Меч Зари - Майкл Муркок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Не-а, - ответил д'Аверк. - Но мы благодарны ему за то, что ради нас он изменил курс, - он улыбнулся. - А теперь, мой друг, скажи, чем мы можем отплатить за проезд до Нарлина?
- Ну, если у вас нет денег...
- Ни гроша.
- Спросим у Вальона, что он собирается с вами делать.
Бородач провел их на корму, где стоял худощавый человек, так глубоко погруженный в какие-то невеселые мысли, что даже не взглянул в их сторону.
- Лорд Вальон, - позвал бородач.
- Чего тебе, Ганак?
- Те двое, которых мы взяли на борт... У них нет денег - говорят, что хотели бы отработать свое путешествие.
- Желание гостя для нас закон, Ганак, - криво усмехнулся Вальон. Пусть поработают.
Он так и не посмотрел на Хокмуна и д'Аверка, и его печальный взгляд по-прежнему был устремлен на реку. Взмахом руки Вальон отпустил их.
Хокмун ощутил легкое беспокойство. Вся команда молча разглядывала их, на лицах матросов блуждали слабые улыбки.
- Что за шутки? - спросил он, хотя и видел, что ничего веселого не происходит.
- Шутки? - удивился Ганак. - Никаких шуток... Ну, господа, не соблаговолите ли сесть на весла, чтобы добраться до Нарлина?
- Если это поможет нам туда попасть... - с некоторым сомнением пробормотал д'Аверк.
- Похоже, эта работенка не из легких, - сказал Хокмун. - Но если верить карте, до Нарлина рукой подать... Где наши места, Ганак?
Ганак повел их вдоль ряда банок - к пустующим местам между гребцами. Хокмун встал, как вкопанный, пораженный тем, что гребцы были грязными и тощими - вероятно, от голода.
- Я не понимаю... - начал он.
Ганак рассмеялся:
- Ничего, скоро поймешь.
- Кто эти гребцы? - в испуге спросил д'Аверк.
- Это рабы - как теперь и вы, господа. Никто не поднимается на борт "Речного ястреба" без выгоды для команды. А поскольку денег у вас нет, а на выкуп рассчитывать не приходится, мы сделаем вас гребцами на этом судне. Садитесь здесь!
Д'Аверк выхватил меч, Хокмун достал свой кинжал и Ганак отскочил назад, призывно махая своей команде.
- Эй, ребята, проучите-ка их хорошенько - как видно, они не понимают, что должны делать рабы!
Сзади них, вдоль борта, приближалась толпа матросов с блестящими ножами в руках; другой отряд наступал спереди.
Д'Аверк и Хокмун приготовились умереть, убив как можно больше врагов, но тут на салинге показался какой-то человек, опустил вниз деревянный брус на веревке и - раз, а потом другой - ударил по их головам этой импровизированной дубинкой. Оглушенные друзья свалились вниз - туда, где находились гребцы.
Человек ухмыльнулся и соскочил на палубу, убирая свою дубинку. Ганак рассмеялся и похлопал его по плечу.
- Хорошая работа, Ориндо. Этот фокус всегда срабатывает, а главное без лишней крови.
Матросы спрыгнули вниз, обезоружили оглушенных пленников и привязали их к веслам.
Очнувшись, Хокмун обнаружил, что сидит бок о бок с д'Аверком на деревянной скамье, а Ориндо, парнишка лет шестнадцати, устроившись на верхней палубе, болтает ногами в воздухе и нахально улыбается.
- Очнулись, - сообщил он кому-то позади себя. - Можем идти к Нарлину, - и он подмигнул Хокмуну и д'Аверку. - Приступайте, господа. Будьте настолько любезны, начинайте грести. - Казалось, Ориндо передразнивает чей-то голос. - Вам повезло, - добавил он. - Мы поворачиваем вниз по течению. Ваша первая работа будет легкой.
Хокмун отвесил шутовской поклон.
- Спасибо, юноша, мы ценим твою заботу.
- По доброте душевной я буду время от времени давать вам советы.
Ориндо встал, надел красно-голубую курточку и исчез из поля зрения.
Следующим показался Ганак. Он ткнул Хокмуна в плечо острым багром.
- Гребите хорошо, друзья мои, или я посчитаю ваши ребра этой штучкой.
И Ганак тоже исчез. Остальные гребцы взялись за весла. Хокмуну и д'Аверку волей-неволей пришлось присоединиться к ним.
Они гребли весь день, и их пот смешивался с потом других рабов. В полдень им дали миску отрубей. От тяжелой работы невыносимо болела спина, и они с ужасом думали, каково же это - грести против течения, поскольку остальные рабы с благодарностью бормотали о том, как им легко.
Ночью они бросили весла и легли здесь же, на скамье, даже не притронувшись ко второй миске тошнотворного месива, которое было еще хуже первого.
Хокмун и д'Аверк слишком устали, чтобы разговаривать, но попытались избавиться от пут. Бесполезно - веревки были крепкими, узлы - надежными, а у них почти не осталось сил.
На следующее утро их разбудил голос Ганака:
- Всем начать грести! Пошевеливайтесь, вы, подонки! Я к вам обращаюсь, господа! Гребите, гребите. Добыча на горизонте, если мы ее упустим, вы узнаете на себе ярость Вальона!
Рабы из последних сил налегли на весла, и Хокмуну с д'Аверком пришлось поднажать, чтобы грести в общем ритме, разворачивая неповоротливую шхуну против течения.
Сверху донеслись звуки какой-то возни - матросы поспешно готовили корабль к сражению. Голос Ганака ревел с кормы, направо и налево раздавая команды от имени своего хозяина, лорда Вальона.
Хокмун думал, что умрет от напряжения. Его сердце разрывалось, а мускулы были готовы вот-вот лопнуть. Он мог справиться с тяжелой работой, но здесь основная нагрузка приходилась на те мышцы, которые раньше никогда не подвергались такому напряжению. Пот градом катил с него, волосы прилипали к лицу, он жадно ловил воздух широко открытым ртом.
- Ох, Хокмун... - простонал д'Аверк, едва дыша, - похоже... в этой жизни... мне была уготована... другая роль...
Из-за боли в груди и руках Хокмун ничего не ответил.
Раздался короткий треск, когда их судно врезалось в другое, и Ганак закричал:
- Суши весла!
Все гребцы беспрекословно повиновались и распростерлись без сил на скамьях. Сверху донеслись звуки битвы: звон мечей, хриплые вопли людей убивающих и убиваемых, но для Хокмуна все это было далеким сном. Он чувствовал, что умрет, если будет и дальше "работать" на галере Вальона.
Внезапно над его головой раздался пронзительный крик и на него рухнуло чье-то грузное тело. Человек барахтался, пытался встать, но потом затих и свалился рядом с Хокмуном. Это был матрос со свирепым лицом, все его тело поросло густыми рыжими волосами. Из живота торчал большой абордажный крюк. Матрос судорожно вздохнул, задрожал и, выронив нож, умер.
Некоторое время Хокмун тупо смотрел на оружие, затем мысли его прояснились. Он вытянул ногу и увидел, что может его коснуться. Очень осторожно, то и дело останавливаясь, Хокмун подтягивал к себе нож, пока тот не оказался под скамьей. И с бешено колотящимся сердцем он вновь облокотился на свое весло.
Тем временем битва смолкала, и к действительности Хокмуна вернул запах гари. Он в панике огляделся и наконец сообразил в чем дело.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});