Моя жизнь - Василий Дегтярёв

Климент Ефремович интересовался работой нашей опытной мастерской, расспрашивал о моих планах и замыслах.

В беседе он подчеркнул все возрастающее значение танков и авиации и поставил передо мной задачу — создать крупнокалиберный пулемет.

Я заверил Климента Ефремовича в том, что такой пулемет будет создан в самое ближайшее время.

Инженеры и мастера опытной — мастерской с чувством особой ответственности отнеслись к заданию товарища Ворошилова и немедленно приступили к работе.

Новый пулемет я решил конструировать по образцу пехотного. А так как теперь требовалось создать крупнокалиберный пулемет, то при его конструировании приходилось заменять деталь за деталью, и постепенно у нас получалась совершенно новая модель с сохранением общих принципов конструкции «ДП» («Дегтярев пехотный»).

Это нас радовало и в то же время тревожило. Нельзя было механически увеличивать все детали до нужного калибра.

Перед новой моделью стояли другие задачи, которые повлекли за собой новые расчеты. В работу включились все конструкторы. Часть за частью, деталь за деталью создавался крупнокалиберный пулемет. Все части и детали подвергались тщательной проверке и испытаниям. Иногда некоторые из них приходилось переделывать или изготовлять из других материалов, но все это нас не пугало. А когда новый пулемет был собран и доставлен для испытаний в тир, все мы волновались так, словно впервые сделали модель пулемета.

Наше волнение было понятно — до сих пор ни мне, ни моим товарищам по работе не приходилось конструировать крупнокалиберное оружие, и мы боялись неудачи, боялись осрамиться перед товарищем Ворошиловым.

Однако наши опасения оказались напрасными. На испытаниях крупнокалиберный пулемет зарекомендовал себя хорошо.

Меня спешно вызвали в Москву. В Москве испытания нового пулемета проходили при личном участии Климента Ефремовича Ворошилова.

Пулемет испытывали на меткость и на живучесть, затем на бронебойность. Из пулемета стреляли по стальным щитам с разных дистанций и под углом.

Климент Ефремович сам сделал несколько выстрелов по щитам и остался очень доволен.

Пулемет был принят без всяких доделок. Обрадованный такой удачей и личной благодарностью Климента Ефремовича, я тотчас же телеграфировал товарищам по работе. Хотелось их поскорее порадовать. Ведь создание крупнокалиберного пулемета было не только моей удачей как конструктора, это была победа всего нашего коллектива.

В годы, предшествовавшие Великой Отечественной войне, мы работали очень интенсивно и сделали несколько новых боевых систем для вооружения Советской Армии. Отрадно было, что в этой работе прекрасно проявили себя молодые специалисты и прежде всего Георгий Шпагин.

Шпагин, в частности, помог мне усовершенствовать крупнокалиберный пулемет, но об этом я подробней расскажу в главе о моих учениках.

Чтоб добиться наибольшей эффективности создаваемого нами нового оружия, я регулярно выезжал в воинские части, присутствовал на военных маневрах, наблюдая в условиях, приближенных к боевым, как действуют новые образцы. Если пулемет боялся пыли или воды, мы немедленно устраняли этот недостаток. Бывало, что при передвижении некоторые части оружия ломались, и тогда мы делали их более надежными.

Солдаты и офицеры меня принимали очень радушно. Своими советами они помогали мне улучшать испытываемые образцы оружия.

Мы, советские конструкторы, пожалуй, лучше чем кто-либо ощущали подготовку капиталистических стран и особенно гитлеровской Германии к новой мировой войне. Мы следили за работой их конструкторов, стремящихся вооружить свои армии самым совершенным оружием. Между нами, советскими конструкторами, и иностранными изобретателями все время шел негласный поединок. Мы не могли почивать на лаврах. Мы знали, что упорная творческая работа конструкторов и рабочих поможет нашей родной Советской Армии встретить врага во всеоружии. Мы не хотели войны, но готовились к ней, как учил нас товарищ Сталин. И чтобы выйти победителями в поединке с зарубежными изобретателями, советские конструкторы работали не покладая рук.

Задание вождя

 В январе 1940 года мне исполнилось шестьдесят лет. Я встал, как всегда, рано и стал собираться на работу, а вечером надеялся принять гостей и отметить день своего шестидесятилетия.

Утро было тихое, морозное. Окна мерцали синеватым узором.

Побрившись и умывшись, я включил радио и вышел в столовую, где жена хлопотала с завтраком.

Она поздравила меня с днем рождения, мы закусили и занялись чаепитием, слушая последние известия.

Вдруг голос диктора заставил нас насторожиться.

— Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении конструктора Дегтярева…

Мы с недоумением взглянули друг на друга.

А диктор отчетливо и громко продолжал:

«За выдающиеся успехи в деле изобретения и конструирования новых, особо важных образцов вооружения Красной Армии присвоить товарищу Василию Алексеевичу Дегтяреву звание Героя Социалистического Труда с вручением высшей награды СССР ордена Ленина и выдать денежную премию в размере пятидесяти тысяч рублей…»

— За что мне такая высокая честь? — спрашивал я себя и жену. И в волнении стал ходить по комнате.

Да и было отчего волноваться. Ведь до сих пор это высокое звание было присвоено лишь одному товарищу Сталину.

Раздался телефонный звонок. Дрожащими руками я снял трубку и услышал радостный голос секретаря партийной организации:

— Поздравляю вас, Василий Алексеевич, от души, от всего сердца, желаю вам всяческих удач!

Описать радость, охватившую меня, нет сил. Слезы неудержимо катились из глаз. Я не знал, за что взяться. Писать ли правительству благодарственное письмо, итти ли к товарищам или отвечать на бесконечные поздравления по телефону друзей, родственников, знакомых и даже совсем не известных мне людей.

Пойду в мастерскую, решил я, там ждут меня товарищи по работе, которым я немало обязан своими успехами.

Принесли телеграмму, но слезы радости мешали читать, и я передал ее жене.

«В день вашего шестидесятилетия, — читала она, — желаю вам счастья, постоянного здоровья, многих лет жизни и дальнейшей творческой деятельности на благо нашей родины.

ВОРОШИЛОВ».

Несколько раз перечитав телеграмму, я положил ее в карман и заторопился.

Вечером в городском клубе рабочие и ИТР устроили мне настоящий юбилей. Я был очень смущен этим чествованием и мечтал лишь о том, чтобы меня поскорей отпустили домой.