Джаз в Аляске - Аркаиц Кано

Клара спиной почувствовала взгляд филина. Ей страшно захотелось тотчас же оказаться дома, схватить собранные чемоданы и наконец сесть в самолет. Но дорога ей предстояла долгая. Пансион находился на другом конце города, а Клара все еще ехала вдоль теплиц. Она поднесла пальцы к лицу и принюхалась к запаху. Этот желтый цветок прозывается «порох». Клара высунула голову из окна, чтобы рассмотреть в небе самолет компании «Макдоннел-Дуглас». Ornithology.[36]

Добравшись до своей комнаты, Клара перебрала в уме самые неотложные дела: почистить замшевые ботинки, которые она оставила сохнуть на подоконнике, как можно скорее отсюда убраться. Но как только Клара шагнула в гостиную, она почувствовала, что сил больше нет, как будто на нее разом свалилась вся накопившаяся усталость. Она тяжело осела на диван, чтобы немножко передохнуть. Проигрыватель она выключить забыла, и поставленная много часов назад пластинка так и продолжала вращаться, застревая на одном и том же месте.

Через несколько минут Клара подскочила на диване – ей показалось, что она проспала много часов. В этот краткий отрезок времени ей приснился кошмар: Клара шла с каким-то индейцем по железнодорожным путям, ее спутник приложил ухо к рельсу, чтобы послушать, далеко ли следующий состав. И в этот момент появился поезд и раздавил ему голову. У Клары затекла шея, зато голова оставалась на месте.

В окне она увидела серебристый самолет, летевший очень низко. «Фоккер». Самолет едва не задевал крыши домов, и Кларе показалось, что у него не все в порядке с крылом. Она всегда поднимала Боба на смех за его паническую боязнь самолетов. Клара отошла от окна и подхватила чемоданы. Потом снова поставила на пол. Чуть не забыла свинцового филина. В последнее время эта маленькая фигурка была ее лучшим другом.

Перед уходом Клара решила освежиться. Она поплескала воды на лицо, а потом провела на зеркале губным карандашом две параллельные красные линии. Боб всегда говорил, что капилляры в ее глазу напоминают рельсы. Когда она нагибалась, чтобы помыть лицо, ее черная грива свесилась вперед. Клара откинула волосы назад и вдруг вспомнила, как она прижималась носом к обнаженному телу Боба, как терлась о него, пока не добиралась до паха, и как замирала там на несколько секунд, чтобы Боб ощутил на своей коже ее дыхание. И только потом открывала рот. Когда Клара этим занималась, она прятала глаза под волосами, занавешивалась от взгляда Боба, чтобы тот не увидел, как движутся ее губы и язык. В действительности Клара всегда оставалась намного более стыдливой, чем предпочитала казаться, хотя отваги и дерзости ей было не занимать, особенно в отношениях с Бобом. Нечто подобное лежало и в основе ее решительного отказа навещать Боба в лечебнице, сколько ни упрашивал ее Николас.

Зачем ты со мной так поступил, Боб? Зачем ты заставил меня это сделать?

В конце концов, человек полностью растворяется в тех ролях, которые играет. В итоге от нас остается только смешение ролей, которые мы отважились на себя взять. Наше истинное «я» – это просто букашка, усыпленная аэрозолем. Клара всегда хотела казаться сильной и решительной, это так, однако необходимость откидывать волосы назад напоминала ей, что она далеко не настолько отважна, как ей мечталось. Но как раз когда начинаешь обращать внимание на подобные вещи, ты принимаешь самые жесткие решения.

Хуже всего ей приходилось оттого, что она вынуждена покинуть Боба в такой сложной ситуации. И все-таки он, можно сказать, сам напросился. Да и фотографии, полученные Кларой но почте, не так чтобы удерживали Клару в этом городе.

Верительные грамоты – что за идиотизм!

Она прислушалась к уличному шуму. Дети по дороге домой затеяли игру. «Расстрелять предателя! Цельтесь прямо в сердце!» В какой-то момент Кларе показалось, что эти крики обращены именно к ней.

Внутренность шкафа напоминала вагон поезда-призрака или фургон с Дикого Запада, оставленный хозяевами после нападения бандитов. Клара все еще нечетко представляла, как собирается поступить. Вернуться? Возвращение – это такое слово, для которого требуется немало гектаров мужества. Ей вспомнилась история, однажды рассказанная Бобом. Речь шла о человеке, который явился в обувную лавку с жалобой, что новые ботинки ему жмут.

…The bill collector is knockin' on the doorand my babies need new shoes…[37]

Продавец посоветовал обратиться к владельцу лавки. Появляется хозяин, торжественно снимает ботинок с ноги жалобщика, переворачивает, трясет, и на пол выпадает камушек. Сконфуженный покупатель бормочет извинения:

– Ой, простите, как же я сразу не заметил, это был просто кусочек родины…

Продавец понимающе улыбнулся:

– У одних камни выходят через почки, у других – через ботинки.

