ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер

Гувер доводил до сведения министра юстиции, что на его руках будет кровь американских граждан, если тот не отменит свой запрет во имя национальной безопасности.

Их конфронтация углублялась. Министр юстиции Джексон пришел в ужас, когда узнал о гуверовской Программе задержания и содержания под стражей. Ведение слежки за враждебными иностранцами — это одно. Составление досье на американцев, которые будут арестованы в случае чрезвычайной ситуации в стране, — другое.

Гувер предупредил Джексона об отставке. Борьба за Программу задержания и содержания под стражей рисковала «вполне определенной возможностью раскрытия некоторых контрразведывательных действий»[137]. Любой вызов его власти мог заставить ФБР «покинуть свои помещения для получения информации в области антиправительственной деятельности». Список остался.

Гувер приказал всем агентам ФБР на территории Соединенных Штатов докладывать о «лицах, симпатизирующих немцам, итальянцам и коммунистам» как кандидатах на задержание, будь они американцы или иностранцы. Ему были нужны имена редакторов, издателей и подписчиков на все коммунистические, немецкие и итальянские газеты, выходящие в Соединенных Штатах. Ему были нужны членские списки каждой политически подозрительной организации в США, вплоть до клубов немецкой песни. Он велел своим агентам внедрить осведомителей и лазутчиков в «различные так называемые радикальные и фашистские организации в Соединенных Штатах»[138], установить личности их «членов, цели и задачи и роль, которую они могут сыграть во время переломной ситуации в стране».

ФБР начало составлять список, в который вошли тысячи людей, чья «свобода в этой стране во время войны или критического положения в США представляла бы угрозу общественному спокойствию и безопасности правительства Соединенных Штатов»[139]. Досье содержали разведданные, собранные агентами ФБР по всей стране не только от «конфиденциальных источников» — осведомителей, но и информацию, полученную путем незаконных проникновений в помещения, с помощью подслушивающих устройств, установленных по распоряжению Гувера. Разведданные получали из общественных и личных документов, документов о найме на работу, школьных характеристик и бесед.

Люди, попавшие в этот список, делились на две категории. Лица, подпадавшие под первую категорию, должны были быть арестованы и интернированы сразу же после начала военных действий между Соединенными Штатами и страной, к которой эти люди были лояльны. За людьми из второй категории следовало «внимательно следить»[140], когда начнется война, так как существует «возможность, но не вероятность того, что они станут действовать враждебно по отношению к интересам правительства Соединенных Штатов». Гувер проинструктировал своих агентов вести свои беседы и расследования «совершенно конфиденциально»[141]. Если их спросят, он велел им отвечать, что они ведут законные расследования в связи с Законом о регистрации иностранных агентов, который требовал, чтобы люди, представляющие иностранные державы, регистрировались в Госдепартаменте. Это была неправда.

Теперь Гувер участвовал в политике на президентском уровне. В войне с министром юстиции по поводу прослушивания телефонных разговоров и ведения наблюдения ему были нужны союзники во властных кабинетах.

Одного он нашел в лице министра финансов Генри Моргентау. Гувер знал его как старинного друга Рузвельта, внука еврейского иммигранта из Германии и опытного экономиста, весьма заинтересованного в движении финансовых средств между странами оси и американскими банками.

10 мая 1940 года Гувер рассказал Моргентау о нацистском плане свержения президента. Он сказал, что ФБР необходимо прослушивать телефонные разговоры, чтобы расследовать это дело.

Годами Германия осуществляла разведывательную программу в Соединенных Штатах. Программа, финансируемая за счет захваченных и украденных еврейских капиталов, была чрезвычайно выгодна и нацистам, и американским банкирам. Это было самое лучшее орудие Гитлера для установления личностей и вербовки немцев в Америке.

Третий рейх продавал особые немецкие марки — Rueckwanderer или «вернувшиеся» марки в обмен на американские доллары. Чтобы открыть счет в Rueckwanderer-марках, житель Германии в Соединенных Штатах шел в немецкое консульство, присягал на верность Третьему рейху и заявлял о своем намерении вернуться на родину. Он переводил американские доллары в рейх и тем самым делал вклад в победу Германии.

