Главное - выжить. Путь домой - Кэтрин Трейси

Думаю, что делать дальше, так как скоро может прийти Амир.

Так, я теперь пай девочка, самая послушная из всех, кого он видел, всё осознала.

Главное теперь это ему рассказать так, чтобы он поверил. Зря я что-ли в детстве целых три месяца ходила на курсы актерского мастерства.

Каким образом вообще можно задобрить мужчину? Обычно, когда папа был чем-то недоволен мама его сразу кормила домашней едой и он сразу становился добрее. В моем случае это не проканает. Блин, как плохо, что у меня нет никакого опыта, придется получать его сейчас методом проб и ошибок.

— Вижу тебе уже лучше, — заходит в комнату и смотрит на пустые тарелки.

— Да, очень вкусно, — кроме овсянки, конечно. — Я хотела сказать…

Встаю с кровати, подхожу и останавливаюсь возле него на расстоянии вытянутой руки. Рискованно, конечно, но так может проще будет доверие заполучить.

— Я хотела сказать, что всё осознала. Мне не нужно было убегать, но я просто испугалась, меня похитили, я нахожусь в неизвестном для себя месте, и Вы были очень грубы со мной… И, поэтому, когда мне предложили выбраться отсюда, я растерялась, не знала, что мне делать и согласилась.

Он смотрит на меня, не выражая ни одной эмоции. Плохая идея растрогать его, Милана.

Он делает несколько шагов ко мне. Вижу, как поднимается его рука.

Держимся, не отступаем, нужно показать, что ты ему доверяешь и всё принимаешь. Если он захочет ударить, то так и должно быть, заслужила.

Боже, что за бред я несу!

Он поднимает руку и опускает её мне на голову, начинает аккуратно гладить по волосам, как котенка по шерстке. Затем опускает руку ниже и хватает шею сзади.

— Я еще не был груб с тобой, моя девочка. Даже в тот день, — видимо это были еще цветочки. — Я понимаю, что ты еще маленькая, глупая девочка.

Начинает большим пальцем массировать шею спереди. Ощущение, что еще чуть-чуть и душить начнет. Страшно даже вдох сделать.

— Но ничего, я тебе воспитаю под себя. Ты станешь очень послушной, ласковой девочкой, выполняющей с первого раза всё, что я от тебя хочу. А теперь раздевайся и ложись на живот.

Он наконец-то отпускает шею, и я могу сделать полноценный вдох.

Снимаю сорочку и ложусь. Он начинает обрабатывать спину.

— Хорошо всё заживает. Как на собаке. Думаю, с завтрашнего дня можно переходить на обработку один раз в день.

Проводит пальцами по выступающим шрамам. Такое ощущение, что это ему доставляет удовольствие. Видеть, что к этому он причастен. А я так на спину еще ни разу и не посмотрела, желания нет. По ощущениям, и так понимаю, что там.

— Я зайду к тебе вечером.

Встает и собирается уходить.

— А я могу выйти на улицу? — решаю задать вопрос.

— Нет. Ты еще не заслужила моего доверия, — продолжает идти к двери, но останавливается. Поворачивает ко мне голову.

— Я зайду к тебе вечером, посмотрю на сколько ты осознала произошедшее и стала послушнее.

Он уходит.

Я даже догадываюсь каким способом он будет проверять это.

Встаю, надеваю сорочку и подхожу к окну. Не то, чтобы я так хотела выйти на улицу, но тяжело сидеть в четырех стенах, давит как-то.

Смотрю в окно и вспоминаю то, что произошло недавно. Вдалеке даже до сих пор видны пятна крови, видимо их специально оставили, чтобы другие видели, что будет если сбежишь.

По мне, убийство — это не самое страшное. Это быстрая смерть. А бывает смерть мучительная, что гораздо хуже. А еще очень пугает та неизвестно, которая у меня сейчас. Я без понятия, что будет дальше.

Отворачиваюсь от окна и смотрю на свою комнату. Ну что, Милана, нужно что-ли как-то морально подготовиться к вечеру. Даже думать не хочу, что может быть, фиг знает, что может придумать этот ненормальный хозяин. А мне нужно ему еще доказать, что я буду делать то, что он захочет.

Нужно немного потерпеть и я выберусь отсюда. С помощью, либо без неё, но я вернусь домой. Тут главное не сломаться, потому что я понимаю, что сейчас начинается тот период, когда он начнет «учить» меня.

Главное не сдаться, иначе я не выживу. Сама с собой что-нибудь сделаю.

Хотя, интересно чем? Острых предметов нет, люстра мой вес точно не выдержит.

Фу, уйдите эти мысли. Я со всем справлюсь!

Пусть лучше Амир заведет себе еще одну наложницу и больше времени будет проводить с ней. Возможно, так и произойдет, когда он поймет, что я не могу забеременеть. Если, конечно, мне вкололи тогда то, что нужно. Иначе все станет гораздо хуже, и выбраться будет гораздо труднее.

Вечером после принятия душа надеваю красивую голубую сорочку, сажусь на кровать и жду своего хозяина, как самая хорошая девочка.

И как чувствовала, он приходит уже через пять минут.

— Подойди ко мне, — просит сразу с порога. Точнее приказывает.

Подхожу и останавливаюсь прямо напротив него. Касается ладонью волос. Это его второй фетиш, после моей жопы. Убирает локон за ухо, затем опускает обе руки вниз и сам снимает с меня сорочку. Впервые.

Стоит, рассматривает меня. Да вроде ничего не изменилось же, чем он может любоваться?

— Красивая…Теперь раздень меня.

Подхожу к нему чуть ближе и начинаю расстегивать рубашку. Сразу в нос бьет его запах. Почему меня всегда тошнит от него? У него какой-то слишком яркий одеколон, а вместе с его личным запахом получается очень ядреная смесь.

Ну что же, задержали дыхание и продолжаем расстегивать.

Кстати, раньше мне казалось, что он ходит всегда в одном и том же, но нет, это разные рубашки, просто стиль видимо такой, очень однотипный — черные рубашка и брюки.

Снимаю с него рубашку и понимаю, что теперь нужно расстегнуть брюки. Берусь за ремень…какие это необычные ощущения, раздевать кого-то, правда хотелось бы, чтобы на месте него был другой человек.

Может его и представить? У меня вроде хорошо воображение работает.

— Давай быстрее! — поторапливает меня. Я кажется слишком задумалась.

Расстегиваю молнию и на выдохе снимаю штаны вместе с трусами. Собираюсь встать с корточек, но он не дает, опускает руку на мою макушку, затем откидывает спущенные брюки с трусами в сторону.

— Давай, девочка, ты знаешь, что нужно делать, — подталкивает член к моему рту.

Знаю. И даже помню, как ему нравится. Сначала, чтобы поигралась я, а потом он полностью взял мой рот в своё управление.

Беру в руку его вяленький