Проблемы, связанные с ботинками и с возвращениями. Цельтесь прямо в сердце! Клара инстинктивно прищурилась, хотя ее глаза от природы были узкими, словно по ту сторону ботинок, выставленных к окну на просушку, проходил последний горизонт и дальше уже нет жизни. Ее размышления нарушил несвоевременный чих. Целься ему в сердце! Согрешить однажды и не согрешить ни разу. То был только порох, как прозвали желтый Цветок.

Некто, несущийся галопом по выжженному сну

Лошадь скакала по слегка завихренным складкам необъятной пустыни. Глаза ее были матовыми, словно черный мрамор, а бег ее не имел определенного направления. Единственным ее ориентиром служила отдаленная точка на горизонте, где к небу возносилась почти неразличимая струйка дыма. Вокруг шеи лошади была завязана труба. И никакого всадника.

После продолжительной скачки длиной в несколько ночей лошадь наконец достигла той точки, где дым поднимался к небу. Перед ней, прямо посреди пустыни, стоял, как ни странно, почтовый ящик и горел, но не сгорал. Это было такое место, где и почтовый ящик, и огонь лишены всякого смысла. Лошадь на секунду приостановилась. Затем двинулась в правую сторону, наматывая все новые и новые круги вокруг этого почтового крематория.

Меловая черта

Следующей ночью Боб Иереги с помощью Джо перекинул через Великую Стену толстую веревку и выудил среди покинутых статуй мраморную фигуру, отдаленно напоминавшую французского солдата эпохи Наполеоновских войн.

Они немало попотели, пока поднимали статую и перетаскивали ее через стену, однако работа того стоила: статуя в точности соответствовала намерениям Боба. Среди множества мраморных изваяний по другую сторону стены она была одной из немногих, у которой голова сохранилась в неприкосновенности. Шапка на голове придавала солдату именно тот вид, который был нужен Бобу: она напоминала чепец медсестры. Вдвоем они дотащили статую до комнаты Боба и спрятали под его кроватью – воспользовались тем, что охранник читал последний номер «Пентхауса», врубив радио на всю катушку.

Получи стереоочки бесплатно вместе с еженедельным выпуском. Почувствуй эротику в трех измерениях! Как будто сам попадаешь в фотографию!

Следующий день протек как обычно. Медленно и неумолимо. Когда стемнело, Боб отправился в кабинет мисс Норы, хотя сегодня он и не получал вызова от старшей медсестры. Он вошел в кабинет, плавно скользя по шахматным квадратикам; мисс Нора работала за письменным столом, она посмотрела на Боба с изумлением. Пациент приблизился к столу и обхватил сестру за талию. Пока он разбирался с кляпом, пальцы Норы суматошно метались по столу в поисках кнопки Внутренней связи, добраться до которой им так и не удалось. Боб перебросил начальницу Аляски на кушетку и придавил ее лицо к подушке, которая гасила все крики, не выпуская при этом ее ног, бешено колотивших по воздуху. Он не хотел на нее смотреть, просто удерживал ее, одной рукой за шею, другой – за ноги. Вены мисс Норы сначала посинели, потом побелели.

Удерживать – это такое слово. Ты просто удерживал ее, Боб, вот и все. Теперь можешь отпускать, теперь это просто пугало.

Когда он ослабил хватку, вгляделся в лицо мисс Норы и наконец осознал, что задушил ее, Бобу было трудно представить, что он – самый обычный парень, которому нравится курить план и обмакивать хлеб в только что открытые банки с консервированными томатами. Однако на раздумья времени не оставалось. Теперь надлежало спрятать тело и устроить себе алиби, которое обеспечит ему необходимое спокойствие во время побега.

Боб спустился в свою палату, обернул мраморное изваяние простыней так, чтобы удобней было волочить по коридорам, и, немало помучившись, но стараясь не производить никакого шума, затащил статую в кабинет мисс Норы. Проникнув внутрь, он установил фигуру солдата возле окна так, чтобы казалось, что она надзирает за происходящим снаружи. Потом он облачил статую в халат старшей сестры. Положил на крышку стола сумочку Норы – внутри лежала губная помада, авторучка и кошелек, но уже без денег: что ему понадобится, так это деньги. Ему не пришлось натягивать на статую чепец: изваянной в мраморе французской треуголки было более чем достаточно. Боб поздравил себя с удачным выбором статуи. Он хороню потрудился. Завтра медсестры будут весело щебетать во дворе, полагая, что мисс Нора, как и всегда, стоит у окна своего кабинета. В общем-то, для них это был единственный момент отдыха за весь трудный день. Только вот завтра наблюдать за ними будет французский солдат.