Четыре банковские компании в Соединенных Штатах занимались прибыльным обменом Rueckwanderer-марок. Больше всего был известен «Чейз нэшнл банк», наименее — «Роберт С. Мейер и Ко», возглавляемый Августом Т. Гозбеком[142] — жителем иностранного государства и членом нацистской партии.

Гувер сказал, что Гозбек отмывает деньги, посылая десятки тысяч долларов пяти- и десятидолларовыми купюрами, которые невозможно отследить, отцу Чарльзу Кофлину — пользующемуся дурной славой радиопроповеднику правого толка, который бранил Рузвельта и «сделку с евреями», организовал движение по вступлению в вооруженное ополчение под названием Христианский фронт и молился за победу фашизма над коммунизмом. Кофлин был одним из самых сильных политических врагов Рузвельта наряду с всемирно известным летчиком Чарльзом Линдбергом — потенциальным кандидатом от Республиканской партии на президентских выборах 1940 года. И еще: Гувер доложил, что Гозбек планирует отправить по почте 500 тысяч долларов мелкими купюрами в комитет республиканцев по организации президентской кампании.

Короче, по словам Гувера, офицеры германской разведки имели денежную и информационную сеть, которая затрагивала банковскую систему Америки. Нацистское золото текло в США к политическим врагам Рузвельта.

И у ФБР не было возможности прослушивать их телефонные разговоры.

«Я разговаривал с Дж. Эдгаром Гувером и спросил его, может ли он прослушивать шпионские разговоры, и он ответил «нет»; что приказ, отданный ему Бобом Джексоном и мешающий ему делать это, не был отменен», — написал Моргентау 20 мая 1940 года в своем подробном дневнике, который он вел ежедневно и который сохранился в президентской библиотеке Рузвельта. «Я сказал, что немедленно пойду на работу. Он сказал, что ему это очень нужно».

Моргентау немедленно позвонил Эдвину Уотсону — личному секретарю президента. «Я позвонил генералу Уотсону и сказал, что это должно быть сделано, а он сказал: «Я не думаю, что это законно».

«И что, если это незаконно?» — ответил Моргентау, имея в виду «не все ли равно, даже если это незаконно?».

Уотсон перезвонил через пять минут: «Он сообщил президенту, и президент сказал: «Пусть Боб Джексон пошлет за Дж. Эдгаром Гувером и прикажет ему сделать это, а за этим последует письменная служебная записка».

Президент написал секретную записку министру юстиции Джексону на следующей день. Смысл в ней сказанного: к черту Верховный суд.

Решение по «делу Нардоне» было, «несомненно, законным»[143], — начал Рузвельт. — При обычных обстоятельствах прослушивание телефонных разговоров правительственными агентами не должно проводиться по той простой причине, что это почти наверняка приведет к нарушению гражданских прав». Но сейчас ситуация исключительная. «Я убежден, — писал Рузвельт, — что Верховный суд никогда не имел намерения применять [свое решение] к серьезным вопросам, включая оборону страны».

«Конечно, хорошо известно, что определенные государства занимаются… подготовкой диверсий и реально их осуществляют, — отметил президент. — Слишком поздно что-то делать после того, как диверсия, убийства и деятельность пятой колонны состоятся».

Президент сказал, что он разрешил ФБР использовать «прослушивающие устройства» против «лиц, подозреваемых в подрывной деятельности против правительства Соединенных Штатов, включая подозреваемых в шпионаже». Приказ был подписан инициалами Ф. Д. Р. Он действовал еще четверть века.

В те годы ФБР установило по крайней мере 6769 незаконных прослушивающих устройств[144] и 1806 жучков во имя национальной безопасности. Эти цифры почти наверняка преуменьшены, так как о некоторых прослушивающих устройствах, жучках и незаконных проникновениях в помещения не докладывали, чтобы защитить секретность операций, согласно документам министерства юстиции, которые сохранились до наших дней и пережили меняющуюся политику эпохи.

С благословения Рузвельта Гувер теперь прослушивал телефонные разговоры по своему усмотрению. Прослушивание оставалось нелегальным. Ничто в приказе президента не делало его законным. Рузвельт сделал ФБР разведывательной службой президента. Гувер силой вырвал у министерства юстиции огромную власть.