Зеленый подъезд - Татьяна Веденская

– А куда мы поедем? – спросила я, с сомнением глядя на набитую людьми темную иномарку, в которую меня подталкивал этот улыбчивый коротышка.

– Там увидишь.

– Иди к нам, – раздался женский голос из машины. Я вдохнула и села к ним. Двери закрылись, машина тронулась с места, и я тут же пожалела о том, что села в нее.

– Прости, – прошептала щупленькая девушка.

– За что? – не поняла я.

– Они заставили тебя позвать.

– Замолчите, девчонки. Шампанского налить?

– Куда мы едем? – снова спросила я, но про себя уже все понимала. Я была большой девочкой, теперь уже от меня ничего не будет зависеть до тех пор, пока эти мужчины не сочтут возможным выпустить меня из машины. Господи, если бы не это проклятое черное облако, не эта беда, разорвавшая мое «я» на части, – никогда бы не было меня в этой машине.

«Ты там, где тебе самое место», – раздался голос в моей голове. Я с ним не согласилась, но это ничего не меняло. Я была там, где была.

– Выпей! – скорее скомандовал, чем предложил, толстый амбал, сидящий около окна рядом с девушкой. Девушка выглядела очень плохо. Какого-то серого цвета, усталая, под глазами круги.

– Давай, – согласилась я. Мы катили по улицам, я теряла ориентацию.

– Ну что, девчонки, отдохнем? – повернулся с переднего сиденья к нам красивый молодой человек. Тонкий профиль, изящные черты. Эстет.

– Давай еще одну возьмем, – сказал, не поворачиваясь, шофер.

– Зачем? Нам и посадить некуда.

– Посадишь к себе на коленки, – хохотнул сидящий рядом со мной коротышка. Он противно брызгал слюной и ощупывал мои колени. Я сцепила зубы и вливала в себя шампанское. Наверное, я заметно нервничала, но это только веселило его.

– Смотри, смотри, какая краля идет! Останови! – закричал толстый. Машина тормознула, коротышка выскочил. Из машины было плохо видно, но девушка, по-видимому, его послала подальше.

– Можно покурить? – спросила я.

– Только из машины выйди, – бросил шофер, – здесь и так дышать нечем.

Такой заботливый. Мы с девушкой вышли и закурили. Рядом с нами стоял толстяк, но смотрел он на коротышку. А в какой-то момент даже и вовсе от нас отошел.

– Бежим? – спросила я.

– Я боюсь, – прошептала она.

– Я тоже, – сказала я. Странно, мне надо было бежать без оглядки. В двадцати шагах от меня сиял огнями вход в метро. Китай-город. Центр. Полно людей. Но мы тянули и медлили. Страх парализовывал.

– Ну-ка, девочки, в машину, – крикнул шоферюга. И тут я понеслась. Девушка с серым лицом бросилась за мной, но нас обеих перехватили толстяк с коротышкой. Не глядя на людей, не слушая наших криков «помогите!», они затолкали нас внутрь. Я сжалась в комок и инстинктивно принялась бормотать:

– Простите, я не буду больше, простите. – Коротышка замахнулся, но не ударил.

– Поехали отсюда, – сказал он шоферу.

Сквозь стекло я видела, как небольшая толпа людей стояла и молча глядела на нас. Один пожилой дядька пристально смотрел в салон машины и что-то возбужденно кричал. Я встретилась взглядом с другим, стоящим с краю. Мы уже отъезжали, он словно споткнулся о мой умоляющий взгляд. Отвел глаза и быстро пошел в сторону метро. Никто, ни один человек не помешал затолкать нас в машину, хотя рядом было полно людей. Я оглянулась на девушку. Она всхлипывала, вытирая кровь в углу губы. Ей досталось сильнее, чем мне. Ее затолкали первой и в превентивных целях профессионально избили. Быстро, практически без следов, только нечаянно локтем задели челюсть. И конечно, после этого мы с ней перестали проявлять признаки малейшего сопротивления. Спокойно пили шампанское, поддерживали разговор. Все защитные механизмы моего тела говорили – терпи. Только бы не били, только бы выбраться живой. Только бы выжить. Не знала, что я так хочу жить. Не знаю, зачем так хотеть жить, когда жить больше незачем.

– Раздевайтесь, – спокойно и холодно бросил нам шофер, когда нас привезли на какую-то подмосковную спортивную базу. Огромный дом, бассейн, баня, столы с водкой и колбасой.

– Что стоишь? Раздевайся! – одернул меня лично коротышка. В зале бродило еще около десяти человек. Они с интересом смотрели на нас, но во взглядах еще читалась некая брезгливость. Я задавила свои чувства, заставила себя так же спокойно и холодно стащить одежду. Зажмурилась и... Следующие несколько часов были настоящим кошмаром. Я старалась не замечать, не понимать ничего того, что делали со мной. Не помнить, не знать. Это не я, это не со мной. Я умерла, а это не я.

– У меня жена и двое детей, – вдруг вклинилась в мой мозг дикая фраза. Толстяк, голый и удовлетворенный, пил со мной водку и изливал душу. Господи, какая дикость! Я, по-видимому, выгляжу так спокойно, что он считает, будто мне даже можно доверить свои поганые чувства.

– Дочери есть? – спросила я.

– Младшая. Такая хорошенькая, – пьяно умилялся он.

– Я желаю тебе, чтобы ее тоже изнасиловал такой же скот, как и ты. Много таких же скотов, – как-то буднично и отстраненно выдала я. Он дернулся и уставился на меня. Сейчас будут бить, мелькнула мысль. Но теперь уже она не напугала меня. Ничего хуже того, что есть, уже и быть не может. Пусть бьют. Я не хочу больше жить. Я умерла.

– Зачем ты так? – нелепо и смешно оскорбился он. – Я же тебя не обижал!

– Нет? – расхохоталась я.

– Ну... Ты и не сопротивлялась.

– А что бы это изменило? – спросила я так, как спрашивают, понравился ли спектакль. Он отошел и больше не подходил, подавленный моими пожеланиями. Но и без него на мою душу хватило. Через четыре часа все устали и перепились. Все, кроме шофера. Я уже ни о чем не думала, мне было просто до жути больно. Я скулила и умоляла больше не трогать меня.

– Говорил, нужно было брать еще одну. Та тоже уже в отрубе.

Я посмотрела на девушку. Катя, так она сказала, ее зовут. Она лежала на скамейке, закрыв глаза. Цвет лица – покойник натуральный, свежий. Ей уже все равно было, что она голая. Как и мне, впрочем.

– Дайте чаю, – попросила я.

– Можете одеваться, – бросил шофер, – дома у мамы чаю напьетесь.

– Кать, помочь тебе? – спросила я. Все-таки мне было легче, непонятно почему, но я держалась на ногах. А она почти проваливалась в бесчувствие. Меня выбросили на Ленинградском шоссе, ее увезли дальше. Думаю, что тоже выкинули где-то по дороге. Просто не хотели, чтобы мы встретились с ней.

– Про милицию даже не думай. Радуйся, что жива! – бросил мне на прощанье шофер.

– Будь ты проклят, – бросила я ему и побежала в глубь дворов. Страх перемешался с ненавистью. Ненависть переросла в отчаяние. Я умерла. Уже ничего не будет прежним. И то, что случилось, вполне справедливо случилось именно со мной.

– Сама виновата, – как сказала бы мать.