Танец огня - Илана С. Мьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Позже они пошли в свои комнаты — те девушки жили в одной — Цирилла сказала, опустив голову:
— Я хочу домой, — и Мири обвила рукой ее плечи.
— Нам нужно уйти, — сказала она. — Это жуткое место.
Место не ценило их, не помогало им развиться. Может, они были правы. Джулиен раньше не смотрела на это под таким углом. Она привыкла быть невидимой. Но не Цирилла Пиллен с ее косами и соловьиным голосом. Не Мири Кэрн с ее талантом к рисованию и хитрыми глазами. Джулиен стыдилась, что она видела их как певчих птиц, безобидных и неприступных, а не как будущих жен. Она тоже преуменьшала их.
Джулиен думала в своей комнате той ночью, что ей было сложно не из-за реакции в столовой. Но было что-то другое: то, как отец Сендары Диар — слишком красивый, сияющий не хуже солнца днем — смотрел на свою дочь. Он гордо заявлял, что она будет Пророком.
Зависть змеей ела сердце. В сказках героини были красивыми и любимыми, а их враги — одинокими и завистливыми женщинами. Джулиен Имара не была героиней. Тогда она была на задворках чьей-то истории? Было еще рано решать это.
Через пару лет она закончит Академию, отправится в мир. И там все решится.
Джулиен расхаживала по комнате. Мимо лиры на кровати. Она была дешевой, из дерева и олова. Ее звучание было плохим, как и сам инструмент.
Из олова не была хорошая музыка.
Она замерла. Мысль была ясной. Она поняла правду, что определяла ее жизнь. Если инструмент был с изъяном, такой была и музыка. Это не изменить. Если инструмент с изъяном…
Если она останется в этой тесной комнате с этим жутким осознанием, она задохнется. От этого не сбежать. Но из комнаты она выйти могла.
Джулиен прошла в зал. Казалось, глупо было переживать из-за Марика Антрелла, он не замечал ее раньше. Она наблюдала за ним, за его поведением среди учеников его года. В столовой сегодня он был сам не свой, бледный, неживой. Пока не показалась Сендара Диар. И тогда он оживился, как все, словно те волосы были маяком.
У нее не было свечи, а луна светила слабо, но Джулиен привыкла так искать путь. Со светом ее могли заметить. Она представила себя на дне винтовой лестницы со сломанной шеей, и это потрясало, но не пугало. Она шла осторожно и тихо по лестнице.
В фойе было светлее, чем на лестнице, свет падал из трех длинных окон над главными дверями. Колонны бросали диагональные тени на пол. Потолок был резным, почти угрожающим ночью, местами висела паутина в озерах тьмы, куда не добирался свет. Джулиен держалась теней колонн, прошла мимо арки входа в церковь к другой арке, там были фигуры богини по бокам. Она замерла у статуй на миг, они представляли Киару. Одна изображала богиню, как ее видели поэты: покровительницу музыки. В руках она держала дудочку, прижав ее к губам, на голове была корона из лилий.
Напротив статуя была совсем другой: та Киара судила. Ее лицо было едва заметным под капюшоном, длинные волосы развевались, как от ветра. Ладонь с длинными пальцами была поднята, отгоняя зло, этот знак она показывала при создании. Отгоняла зло от людей. В другой руке она сжимала длинный жуткий нож.
Для грешников. Джулиен подумала о своих грехах, надеясь, что они не считаются.
Поежившись, она прошла через арку мимо ножа. Она старалась шагать тихо, туфельки были беззвучными на камне. И она увидела свет. Она пришла в Зал лир. Серебряная ветвь в конце зала напоминала кусочек луны. Она светила вечно. В комнате стояли пьедесталы с лирами умерших Пророков. Некоторые были с вырезанными куплетами под их именами.
Джулиен пришла не ради лир сегодня. Она не знала, почему пришла, но ей хотелось посмотреть на резьбу на стенах. Было что-то несчастное в этих лирах, почти все они были золотыми, остались от людей, что извлекали из них музыку.
Хоть это было не так. Пророки оставили после себя песни. В молодости архимастер Мир дал Академии отличные работы. Теперь его лира стояла на пьедестале. Добавленная недавно. Еще даже не успели вырезать его имя.
У пьедестала архимастера Мира, что был ближе всего к входу, были знакомые силуэты на стене. Рыцарь, женщина, танцор. Она смотрела в свете Серебряной ветви на изображения, и они казались почти живыми.
Она уловила движение краем глаза.
Джулиен прыгнула за пьедестал и присела в его тени.
— Не нужно прятаться, — сказал голос. — Можешь выходить, — не Марик Антрелл, а девушка. Джулиен встала, раз ее уже заметили. Рядом с Серебряной ветвью стояла в ее сиянии Сендара Диар.
Джулиен сглотнула.
— Ты расскажешь отцу?
Девушка заинтересовалась.
— Зачем?
Они говорили слишком громко, и Джулиен приблизилась. Их действия были слишком опасными. Для Джулиен, по крайней мере. Дочь архимастера не боялась правил Академии.
Она не могла придумать хороший ответ. Она не могла сказать, что не знает ее. Она беспомощно пожала плечами и сказала:
— А зачем люди совершают поступки? — между ними осталась пара футов, холодно светила Ветвь.
— Ты мне не доверяешь, — сказала Сендара Диар. Она не была против, ее интерес все еще был высоким. Джулиен увидела ямочки на ее щеках вблизи, у нее были серьги с камнями, похожими на капли засохшей крови. Гранаты. Ее глаза были глубоко посаженными и голубыми, как у ее отца.
Джулиен шагнула ближе. Она боялась, ведь ее поймали, но и ощущала что-то еще. Она позже поймет, что это была тоска. Она заставила себя посмотреть в глаза Сендаре Диар. Не понимая причину своего поведения, Джулиен сказала:
— Сердца мужчин темные, их тайны не сосчитать.
Глаза другой девушки сверкнули, как от удивления. Она сказала:
— Но я поверну уставшую голову, куда ведет сердце, и сделаю шаг.
Мелодия повисла между ними.
— Тебе нравится Лакарн, — сказала Сендара Диар через миг.
— Да, — сказала Джулиен, хотя «нравится» было неправильным словом. Поэт веками назад писал об изоляции. Жизнь блуждающего поэта подходила Кейлу Лакарну, но приносила ему горе. И это отразилось в его искусстве.
— Мне он тоже нравится, — сказала спокойно Сендара. — Хотя он не идеален. Эмоции сырые.
— Ты все знаешь, — прозвучало сухо. — Ведь твой отец — Пророк.
— Не все, — Сендара пожала плечами. Она огляделась и сказала. —
