Марсианин - Энди Вейер

Наморщив лоб, Венкат пытался переварить информацию, слишком обильную для его невыспавшегося сознания.

— Э-э-э… что-то не замечаю энтузиазма? — сказал Джек.

— То есть нам просто нужно переслать Уотни эти двадцать инструкций? — спросил Венкат.

— Да, а еще объяснить, как редактировать файлы и куда вставлять инструкции.

— И все?

— И все!

Секунду Венкат молчал.

— Джек, я хочу купить всей вашей команде сувениры «Звездного пути» с автографами актеров.

— Я предпочитаю «Звездные войны», — ответил Джек, собираясь уходить. — Разумеется, только оригинальную трилогию.

— Само собой, — согласился Венкат.

Когда Джек ушел, к столу Венката приблизилась женщина.

— Да? — спросил он.

— Я не могу найти диетическую колу. Она закончилась?

— Да, — кивнул Венкат. — Понятия не имею, когда обслуживающий персонал заполнит холодильник.

— Спасибо, — отозвалась она.

Когда он уже собирался вернуться к работе, зазвонил мобильный. Венкат громко застонал и взял телефон со стола.

— Да? — сказал он, старательно имитируя жизнерадостность.

— Мне нужна фотография Уотни.

— Привет, Энни. Я тоже рад тебя слышать. Как дела в Хьюстоне?

— Хватит трепаться, Венкат. Мне нужна фотография.

— Это не так просто, — ответил Венкат.

— Вы общаетесь с ним через гребаную камеру. В чем проблема?

— Мы набираем по буквам сообщение, ждем двадцать минут, а затем делаем фотографию. К тому времени Уотни уже в жилом модуле.

— Так попросите его выйти, когда будете делать следующую фотографию, — потребовала Энни.

— Мы можем отправлять только одно сообщение в час и только когда Ацидалийская равнина обращена к Земле, — сказал Венкат. — Мы не будем тратить драгоценное время на то, чтобы велеть ему позировать для фотографии. Кроме того, на нем будет скафандр. Ты даже не сможешь разглядеть его лицо.

— Мне нужно хоть что-нибудь, Венкат, — возразила Энни. — Вы установили контакт двадцать четыре часа назад, и пресса писает кипятком. Они хотят картинку к истории. Картинку, которая появится на каждом новостном сайте мира.

— У тебя есть фотографии его записок. Удовольствуйся этим.

— Не могу, — ответила Энни. — Они схватят меня за горло. И порвут мне задницу. Причем одновременно, Венкат! Включи воображение!

— Придется подождать несколько дней. Мы пытаемся подключить «Патфайндер» к компьютеру марсохода…

— Несколько дней?! — выдохнула Энни. — Да это единственный вопрос, который волнует сейчас людей! Во всем мире! Это величайшая история со времен «Аполлона-тринадцать». Добудь мне гребаную фотографию!

Венкат вздохнул:

— Я постараюсь сделать это завтра.

— Отлично, — сказала она. — Жду с нетерпением.

Приходится смотреть на камеру, когда она передает сообщения. Полбита за раз. Я получаю две цифры, затем ищу их в шпаргалке ASCII, которую я сделал. Выходит одна буква.

Буквы забывать не следует, поэтому я рисую их в пыли штырем. На поиск буквы и ее рисование в пыли уходит пара секунд. Иногда, снова повернувшись к камере, я понимаю, что пропустил цифру. Обычно я могу угадать ее из контекста, но не всегда.

Сегодня я встал на несколько часов раньше, чем требовалось. Как в рождественское утро! Время до 8.00 тянулось невыносимо долго. Я позавтракал, провел несколько ненужных тестирований оборудования жилого модуля, почитал Пуаро. Наконец ожидание закончилось!

МЖМПЕРЕПРШМРСХСВЗПТФНДРГТВДЛИНСБЩ

Ну да. Через минуту до меня дошло. «Можем перепрошить марсоход, чтобы связался с „Патфайндером“. Готовься к длинному сообщению».

Пришлось немного поломать голову. Но это были отличные новости! Если получится, у нас останется лишь одно ограничение — время передачи! Я предъявил камере записку:

«Вас понял».

Я не был уверен, что они имели в виду под «длинным сообщением», но решил, что лучше подготовиться. Выбрался наружу за пятнадцать минут до конца часа и разровнял большую площадку. Затем отыскал самую длинную из наличествующих стержневых антенн, чтобы иметь возможность дотянуться до площадки, не наступая на нее.

И встал рядом, выжидая.

Ровно в назначенное время пришло сообщение.

