«Если», 1995 № 01 - Уильям Гибсон

…Мы сильно нервничали, когда сидели в космопорте в ожидании рейса на Землю. Особенно когда к нам подошла группа знакомых камирои. Но они нас не задержали, а лишь попрощались, причем без особого энтузиазма.

— Мы здесь пробыли так недолго, — заметила я с надеждой в голосе.

— Я бы этого не сказал, — ответил один из них. — Как гласит одна из пословиц Камирои…

— Мы уже ее слышали, — перебил его наш шеф Чарльз Чоски. — Мы тоже не льем слез по поводу предстоящей разлуки.

И мы бегом отправились занимать места на нашем космоплане.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РЕКОМЕНДАЦИИ.

1. Организовать новую, более масштабную полевую экспедицию для детального изучения планеты Камирои.

2. Особое внимание уделить юмору Камирои.

3. В состав новой группы исследователей не включать никого из членов первой полевой экспедиции.

Екатерина Егорова,

доктор политических наук

ТЕХНОЛОГИЯ ДЕМОКРАТИИ

Ну что ж, Р. Лафферти, не раз публиковавшийся на страницах нашего журнала, как всегда пародоксален и насмешлив.

На этот раз предмет его литературных исследований — идея демократии, доведенная до абсурда.

Мы же пока существуем в политическом пространстве абсурда, однако без демократии.

Но если всерьез: способно ли общество, не имевшее, по сути, никаких демократических традиций, дорасти до этой идеи?

Предлагаем вам два взгляда на эту проблему: содиректора Центра политического консультирования Е. Егоровой и писателя и публициста Б. Кагарлицкого.

Впервые мы столкнулись с демократией, правда, в упрощенном варианте, в 1989 году, во время выборов на съезд народных депутатов СССР. И, вопреки всем ожиданиям, получили Межрегиональную группу. Затем, в 1990 году, на выборах в российский парламент был сделан еще один маленький шаг вперед. Сейчас для демократии в России имеются, конечно, политические предпосылки, но чисто психологически население к ней не готово. Именно этим объясняются итоги выборов в Госдуму 12 декабря 1993 года. Люди проголосовали, например, за Жириновского, потому что тот обещал их контролировать, вести в светлое будущее и предложил те задачи, которые сам же будет решать для них.

И все же есть и позитивные сдвиги в сознании — в последние годы все больше людей при каких-либо кризисах в стране начинает апеллировать к Конституции. Критерием оценки политиков становится не «плохой» или «хороший», а поступают ли они в соответствии с правом. Это некое начало переориентации с сугубо прецедентных методов регуляции общества на условно-правовые (условно, ибо мы еще не знаем, что такое право). Появилось понимание, что есть законы, которые для всех едины.

У нас с обществом работают фашисты или коммунисты. Они несут тем, кого хотят за собой вести, «свою правду». А вот из демократов абсолютно никто не пытается объяснить людям, что он имеет в виду. Гайдар размышляет о либеральных ценностях. Что это такое? Спросите не только тетю Машу, а кандидата или доктора наук — они вам тоже не ответят. С людьми надо общаться на их языке. Интеллигентный Гайдар, и не только он, говорит с представителями всех прослоек «на равных», а не «снисходит» до их уровня. Но, предлагая людям какие-то ценностные ориентиры, следует делать их доступными для восприятия гражданина.

Ситуация у нас меняется очень быстро. «Правильные» шаги демократических лидеров сменяются явными провалами, и надежды на успех демократии уходят, как песок сквозь пальцы. Демократам важно предъявить не только программы (у нас общество не ориентировано на программы), но и лидера, за которым — могли бы пойти: незапятнанного, не-скомпрометированного и в то же время привлекательного для различных социальных групп. Нельзя сказать, что такой лидер на поверхности, что это Гайдар, Явлинский, Ельцин или еще кто-то. У каждого есть свои «плюсы» и «минусы». С другой стороны, необходимо объяснить населению, почему данная демократическая программа — единственно возможная для будущего развития. Даже не сегодня, а завтра или послезавтра — для детей избирателей. Без этого, по всей вероятности, будущее демократии будет плачевным. Победа на следующих выборах может оказаться у тех партий, которые предложат населению яркого лидера и способ разрешения их бытовых проблем.

Избиратель может легко проголосовать за то, чтобы отказаться от каких-либо свобод, переложив все на плечи тех, кто, если цитировать Александра Галича, «знает, как надо». Исследователь итальянского фашизма Борис Лопухов говорил как-то, что Муссолини к власти в Италии привело принятие всеобщего равного избирательного права. И у нас картина очень схожая. Добиваясь свободных выборов, демократы открыли дорогу людям, которые лучше владеют избирательными механизмами. Раскол в стане демократов, чрезмерная уверенность в успехе плюс отсутствие избирательной стратегии проявились

12 декабря 1993 года и показали, что этот лагерь абсолютно не приспособлен к избирательной кампании, какие бы деньги они на нее ни тратили. Как говорится, не в коня корм…

А вот представители другого лагеря, может быть, потому что находились в более стесненных обстоятельствах, проявили большую жизнеспособность. Они искали пути и эффективно их находили. Кстати, избирательная кампания у людей из оппозиции, да и Жириновского, более соответствовала мировым канонам. Что и сказалось на результатах..

Механизм демократии — это прежде всего выборы. Это возможность для рядового гражданина избрать представителя в парламент или президента, исходя из собственных представлений о том, насколько данный человек удовлетворяет его потребности. Для одних предпочтительнее политик, который будет адекватно руководить государством, для других — тот, кто обещает снять все проблемы. Но это и есть — демократия в действии. Правда, в условиях отсутствия политической культуры и избирательного опыта, наш гражданин пока не осознает последствий собственного выбора.

Как политики воздействуют на электорат? В первую очередь «играет» сама личность кандидата. И насколько он милый или противный, красивый или уродливый, сильный или слабый, умный или глупый, настолько велики или ничтожны его шансы победить на выборах. Способность к политической борьбе, устойчивость в стрессовых ситуациях — все это важнейший потенциал. А как кандидат его использует, зависит от самооценки и того внутреннего мифа, с которым он выходит к избирателю.

Внутренний миф — это то, с чем человек живет достаточно длительное время и кем он себя ощущает. Например, если политик рассматривает себя как реформатора, то у него где-то подсознательно возникает желание подражать Петру Первому. Другой воспринимает себя как классического русского былинного витязя, который должен бороться со злом. И здесь миф внутренний сливается с мифом внешним, который почти каждый кандидат подбирает себе к выборам. Это не имидж и не маска. Претенденту для победы необходимо разыграть сцену из героической драмы. Он — герой, который выходит на поединок со злом. Зло, как правило, многолико, явно могущественнее витязя, и вот он должен помериться с ним силами, победить и стать народным героем. Так поступают практически все: только одни борются с коммунистами, вторые — с демократами, третьи — против масонского заговора и т. д. Избиратель, наблюдая разыгрываемые перед ним драматические баталии, должен увидеть: человек, за которого он будет голосовать, — сильный человек, способный победить врагов (а враги-то есть и у избирателя!), защитить, выполнить функции вождя. И на него легко переложить ответственность…