Леди и дезертир - Шерил Сойер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дальше желание сблизиться с нею становилось сильнее и сильнее, и Себастьяну все труднее было скрывать его под маской дружеского общения. А когда Делия начала организовывать тайные свидания, с ловкостью, от которой у него захватывало дух, у Себастьяна уже не было ни силы воли, ни желания отказать.
Для себя Себастьян решил, что должен найти другое место службы, потому как не имел права подвергать риску ее репутацию, ранить ее мужа или позволять ей осквернять свой брак — но знание всего этого не давало ему силы разорвать их связь. Вместо этого он принимал предосторожности, которые были такими же продуманными, как и те, что изобретала она сама. Он удостоверился, что ходят слухи о том, будто у него есть индийская любовница в доме на окраине города. Кроме того, он добровольно вызывался участвовать в каждой миссии, которая требовала его отъезда из города. Расставаться с Делией было пыткой, но воссоединение, когда он приезжал обратно, было тем более страстным.
Себастьян знал, что все должно закончиться прежде, чем начнет рушиться жизнь одного из этого «треугольника», но он не мог справиться с этим в одиночку. Случилось так, что наиболее захватывающий период его жизни был также и самым пугающим, потому что он столкнулся с чем-то глубоко личным и проникновенным, что совершенно выходило из-под его контроля. С тех самых пор он стал считать мужчин, не принимающих в расчет силу женщины, попросту глупцами.
В конечном счете, за него приняла решение армия. Себастьян узнал, что вся дивизия генерала Гоулдинга переводится на север. Новость поступила в то самое время, когда ему было предложено несколько вариантов выбора карьеры. После короткой и изнуряющей битвы с самим собой он решил вернуться в Англию.
В памяти Себастьяна всплыл тот вечер в клубе, где собрались британские резиденты, чтобы попрощаться с офицерами. Ему было тяжело говорить, он буквально вырывал из себя слова, в то время как другие просто смотрели, а некоторые из них, возможно, догадывались, чего это ему стоило. Себастьян сосредоточил свой взгляд на Делии, боясь ее реакции — ведь он не предупредил ее о своем переводе, и для нее это известие стало жестоким ударом. Он помнил ее взгляд оскорбленного удивления, ее белое лицо, то, как она сжала губы, будто он ударил ее. Он до сих пор не знает, чье страдание было сильнее, когда они расставались: ее или его. Себастьян пытался уговаривать себя, что Делия уже изгнала его из своих мыслей. Что же касалось его самого, то ни путешествие, ни возвращение в Англию не помогали ему забыть ее.
Обогнув зеленый изгиб возвышенности над Бирлингдином, Себастьян вынул свои часы. Солнце еще не коснулось горизонта, но было уже гораздо позже, чем он полагал. Ему еще только предстояло привыкнуть к смене времени здесь. Но он не ускорил шаг, так как, в конце концов, спешить домой было незачем.
Бирлингдин, огромный двухэтажный дом эпохи Тюдоров, из украшенного замысловатым узором красного кирпича возвышался в начале долины. Небольшой источник ниже дома питал декоративное озеро, затем, извиваясь, терялся в болотистой земле несколькими милями дальше, задолго до того места, где он мог достичь океана. По другую сторону долины, на холме с видом на волнистые пастбища и океан, виднелся Клифтон, старый дом семьи Меткалф.
Себастьян, достигнув выступа, с которого были видны оба дома, окинул все это беглым взглядом. Солнце позади него отбрасывало его собственную длинную тень на тропинку, которая присоединялась к широкой дороге впереди. Эта дорога спускалась вниз по склону примерно в четверти мили от Бирлингдина и проходила через всю долину. Непрекращавшийся всю прошлую неделю дождь превратил нижнюю часть долины в грязь, но на меловых возвышенностях вода стекала быстро, оставляя белые тропинки и главные дороги сухими.
Часть дороги, которая спускалась у Бирлингдина, была очень крутой, и так как вес кареты напирал сильно вперед, лошадей перед этим местом всегда переводили на шаг. Но, миновав большие ворота бирлингдинской дороги, когда угол спуска уменьшался, экипажи прибавляли скорость так, что неслись вброд через реку вниз, подымая тучи брызг.
В тихом вечернем воздухе Себастьян услышал стук колес, вышел на дорогу и посмотрел вниз. Сквозь просвет между деревьями увидел небольшой экипаж. Похоже, он был перегружен, ибо накренился набок. На облучке рядом с кучером он мог различить две фигуры: женщины и ребенка.
Примерно в это же время ожидалось, что леди Гамильтон будет проезжать мимо по пути в Клифтон. Но, конечно же, это не могла быть она. С какой стати ей ехать рядом с кучером, а не внутри кареты? Скорее всего, это просто совпадение.
Аккуратная и пружинящая на рессорах карета вдруг качнулась, когда обогнула изгиб, приближаясь к броду, лошади начали спотыкаться, а потом резво побежали. И тут передняя часть экипажа круто опустилась вниз, а задняя развернулась, когда достигла берега, и затем весь экипаж завалился набок, ударяясь о камни на углу и погружаясь вместе с заржавшими от страха лошадьми и беспомощными седоками прямо в глубокие воды реки.
Ни секунды не колеблясь, Себастьян пришпорил своего коня и ринулся галопом вниз по дороге.
София не могла открыть глаза. Она слышала стук, похожий на топот копыт, и чувствовала, как под ней быстро двигался стремительный поток, который вырвал что-то из ее рук и унес прочь. В руках у нее ничего не было, она ощущала только грязь под своими ладонями, мягкую и липкую. Возможно, она погрузилась на дно и уже утонула? Дышать под тяжелым гнетом холодной воды было нечем.
В то же самое время, пока она боролась со страхом, парализовавшим ее, она услышала какие-то звуки — беспорядочные голоса вдалеке и рядом, топот ног, звон шпор, скрежет ботинок о камни.
Мужской голос произнес ее имя:
— Это леди Гамильтон, сэр.
И другой мужчина проговорил прямо над ней:
— Это она? — Пауза от потрясения показалась слишком долгой. Затем он оказался рядом