ЗПСThexeditКМПТРМРСХ,ОТКРФЙЛ-/usr/lib/habcomm.so-ПРОКРДОИНДКССЛЕВА:2ААЕ5,ЗМННА141БЙТКТРМЫПРИШЛВСЛЕДСБЩ,ОСТВЙСНАВИДУКГДПРДТСЛЕДСБЩ20МИНПСЛЭТГ

Матерь Божья. Ладно…

Они хотят, чтобы я запустил hexedit на компьютере марсохода, затем открыл файл /usr/lib/habcomm.so, прокручивал его, пока слева на экране не появится индекс 2ААЕ5, а затем заменил эти байты на 141-байтную последовательность, которую НАСА пришлет в следующем сообщении. Вполне доступно.

Кроме того, по какой-то причине они хотят, чтобы я оказался на следующей фотографии. Интересно — зачем? Узнать меня в скафандре невозможно. Даже лицевое защитное стекло отражает слишком много света. Тем не менее они этого хотят.

Я вернулся в жилой модуль и записал сообщение на будущее. Затем набросал короткую записку и снова вылез наружу. Обычно я пришпиливал записку и уходил в модуль, однако на этот раз пришлось задержаться для фото-сессии.

Я поднял оба больших пальца в дополнение к записке, которая гласила:

«Йе-е-е!»[21]

Проклятые старые сериалы.

— Я прошу фотографию — и получаю Фонза? — сурово спросила Энни у Венката.

— Ты получила что просила, а теперь отвали, — ответил он, прижимая телефон к уху плечом. Разложенные на столе схемы занимали его не в пример больше, нежели разговор.

— Йе-е-е! — передразнила Энни. — Зачем он это сделал?

— Ты знакома с Марком Уотни?

— Ну ладно, ладно, — сказала она. — Но мне срочно нужно фото его лица.

— Не получится.

— Почему?

— Потому что, сняв шлем, он умрет. Энни, мне нужно идти, здесь один из программистов ЛРД, и это срочно. Пока!

— Но… — начала Энни, и Венкат повесил трубку.

— Это не срочно, — заметил стоявший в дверях Джек.

— Знаю, — кивнул Венкат. — Чем могу помочь?

— Мы тут подумали, — сказал Джек. — Эта перепрошивка марсохода может потребовать некоторых деталей. Возможно, нам придется поддерживать двухстороннюю связь с Уотни.

— Не проблема, — ответил Венкат. — Не торопитесь, сделайте все как надо.

— Дело пойдет быстрее, если уменьшить время передачи, — сообщил Джек.

Венкат удивленно поднял брови.

— Вы хотите передвинуть Землю поближе к Марсу?

— Трогать Землю не придется, — сказал Джек. — Сейчас «Гермес» находится в семидесяти трех миллионах километров от Марса. Это всего четыре световые минуты. Бет Йоханссен — первоклассный программист, она может пообщаться с Марком.

— Исключено, — ответил Венкат.

— Она системный оператор миссии, — настаивал Джек. — Она в этом эксперт.

— Не получится, Джек. Экипаж по-прежнему не в курсе.

— Да что с вами такое? Почему вы просто не скажете им?

— Я отвечаю не только за Уотни, — вздохнул Венкат. — У меня в дальнем космосе еще пять астронавтов, которые должны сосредоточиться на возвращении домой. Никто об этом не думает, но статистически им в настоящий момент грозит большая опасность, чем Уотни. Он на планете. Они — в космосе.

Джек пожал плечами:

— Ладно, медленно — значит, медленно.

Считывали когда-нибудь 141 произвольный байт, по полбайта в минуту?

Это скучно. И непросто, если у вас нет ручки.

Раньше я рисовал буквы в песке, но на сей раз мне требовался способ записать цифры на что-то, что я смогу унести. «Используй ноутбук!» — таков был мой первоначальный план.

У каждого члена экипажа есть свой ноутбук. То есть в моем распоряжении их имеется шесть. Внимание: имелось. Теперь осталось только пять. Я подумал, что снаружи с ноутбуком ничего не случится. Это ведь обычная электроника, верно? Он достаточно нагревается, чтобы сохранить работоспособность на короткое время, а воздух ему не нужен.

Он умер мгновенно. Экран погас еще до того, как я успел выйти из шлюза. Оказывается, буква «Ж» в ЖКД означает «жидкий». Полагаю, экран замерз или выкипел. Возможно, стоит написать отзыв: «Вынес ноут на поверхность Марса. Он прекратил работать. 0/10».

Поэтому я использовал камеру. Их у меня полно, особенно приспособленных для работы на Марсе. Я рисовал байты на песке по мере поступления, фотографировал, а затем переписывал в жилом модуле.

Сейчас ночь, так что сообщений больше не предвидится. Завтра я введу байты в марсоход, и программеры из ЛРД смогут ими воспользоваться.

В импровизированном центре управления «Патфайндера» витал ощутимый запашок. Вентиляционная система не была рассчитана на такое количество напряженно работающих людей, которым некогда было уделять внимание личной гигиене.