Жизнь и труды св. Дионисия Великого, епископа Александрийского - Свящ. А. Дружинин

Но влияние св. Дионисия простиралось далеко за пределы Египетского диоцеза, составившего впоследствии вместе с Эфиопией Александрийский патриархат. Как епископ второго города Римской империи, св. Дионисий Александрийский вместе с епископами Римским, Антиохийским и Карфагенским принимал самое живое и деятельное участие в решении вопросов церковной жизни, хотя бы вопросы эти возникали и вне пределов подчиненных ему провинций. Он писал послания в Рим, Антиохию, Лаодикию и даже в Армению.[418] Голос его имел такое же значение, как и мнения епископов Римского, Антиохийского и Карфагенского. Что касается мнимой зависимости епископа Александрийского от епископа Римского, то она измышлена римскими богословами с целью доказать, будто уже в то время верховная власть Римского епископа признавалась во всей Церкви. Единственный аргумент, которым могли бы воспользоваться католические историки, это переписка между Дионисием Римским и св. Дионисием Александрийским по поводу обвинения последнего в неправославном учении о Втором Лице Святой Троицы. Но в своем месте мы увидим, что св. Дионисий Александрийский, признавая, подобно Киприану Карфагенскому и Фабию Антиохийскому, необходимость согласия между всеми епископами как в догматическом учении, так и во всех важнейших вопросах церковного управления и дисциплины, не только сознавал себя свободным и независимым от Римского епископа, но и требовал от последнего такого же согласия с другими епископами, хотя и выражал это требование в мягкой форме соответственно своему уступчивому характеру.

В III в. Александрийские епископы не имели еще титула патриархов, но можно думать, что уже со времен Иракла, предшественника св. Дионисия, они преимущественно перед другими епископами усвоили себе наименование папы, хотя оно употреблялось и другими епископами, а первоначально прилагалось даже к пресвитерам.[419] Наименование папы и доныне удержалось в титуле Александрийского патриарха. Среди подчиненных св. Дионисию епископов не было и лиц с титулом митрополита, впервые появившимся в правилах I Вселенского собора. Но мы видели, что св. Дионисий фактически пользовался правами патриарха не только в отношении к епископам округов, например, Арсинойского, но и в отношении к епископам обширных провинций, например, в отношении к Василиду, епископу пентапольских Церквей. Впоследствии, с появлением епископов в менее значительных провинциальных городах и с разделением каждой провинции на несколько епископских округов, прежние провинциальные епископы, обыкновенно жившие в главном городе провинции, возвысились над епископами менее значительных городов и сначала в Греции, а потом и в других местах получили титул митрополитов. Хотя титул этот в Египте употреблялся реже, чем в других местах,[420] однако еще в конце III в. епископ города Ликополя в северных пределах Фиваиды имел некоторые преимущества переддругими епископами Египта,[421] а уже после Никейского собора Александрийский епископ несомненно имел высшую власть над несколькими митрополитами.[422] Весьма возможно, что и св. Дионисий имел в своем подчинении не только епископов, как впоследствии митрополиты, но и лиц, возвышавшихся над несколькими епископами, хотя и не имевших еще особого титула, и, следовательно, если не по имени, то по правам в окрестных провинциях и по значению во Вселенской церкви был патриархом в подлинном смысле этого слова.[423]

Высокое положение св. Дионисия по вступлении на епископскую кафедру Александрийской церкви само по себе открывало для него весьма широкое поприще деятельности. Но и независимо от этого положения, сами обстоятельства, в каких проходил он свое епископское служение, призывали его к самой напряженной борьбе как с внешними, так и с внутренними врагами Церкви. Тяжелые и трудные времена ожидали Александрийскую церковь, когда епископом ее сделался св. Дионисий. Почти все время епископского служения св. Дионисия Великого не прекращались внешние бедствия, поражавшие или христиан, или язычников, или всех жителей Александрии. Ненависть язычников к христианам, «как тайно тлеющий огонь, несколько раз разгоралась ярким пламенем»,[424] то под влиянием императорских декретов, то по наущениям лиц, интересы которых связаны были с язычеством. Страшная моровая язва, распространившаяся из Эфиопии в Египте, а отсюда в огромной части Римской империи, с промежутками длилась пятнадцать лет, начиная с 251 г. Беспорядки и народные волнения, повторявшиеся при каждой смене правительства и превращавшиеся иногда в настоящие гражданские войны, часто делали из Александрии как бы военный лагерь, разделенный на две враждующие стороны. При такихто безотрадных внешних обстоятельствах во все время епископского служения св. Дионисия Церковь не переставали волновать еретики и раскольники. Волнения, вызванные расколом Новациана, спорами о крещении еретиков, заблуждениями хилиастов, ересями Савеллия и Павла Самосатского, необходимость защищать свою репутацию от нападений по поводу удаления из Александрии во время гонений при Декии и Валериане и, что еще важнее, необходимость защищать свое православие, заподозренное перед Римским епископом, делали епископское служение св. Дионисия настоящим подвигом, требовали от него постоянного напряжения всех духовных сил. Постоянное благоразумие, замечательная кротость и снисходительность в отношении к заблуждающимся вместе с пламенной ревностью ко славе святой Церкви были отличительными свойствами пастырской деятельности св. Дионисия в сане епископа и поставили его имя рядом с именем св. Афанасия. Подобно св. Афанасию, и св. Дионисий в глазах потомков был величайшим украшением Александрийской церкви.

