думала, что ты шутишь. Кстати, папочка, где нам справлять нужду? В туалете? Или терпеть всю ночь до утра? Правда, я не уверена, что дотерплю. Я, конечно, постараюсь: очень не хочется среди ночи играть в прятки с медведями, но…

— Надо думать, туалет остался на своем месте.

— Ну… я думала, что теперь, когда у нас эти новехонькие отхожие места…

— Да пользуйтесь, пользуйтесь.

— О'кей! Братишка, тогда дай нам с Барбарой водички для туалета и можешь отправляться спать.

— Мыться вы раздумали?

— Помыться мы можем и в женской спальне, когда вы все уляжетесь почивать. Таким образом ваше смущение целиком останется при вас.

— А меня бы это вовсе не смутило.

— Что очень плохо.

— Тихо, — вмешался Хью. — Мы должны следовать правилу «Нет — ложному стыду». Здесь мы скучены хуже, чем в московской коммунальной квартире. Вы знаете, что говорят японцы по поводу наготы?

— Я слышала, что они моются совместно, — сказала Карен. — И была бы очень рада последовать их примеру. Горячая водичка! Это, я вам скажу, вещь!

— Так вот, они говорят следующее: «Видят наготу часто, но рассматривают редко». Не подумайте, что я призываю вас расхаживать в чем мать родила. Но стыдиться друг друга просто глупо. Если нужно переодеться, а уединиться негде — переодевайтесь спокойно. Или взять, например, купание в ручье. Тот, кому предстоит охранять купающегося, может оказаться человеком другого пола, — иначе возникает множество сложностей. Поэтому советую: меньше обращайте на это внимания, — он взглянул на Джозеф. — Вышеизложенное в большой степени относится к тебе. Я заметил, что ты особенно щепетилен в этих делах.

— Так уж я воспитан, Хью, — упрямо ответил Джо.

— Вот как? В таком случае придется тебе забыть об этой стороне твоего воспитания. После целого дня тяжелой работы, может статься, только Барбара будет в состоянии охранять тебя от медведей.

— Я все-таки рискну выкупаться в одиночку. Что-то я не видел поблизости медведей.

— Джо, не мели чепухи. Ты мой заместитель.

— Не по своей инициативе.

— Очень скоро ты перестанешь им быть, если не сменишь пластинку. Будешь купаться, когда тебе нужно и под охраной любого из нас.

— Нет уж, благодарю покорно, — заупрямился Джо.

Хью Фарнхэм вздохнул.

— Вот уж от кого, а от тебя я такого не ожидал. Дьюк, ты не поможешь мне? Я имею в виду «ситуацию номер семь».

— С удовольствием! — Дьюк схватил ружье и начал деловито заряжать его. У Джо отвисла челюсть, но он не пошевелился.

— Это лишнее, Дьюк. Оружие ни к чему. А теперь, Джо, возьми только ту одежду, в которой был вчера вечером. За одежду, которая припасена для тебя, платил я. Так что тебе больше ничего не причитается, даже спички. Можешь переодеться в кладовой — ведь превыше всего ты ценишь свою скромность. Насчет жизни — не знаю. Давай пошевеливайся.

Джозеф медленно спросил:

— Мистер Фарнхэм, вы это серьезно?

— Сейчас я не менее серьезен, чем ты, когда прицеливался в Дьюка. Ты помог мне прижать его. Ты слышал, как я сам прижал свою жену. Так могу ли я после этого спустить тебе то, чего я не стерпел от них? Боже всемогущий, да ведь тогда в следующий раз мне придется схватиться с девицами, после чего группа распадется и мы все погибнем. Поэтому я предпочту, чтобы ты ушел один. Даю тебе еще две минуты на прощание с Доктором Ливингстоном. Кота с собой взять не позволю: я не желаю, чтобы он был съеден.

Док сидел на коленях негра. Джо медленно поднялся, все еще придерживая кота руками. Он был ошеломлен.

— Если, конечно, ты не предпочтешь остаться с нами, — добавил Хью.

— А можно?

— Можно, но только на общих для всех условиях.

По щекам Джо медленно скатились две слезы. Он потупился, погладил кота и тихо сказал:

— Тогда я останусь. Я согласен.

— Отлично. В таком случае для подтверждения своего согласия извинись перед Барбарой.

Барбара была слегка удивлена. Она хотела что-то сказать, но потом решила, что лучше не вмешиваться.