Тайна, приносящая смерть - Галина Романова

– Идемте, Павел Степанович, сначала в дом к Углиным, потом к этому герою-любовнику...

Саша дальше порога их не пустила. Как встала, сомкнув руки на груди, на верхней ступеньке крыльца, так и простояла все то время, пока ей Щеголев вопросы задавал.

– Что, так и будем тут стоять? – еще пытался тот поначалу возмутиться.

– А что не устраивает? – округлила она синие глазищи. – В доме у меня не убрано, да и не хочу посторонних там. Поймите меня правильно...

– В город вызову на допрос, там ты понимать станешь! – пригрозил Щеголев.

Стоять перед девчонкой ступенькой ниже было очень неудобно. Он хоть и был высоким, но в таком положении все равно оказался ниже ее. А задавать вопросы с задранным в небо подбородком было то еще удовольствие.

Ладно, решил он, теперь-то он уж точно никого щадить не станет. Не до церемоний теперь, когда тут людей убивают пачками. В виновность Саши Углиной он, конечно, не верил. Чтобы справиться с молодой резвой девушкой, какой была Таня Вострикова, нужна была сила. Если бы она еще в постели была застигнута врасплох, сонной, лежачей, еще куда ни шло. А так – стоя в полный рост, а она не была коротышкой, девушка могла оказать сопротивление равной себе по возрасту и по силе. С Сашей бы она боролась, царапалась, ругалась и визжала бы. Звуки по деревне темной ночью разносятся как в микрофон. Да и собаки бы хай подняли. А ведь никто ничего не слышал. И собаки молчали. Да и утоптали бы две девчонки все вокруг так, что в ток бы рыхлую землю превратили бы. А так ведь ни единого следа, ни единого. Жаль, кинологов с собаками не было сейчас при них. Но ведь суббота, елки-палки! Убийца будто специально выходные для своих злых дел выбирал, сволочь!

Нет, тут не девчонка, тут явно мужик орудовал. С сильными крепкими руками, достаточно рослый, подкравшийся незаметно сзади и удушивший свою жертву почти без особых усилий.

Эта стройная красивая девушка с поселившейся в необыкновенных глазах печалью не смогла бы убить Вострикову. Ни за что не смогла бы.

– Вы давно ее видели, Саша? – спросил Данила, отвлекшись чуть за своими мыслями.

– Кого? Таньку, что ли?

– Да, ее.

– Нет, недавно, – она пожала плечами. – Вчера и видела.

– Как вчера?! – ахнул Щеголев и тут же отчетливо услыхал, как досадливо крякнул за его спиной участковый.

Нет, точно воду мутит старый хрыч. Что-то он затеял, о чем-то умалчивает, развел тоже кумовство здесь местечковое, гад! Нет, с ним разговор будет особый! Обиженный тоже непониманием...

– Во сколько видели, где?

– Так она домой ко мне пришла, – сказала Саша, странно улыбнувшись. – Поесть пришла. Говорит, больше не к кому податься. Голодно ей было в последние несколько дней.

– Почему последние несколько дней? Где она до этого питалась? Где вообще была? В городе? Работать устроилась? – И Данила снова обернулся на участкового, глянул и обомлел.

Точно с Бабенко было что-то не то. Не случилось бы обморока. Побледнел до такой степени, что сделался похожим на бледную поганку.

– Вам нехорошо, Павел Степанович? – участливо поинтересовался он и ухмыльнулся препротивно. – Что вас так потрясло?

– Нет, нет, все нормально. – Бабенко трясущимися пальцами расстегнул воротник форменной рубашки. – Жарко очень просто. Не позавтракал с утра, да и сердце что-то в последнее время давит...

Сделав вид, что удовлетворен его объяснениями, Щеголев снова повернулся к Саше. Теперь на нее пришлось удивляться. Саша Углина смотрела на Бабенко с таким состраданием, что, казалось, сейчас расплачется.

Нет, сделал вывод Щеголев через минуту, не добиться им тут правды никакой. Если сам Бабенко не найдет убийцу несчастных женщин, им самим уж точно этого не сделать. Не станет тут с ними никто сотрудничать в интересах следствия. Никто не поможет, и жалеть уж точно не будут.

Их желудки вон в прошлый раз голодными спазмами сворачивались, а никто не предложил покушать, никто не посочувствовал, что в выходной ребятам сорваться пришлось с насиженных домашних мест, что семьи пришлось побросать. Все видели в них чужаков, угрозу своему тихому деревенскому благополучию. Все, отвечая на вопросы, за их спинами взглядом участкового своего искали и брови вскидывали вопросительно. А правильно ли они говорят, а не сболтнули ли лишнего?

Ишь, каким Саша сочувствием к Степанычу своему прониклась, того гляди заплачет от жалости.

– Итак, вспомните точно, во сколько она пришла к вам?

– На часы не смотрела, – пожала она равнодушно плечами. – Не помню, сколько точно было времени. Но было уже темно, это сто процентов.