Из семнадцати лет епископского служения св. Дионисия, по-видимому, только два первые года прошли сравнительно спокойно. Император Филипп (244-249) во все время своего правления относился к христианам благосклонно, как, начиная с 219 г., относилась к нему и большая часть его предшественников. Говорили даже, что он исповедует христианскую веру, и сам Дионисий, упоминая в послании к Ермаммону об императорах, которых называли явными христианами,[425] делает ясный намек на Александра Севера и Филиппа, хотя и не называет их по именам. До конца правления Филиппа Церковь наслаждалась глубоким миром; но в Александрии и при этом императоре в последний год его царствования произошло народное волнение, направленное против христиан.

В послании к Фабию[426] св. Дионисий сообщает следующие подробности о причинах этого волнения и его жертвах. Один языческий предсказатель и поэт возмутил против христиан легкомысленную и склонную к мятежам александрийскую чернь. По всей вероятности, он принадлежал к числу египетских волхвов, занимавшихся предсказаниями и излагавших свои пророчества в поэтической или стихотворной форме, к которой египтяне всегда чувствовали особенное пристрастие. Интересы этих волхвов были теснейшим образом связаны с языческой религией и потому неудивительно, что они были самыми опасными врагами христиан. Пользуясь своим влиянием на языческое население, стекавшееся слушать предсказания и участвовать в языческих волхвованиях, прорицатели и волхвы легко могли возбудить население против христиан и внушить ему мысль о необходимости встать на защиту своей веры. Так было и в настоящем случае. Возбужденные прорицателем толпы язычников не только считали позволительными всевозможные преступления в отношении к христианам, но в неистовствах и убийстве христиан видели даже подвиг благочестия. Первой жертвой раздраженных язычников был старец по имени Метра. От него потребовали, чтобы он произнес богохульные слова (άθεα ρήματα), может быть, те самые, которые отказывался произнести Поликарп, когда его заставляли хулить Христа.[427]Но старец был непоколебим. Тогда неистовствующая чернь набросилась на него с палками, исколола ему лицо и глаза острыми тростями и, наконец, вывела его за город, где он был побит камнями. После Метры язычники повели в языческое капище одну благочестивую женщину по имени Квинту и принуждали ее поклониться идолам. Она не захотела скрыть своего отвращения к идолам. Тогда язычники повергли ее на землю, связали ей ноги, протащили ее по острым камням мостовой целого города, ударяли о мельничные жернова, поражали бичами и, достигнув того места, где умерщвлен был Метра, побили ее камнями. Кровь первых мучеников опьянила язычников, и они целыми толпами стали врываться в дома христиан. Каждый спешил ограбить известного себе соседа и расхитить его имущество. Более ценные вещи грабители брали себе, а дешевое и сделанное из дерева разбрасывали и сжигали на улицах. Христиане устранялись от столкновения с язычниками и уходили из домов; подобно христианам времен апостольских, о которых упоминает Павел,[428] они с радостью смотрели на расхищение своего имущества. Но некоторые из них предпочитали оставаться в своих домах и сделались жертвами ярости язычников. В одном из христианских домов язычники нашли дивную старицу-деву по имени Аполлония. Ударами по челюстям язычники выбили ей все зубы; потом, устроив за городом костер, угрожали сжечь ее живой, если она не будет произносить вместе с ними богохульства. Аполлония отказалась, и когда язычники, изумленные ее мужеством, дали ей несколько свободы, внезапно бросилась в огонь и сгорела. После Аполлонии скончался мученической смертью Серапион, также взятый язычниками в его собственном доме. Его терзали жестокими пытками, раздробили ему все члены и свергли его стремглав с высокого моста.