Пособие для новобрачных - Саша Майская

Наташка озабоченно покачала головой.

— Ты уверена, Катерина? Возможно, мы в чем-то ошиблись, и Куприянов вполне нам подходит?

— Сказано — нет!

Катерина сердито уткнулась в сырный салат. Про поцелуй она им не рассказывала и не собиралась этого делать. А что касается Куприянова… Она слишком хорошо помнила про сестричку Анюту и мачеху Марину. Он никогда не сможет всецело отдаться их личным отношениям с Катериной, между ними всегда будут стоять эти двое.

Да и нет у них никаких отношений!

Наташа кивнула понимающе и достала из сумки свой нечеловечески прекрасный компьютер.

— Тогда двигаемся вперед. Скажи мне, Катерина, как ты относишься к миру прекрасного, в частности, к изящным искусствам?

— Ну… в седьмом классе я играла на флейте, потом на нее сел Сашка Камкин, и она сломалась. Пела в хоре, но меня выгнали, потому как слуха не нашли. Да, а в десятом классе я сделала экологический коллаж и получила третий приз по району. А «Щелкунчик» я смотрела три раза…

Шурка и Наташка молча смотрели на нее, и Катерина смущенно заерзала.

— Вы чего это?

— Да вот думаем — ты действительно даун или притворяешься?

— Шура, помолчи. Главное — из каждого бреда выудить рациональное зерно.

— И что ты выудила из этого потрясающего рассказа о жизни Катьки Голубковой в искусстве?

— Балет.

— Балет?

— Балет. Знаете ли вы, Шура и Катя, что преподаватели в балетных школах в среднем на десять лет моложе преподавателей в любых других школах?

— Потрясающая информация, и главное — необходимая. Зачем Катьке об этом знать? Ее в балет не возьмут с такой ж…

— Александра!

— Жизнерадостностью! Балет — дело серьезное.

Наташка закатила глаза.

— Это же очень просто. Миллион женщин нашли свое счастье, отведя дочерей в балетный класс. Сидя в коридоре в ожидании своих малюток, они беседуют, делятся наболевшим… Короче, мало ли у кого какие знакомые? Неженатые племянники, разведенные сыновья.

— Наташ, ты меня прости, но это уже полный бред. Зачем я попрусь сидеть в коридоре балетной школы, если у меня нет детей?

— Да, действительно. Тогда… Тогда мы тебя пристроим в детский танцевальный коллектив «Радуга». Будешь по выходным сидеть на телефоне и искать спонсоров.

— И что?

— У меня там работает одна знакомая, отличная тетка, сплетница и болтушка. Она тебе мигом расскажет про всех потенциальных спонсоров, а ты начнешь их обзванивать, расспрашивать о жизни, крутить на бабки и потихоньку очаровывать.

— То есть в мое очарование наяву ты больше не веришь, предпочитаешь спрятать меня с глаз долой?

— Тебе всего-то и дел, что завтра прийти в красный уголок одного дома на Арбате и часа три повисеть на телефоне. Трудно?

— Нет, но, по-моему, глупо.

— Ну и ладно, не зажужжишь.

Катерина вздохнула. Вся затея с поиском подходящих женихов все отчетливее смахивала на бред сумасшедшего. Правда, Наташка выглядит спокойной и уверенной в себе — но Наташка всегда так выглядит.

Расплатившись, они вышли из кафе и пошли к машинам. Дождавшись, пока Наталья выведет свой серебристый «ниссан» со стоянки, Шурка схватила Катерину за плечо и вытаращила глаза до пределов возможного.

— А ты знаешь, что Наташка вчера дома не ночевала? Мне ведь Макс звонил, только она об этом не знает.

— Шур, оставь ты их в покое. Пусть уже поженятся.

— Да пожалуйста, если им охота, но тут ведь налицо интрига! Кого такого ухитрилась закадрить в том отеле наша фея Берилюна, чтобы завалиться к нему в номер в первый же вечер знакомства и не рассказать нам об этом ни словечка?

Катерина задумалась. В Шуркиных словах что-то было, точно. На Наташку это не похоже — она девушка без комплексов, но отнюдь не распутница, да и Макса своего любит… кажется. А самое главное — скрывать новый роман от Шурки и Катерины она может только в одном случае: если считает, что все закручивается всерьез.

Вот так искала-искала жениха для Катерины, да и встретила свою судьбу. А что, вполне может быть.

Он еще три часа мучил себя упражнениями, пытаясь выбить из головы все воспоминания об огне, который зажгла в его душе зеленоглазая Катя Голубкова. Он истекал потом и скрипел зубами — но руки все еще помнили прикосновение к нежной коже, и даже сквозь ядреный запах спортзала пробивался, казалось, аромат Катиных духов…

Сергей не понимал, что с ним происходит. Он ведет себя, словно подросток весной. Ведь будем честны хотя бы перед самими собой — тогда у тренажеров он едва не изнасиловал Катерину прямо на матах, потому что почти не мог сдерживать свое возбуждение.

Он потерял контроль над собой, он не владеет собственными эмоциями, он просто опасен для окружающих женщин…

Не женщин, а женщины. Одной женщины, у которой темные волосы вьются по плечам, зеленые глаза мерцают, как у кошки, и на носу золотистая россыпь почти незаметных веснушек.

Надо пригласить ее выпить кофе после работы. Прямо в понедельник…

Телефон взорвался трелью — Марина сама забила ему эту мелодию в мобильник. Куприянов поморщился и ответил на вызов.

— Алло?

— Купер, я в панике.

— Что случилось, Марина?

— Аньке звонит какой-то парень, и они часами треплются по телефону.

— Ну и что?

— Ничего. Они треплются про секс.

— Про что?

— Про секс!

— Да не может быть! Она всего лишь маленькая девочка, а он… сколько ему лет, ты знаешь?

— Тринадцать. Он из простой школы, они познакомились в клубе «Радуга». Аньку как обычно выгнали с танцев, и она страдала в коридоре, а парень там занимается гитарой.

— Вот видишь, хороший мальчик…

— Купер, мне не до смеха. Она меня почти не слушает, у нее глаза шальные, и я понятия не имею, где она шляется после школы. Поговори с ней, а?

— Марин, я не могу разговаривать с ней каждый день. Она просто перестанет воспринимать мои слова.

— Сереж, пожалуйста! Я знаю, ты злишься за вчерашнее, прости, я была не права, но… помоги мне с Анютой. Как только у нас с ней наладится контакт, мы оставим тебя в покое, и ты сможешь заняться своей зеленоглазой, обещаю.

— Что? Какой еще…

— Твоей сотрудницей с зелеными глазами и задницей, как у Мерилин Монро. Я же видела, как ты на нее смотрел.

— И как?

— Как на меня… в тот год, помнишь?

Он ненавидел это вспоминать. Потому что не мог забыть.

— Я поговорю с Анютой и постараюсь ей все объяснить. Что там с ее балетом?

— А что с ним может быть? Близится время добровольных пожертвований, а так — ничего особенного. Тебе еще не звонили с призывом помогать искусству?