– Зачем, говорите, пришла?

– Проголодалась!

– Вы ее кормили? – улыбнулся Щеголев.

– Кормила, а что?

– Так она вроде... Вроде соперницей вашей матери была. Вы наверняка злились на нее при жизни вашей матери за это?

По лицу Саши пробежала тень, проложившая на лбу морщины и свернувшая губы в скорбную дугу. В глазах блеснули слезы.

– Если бы... – выдохнула она минуты через три, не глядя на них, уставившись куда-то в свой палисадник с погоревшими от солнца клумбами. – Если бы Танька и увела его, то я ей только за это спасибо сказала.

– Почему?

Данила посетовал на себя. Не с того места взял, не с того аккорда.

Попробуй тоже, разберись с ними, с деревенскими этими, просто круговая порука какая-то. Клан просто какой-то, община, секта! И главный сектант тут – Бабенко, шумно дышит ему в затылок теперь и переминается с ноги на ногу. Кто знает, может, знаки какие Саше подает из-за его – Данилы – спины. Может, пальцами диктует осиротевшей девушке, что следует говорить, а о чем умолчать надо.

Да... Придется, видимо, склонить перед ним голову, перед участковым этим. Придется выслушать все его нелепые соображения. И сведениями, уже имеющимися у следствия, поделиться. Как ни хотелось, а придется.

– Потому что, если бы Танька отбила его, мама никогда больше не глянула в его сторону.

– Вы его так не любили?! Игорь, кажется, его зовут? Игорь Хлопов?

– Я его паспорт не читала! – зло оборвала его Саша. – И фамилия его мне ни к чему! Мне ее не носить!

– Вы с ним виделись после смерти матери? – Неожиданно этот факт очень сильно заинтересовал Данилу.

– Нет! – ответила Саша со злобным фырканьем.

– Нет, – эхом отозвался Бабенко из-за его спины.

– А вы вот тут все про все знаете! – зло оскалился Щеголев на участкового. – Просто кто с кем встречается, кто чем дышит, кто что ест, с кем спит! Как же такой факт, что в доме пряталась три недели девушка, подозреваемая в соучастии в убийстве Маши Углиной, смог ускользнуть от вашего зоркого глаза, Павел Степанович?!

Тот снова позеленел и попятился, ухватившись трясущимися пальцами за штакетник палисадника.

– Она три недели жила у вас под боком, кто-то носил ей продукты, кто-то заботился о ней, а вы не знали!!! Не верю! – взревел снова Щеголев и тут же одернул себя.

Что-то сегодня с его нервами не то. Что-то совсем перестал себя контролировать. Не похоже это на него, совсем не похоже.

А с другой стороны, что напоминает вся эта кутерьма в этой странной деревне?! Мистика?! Заговоры сплошные? Может, женщин не просто так убивают, а в жертву приносят?!

– А может, это вы ее кормили, а, Павел Степанович? – начал наступать на участкового Щеголев, совсем не обращая внимания на то, что тому уже стало сложно дышать и он стал заваливаться спиной на загородку палисадника. – Сначала укрыли от нас, от следователей прокуратуры, поскольку лицо у девушки оказалось сильно расцарапанным, потом кормили тут ее втихаря ото всех, а теперь вот ее убили, а вы и не знаете: кто и за что! Мучаетесь теперь, а, Павел Степанович?! Угрызения совести угнетают?! Она ведь вполне могла быть соучастницей, за что и поплатилась! А вы скрыли факт ее присутствия в доме, решили помочь? А тем самым убили!

– Прекратите!

Щеголева так ощутимо ударили кулаками в спину, что он оступился и налетел грудью на изгородь, на которой теперь пластался спиной позеленевший задыхающийся участковый Бабенко.

Саша! Это она его толкнула! Толкнула и подскочила к Степанычу своему, который им тут то ли вождем, то ли отцом всем приходился.

«А не такая уж она и слабая», – мстительно подумал Щеголев, скрипнув зубами. Пустяковым ударом его едва с ног не сбила. А он мужик! А Вострикова была девушкой, и...

Господи! Безумие просто какое-то! Что тут у них творится, в этой деревне?!

– Прекратите немедленно! – сверкнула в его сторону синими глазищами девушка и, подсунув голову под руку Бабенко, осторожно потянула его с загородки. – Не видите, что ему плохо, да?! Инфаркта его ждете?! Вы просто чудовище!

– Что? – ахнул Щеголев и чуть за табельным оружием не полез. Еле остановился. – Что ты себе позволяешь, дрянь?! Я тебе... Я вас тут сейчас всех под стражу и...

– Давай, давай, бряцай оружием, воин! – фыркнула Саша, осторожно ведя Бабенко к скамейке возле крыльца. – Воюй с девушками с коллегами своими, в то время когда убийца разгуливает на свободе! Вы еще в горшок писали, пардон, когда Павел Степанович в нашей деревне работать начал участковым. Он нам тут всем и брат, и отец, и учитель. А что касается Таньки Востриковой...