Номах. Искры большого пожара - Игорь Малышев

– Она обязана там быть. И она там будет. Сыграете?

Виктория помедлила.

– Я немного играла в гимназическом театре, – призналась она. – Джульетту, Иоланту, еще две-три роли.

– Ну! Куда богородице до Джульетты! Сыграете, даже не сомневайтесь.

Сенин хлопнул в ладоши и засмеялся.

– Я поговорю с набатовцами, у них был какой-то полумёртвый театр. Попробуем его оживить.

Вдвоём нам, в любом случае, не справиться.

Он посмотрел на неё своими синими глазами, словно заглянул в самую душу.

– А знаете, я тоже попробую сыграть.

– Кого?

– Бога.

– Вот как?.. У вас изрядное самомнение.

– Стоит ли размениваться на мелочи?

Он помолчал, хлопнул ладонью по коленке, встал со стула.

– Решено, да?

Сенин подошёл к ней вплотную, остановился лицом к лицу.

– Мне кажется, из вас получится замечательная богородица.

Вика ощутила его дыхание на своём лице, почувствовала, что неудержимо краснеет, но не отвернулась и не отступила.

– Мне придётся снимать вас с креста?

– Нет. Не в этой пьесе. У этой счастливый конец, вы же сами так решили.

Вика чувствовала, как кровь вымывает силы из её коленей и рук.

«Ещё секунда и я попрошу, чтобы он меня поцеловал», – подумала она.

– Я вас поцелую в этой пьесе, вы не против? – спросил Сенин тихо-тихо.

Она сделала нервный глоток, отвернулась в сторону.

– Сергей Александрович… Мы договорились, что вы правите пьесу, и я в ней играю. Но я прошу, не выставляйте меня в некрасивом свете.

– Ни за что, Виктория. Я скорее соглашусь, чтобы мне руку гвоздём пробили.

– Значит, мы поняли друг друга.

Она с облегчением вышла из редакции.

Сенин торжествующе хлопнул в ладоши.

Похищение

Номах спал в саду под вишнями, когда тяжёлый, словно разогнавшийся бронепоезд, удар надолго отключил его, а несколько ножевых росчерков решили судьбу спавшей рядом охраны.

Нестор пришёл в себя, голова его была укутана душным дерюжным мешком, руки связаны верёвкой под шеей у коня, ноги – под конским брюхом. Передняя лука седла нестерпимо упиралась в грудь и била при каждом движении мчащегося галопом коня.

– Шо, жив он там, Митрий, как думаешь? – услышал Номах сквозь звуки скачки.

– Лучше б был жив. Хотя, для него сдохнуть поинтересней было бы.

– Это точно.

И снова лишь топот коней по степной дороге.

– Красные? Белые? – подумал Номах. – Без разницы. Курице всё одно, свадьба или поминки. Да только я не курица…

Лука седла колотила в грудь. Шея коня толкалась в лицо.

Нестор открыл глаза, пригляделся, света не было.

– Ночь. И то хорошо. Ночь – моё время.

Он выгнулся дугой, пытаясь уберечь грудь от жестких, как жандармские сапоги, чью крепость он узнал ещё в семнадцать лет, ударов.

Муть в голове понемногу исчезала, соображать становилось легче.

– Надо спасаться.

Он уже не раз, не два и не десять выбирался из самых безнадёжных положений, и со временем это умение превратилось едва ли не в главное его оружие.

Номах втянул сквозь дерюгу свежего степного воздуха.

– Мешок-то на кой чёрт натянули? Если бы кляп в рот забили, ещё бы понял. Если б так оставили, без мешка и без кляпа, тоже бы понял. Но мешок… Похоже, люди-то в своём деле совсем неопытные. Но то мне на руку.

Он вцепился в мешок изрядно порастраченными за время тюрьмы и каторги зубами со всей отчаянностью человека, спасающего свою жизнь. Мешковина поддавалась плохо. И тогда Номах впился сквозь ткань в бившуюся под его щекой шею коня. Он рвал конское мясо, едва успевая отплёвывать бьющую струёй кровь. Орал диким зверем и грыз шею благородного скакуна.

Конь зашёлся истошным, словно перед смертью, ржанием, взвился на дыбы и, сбив лошадь одного из похитителей, рванул в сторону. Верёвка, которой номаховский конь был привязан к седлу упавшей лошади, лопнула и жеребец под Номахом понёсся длинным размашистым галопом, унося на себе пленника.

– Живым его возьми! – крикнул упавший всадник. – А не получится, кончай гадину.

Волком вгрызался Нестор в шею жеребца и тот нёсся быстрее аэроплана.

Дерюга лопнула под зубами Нестора и рот его погрузился в живое, плещущее кровью мясо.

– Стой, сука! Всё одно пуля достанет! – орал сзади преследователь.

Раздался выстрел, второй.

– Убьёт жеребца и мне конец, – думал Номах, разгрызая волокна мешковины.

Нестор потёрся о плечо, кое-как установил дыру в мешке напротив глаза. Обрывки ниток мешались и лезли в глаз, но он, моргая, смог разглядеть справа что-то тёмное, похожее на рощицу или перелесок. Связанными руками и ногами сумел направить коня.

– Стой, тварь! – угадав его намерения, снова заорал преследователь и выстрелил.

Пуля прожужжала где-то совсем рядом. Стрелок из-за бешенной тряски не мог попасть в цель.

– Быстрее! – заорал в ответ Номах и снова вцепился в шею коню.

Конец ознакомительного фрагмента.