На задворках чужого разума - Ника Митина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Встреча была угнетающей. Психоаналитик на меня давил. Я все яснее понимала, что он мне не помогал, не направлял к способам решения моей проблемы, не подталкивал к правильным мыслям и решениям. Он только ухудшал мое состояние. Вместо беседы у нас с ним по сути происходил ожесточенный спор.
– Милая моя, вы же просто взбалмошная барышня. Вы предали единственного человека, который вам помогал на протяжении долгих лет, вы пользовались благами, которые он вам давал, а потом его бросили. А лишь он умер – за счет оставленного вам наследства значительно улучшили свою жизнь. Вы что же, хотите меня убедить, что это вы психологически травмированы? – снисходительно говорил мой собеседник. В этот момент я практически начала его ненавидеть. Можно ли так говорить с пациентом? А он, не подозревая о моих мыслях, продолжал:
– Это ваш отчим был глубоко несчастным и серьезно психологически травмированным человеком. Это ему нужна была помощь. Кстати, вы ведь сами говорили про его робкие попытки наладить отношения – но вы не протянули ему руку помощи, уже будучи взрослой девушкой. Да-да, в пятнадцать-шестнадцать лет вы могли бы уже повзрослеть и начать его понимать. Всего-то и нужно было, что протянуть ему руку помощи, выразить сочувствие, поддержку. Но вы его добили. Это из-за вас он в итоге окончательно разочаровался в жизни и решил спиться, став алкоголиком, – на этих словах я хотела возразить, что алкоголиком он стал, когда я еще пешком под стол ходила, но врач, очевидно, понял, что я собиралась сказать, и не дал мне даже рта раскрыть.
– Полноте, полноте. Не был он настоящим алкоголиком до последних лет своей жизни. Вы, милая, не жили с человеком, у которого есть реальная пагубная зависимость. Знаете, что такое жизнь с такими индивидами? На столе крошки хлеба нет, потому что глава семейства все пропивает. Постоянные побои и больницы – потому что травмы после каждого запоя становятся все серьезные. Долги перед соседями, перед криминальными личностями, которые потом ходят и выбивают деньги у несчастных родственников алкоголика. Стыдно смотреть в глаза знакомым и придумывать оправдания, что синяки появились из-за случайного падения, а вовсе не из-за того, что пьяный родственничек съездил разок-другой по физиономии. А у вас что? Проблема не в этом. Проблема в том, что вы просто личность истеричного склада характера, избалованная, не приспособленная даже к малым лишениям в жизни. Вы всегда будете чем-то недовольны, потому что у вас такой характер. И от малейшей неприятности вы так и будете каждый раз получать психологическую травму, – вещал собеседник.
Из моих глаз брызнули слезы. Сейчас вслух он повторил те мысли, которые возникали в моей голове, когда меня начинало мучить чувство вины. Но обычно в моих самокопаниях все-таки побеждал разум: ведь были же прецеденты, которые очерняли отчима и его поведение. И потом, каждый человек имеет право на чувства, на любые, и я имею! А он сейчас просто обесценил все мои переживания!
– Вот, вы сейчас плачете. А что такого я вам сказал, чтобы плакать? Совершенно ничего обидного, – пожал плечами психоаналитик. И продолжил:
– С таким отвратительным характером, как у вас, только на серьезных препаратах и жить постоянно. Для вас все – стресс, кто бы и что с вами не делал.
– Я так не хочу, – сквозь слезы ответила я. Ответом мне был красноречивый вздох и предложение выбрать следующую дату для записи. Я решила повременить и подумать. Вслух я сказала, что у меня сейчас очень много работы, а потому я выберу дату позже и позвоню, чтобы записаться. На этом мы и расстались.
Я вышла из кабинета, спустилась на улицу и села в машину. Проехав пару кварталов, я припарковала машину и стала переваривать услышанное. Он сказал, что таким, как я, только всю жизнь на лекарствах. Неужели это правда? И какой в этом толк – все равно никакого эффекта я не вижу. Значит ли это, что без них мне будет еще хуже? Что если бы не они, то болталась бы я уже в петле или мое тело в виде не очень аккуратной лепешки лежало бы под окном дома? Что я вообще пока еще тяну эту жизнь только на лекарствах?
Боже, лекарства! Меня как током ударило. Я ведь даже не удосужилась прочитать в интернете информацию о тех медикаментах, которые он мне прописал. Зачем их назначают, и о побочных эффектах неплохо было бы узнать. Кстати, может быть у меня как раз вылезли какие-то побочки, именно поэтому лечение течет так вяло? Вероятно, мне просто не подходят препараты?
Ругая саму себя на все лады за недальновидность, я достала смартфон и вбила в поисковую строку название препаратов, коих было два. Я читала инструкцию по применению и холодела. Вот почему нет результата. Его не может быть. Эти лекарства в моем случае лишь усилят тревогу и депрессивное состояние. Они вообще не назначаются при том расстройстве, от которого страдаю я. При моей проблеме они могут лишь значительно усугубить ситуацию. Как же так?
Зачем он это сделал? Ошибся? Сам страдает какими-то проблемами и потому назначает неверное лечение? Что это вообще такое? Поначалу я склонна была полагать, что это какая-то случайность, может быть, он что-то напутал. Но мысли перешли к нашим сеансам психотерапии, которые напоминали, скорее, ожесточенные бои. И ведь меня интуитивно тоже напрягал такой подход, но почему-то совестно было сомневаться в действиях профессионального врача, а потому я гнала нехорошие мысли прочь.
Я завела машину и в шоковом состоянии поехала домой. Переступив порог, зашла прямиком в душ. Горячая вода распалила меня и придала мне решимости. Я знаю, что мне делать. Мне нужно поговорить с мужем. Переодевшись, я стремительно прошла в комнату и села рядом с супругом и выпалила:
– Мне надо с тобой поговорить.
– Я слушаю тебя, – оторвавшись от книги, сообщил муж.
– Разговор будет долгим и трудным для меня, – предупредила я. И начала говорить. Про то, чего никогда ему не рассказывала. Про свое детство. Про отчима. Про переживания. Про их последствия. Про то, почему тот эпизод в гостинице стал триггером и выпустил всю мою боль наружу. Про врача. Про унижение на приемах. Про неверно выписанные таблетки.
На протяжении всего разговора муж внимательно слушал. Выражение его лица сменялось то жалостью, то ужасом, то удивлением. По окончании моего спича
