Невидимая горилла - Кристофер Шабри

Глава 3

Что общего между умными шахматистами и глупыми уголовниками?

Эта история произошла, когда Крис еще учился в аспирантуре. Однажды летом он проснулся с головной болью. В этом не было ничего необычного — он всегда был подвержен мигреням. Но вскоре боль распространилась по всему телу, им овладела болезненная усталость и апатия. С большим трудом он встал с постели, прошел в гостиную, сел на диван и включил телевизор. Когда же он попытался встать, все тело пронзила острая боль. Даже самые простые действия вроде приема душа требовали огромных усилий. Судя по симптомам, это могла быть тяжелая форма гриппа, однако ни насморка, ни кашля у него не было. К тому же на дворе был июль — явно не сезон для эпидемии гриппа. После нескольких дней мучений Крис обратился в медицинскую службу Гарвардского университета. Медсестра осмотрела его и предположила, что это вирусная инфекция. Она рекомендовала постельный режим и обильное питье.

На следующий день, в воскресенье, все симптомы остались прежними. Крис решил принять душ, хотя каждый такой поход полностью выматывал его. Он стал очень медленно (ради экономии сил) поворачиваться, чтобы подставить под струю воды спину, и в этот момент почувствовал острую боль. С трудом наклонив и повернув голову, он увидел прямо на середине левой икры огромное красное пятно, похожее на солнечный диск. Его размеры существенно превосходили след от укуса комара. Обнаружив новый симптом, он отправился в круглосуточный пункт медицинской помощи и с гордостью продемонстрировал свою находку. Дежурный врач спросила у Криса, не кусал ли его недавно клещ? Сначала Крис подумал, что такого с ним не могло произойти, поскольку он никогда не видел клещей в городе Кембридж (штат Массачусетс). Однако затем он вспомнил, что пару недель назад ездил к своим родителям в Армонк, пригород Нью-Йорка, и какое-то время провел в саду с матерью. И вот там-то было полно клещей. Врач показала Крису медицинский справочник с изображением характерной кожной сыпи, которая возникает при заражении бактерией Borrelia burgdorferi. Эта бактерия передается клещами и вызывает болезнь Лайма. Картинка в справочнике выглядела точь-в-точь как голень Криса[100].

Если болезнь Лайма вовремя не диагностировать, она с трудом поддается лечению и может привести к хронической нетрудоспособности. Объяснив диагноз, врач извинилась и вышла из кабинета. Вскоре она вернулась с еще одной книгой и, порывшись в ней, нашла рекомендации по лечению острой болезни Лайма. Она прописала прием антибиотического доксициклина в течение двадцати одного дня и передала рецепт Крису.

Крис был расстроен. Сам диагноз показался ему жутковатым. Но еще больше его встревожило поведение врача, которая открыто пользовалась справочниками. Крис никогда не видел, чтобы доктора заглядывали в книги, а его врач сделала это дважды. Знает ли она вообще свое дело? Разве может врач из отделения неотложной медицинской помощи не знать диагностики и лечения болезни Лайма, тем более что в северо-восточной части США это заболевание очень распространено?

Крис пошел прямиком в аптеку, чтобы купить прописанное лекарство, однако его не покидало беспокойство из-за неуверенного поведения врача.

Если бы врач поставил вам диагноз и назначил лечение по справочнику, разве бы вас это не встревожило? Такая реакция вполне естественна. Ведь все мы склонны считать, что компетентный врач должен быть уверен в себе, а при виде сомневающегося доктора у нас невольно возникают мысли о возможном судебном разбирательстве за неквалифицированное лечение. Мы считаем уверенность достоверным признаком профессионализма, хорошей памяти и глубоких познаний. Однако, как вы узнаете из этой главы, уверенность, которую человек проявляет в любом деле, — ставя диагноз, принимая решения во внешней политике или давая показания в суде, очень часто оказывается еще одной иллюзией.

Место, где каждый считает себя недооцененным

Чтобы понять, как действует иллюзия уверенности, давайте проследуем в одно необычное место: танцевальный зал в отеле Adams Mark Hotel в Филадельфии. Здесь уже в течение долгого времени ежегодно проводится один из крупнейших открытых шахматных турниров в мире с говорящим названием World Open. Участие в нем может принять любой человек, оплативший регистрационный взнос — от новичка до гроссмейстера. В 2008 году более 1400 игроков боролись за призовой фонд размером 300 тысяч долларов. Обстановка на турнире выглядит несколько неожиданной. Вы не обнаружите здесь гробовой тишины: постоянный стук шахматных фигурок и щелчки шахматных часов, на которые игроки нажимают после каждого хода, образуют единый непрекращающийся гул. А за пределами зала шум еще сильнее. Игроки обсуждают только что завершившиеся или предстоящие матчи, а иногда даже недоигранные матчи со своим участием. (Правилами разрешается вести беседы о собственном матче, но только при условии, что участник не спрашивает совета и не получает его от других игроков.) Сами игроки совсем не похожи на тех чудаковатых ботаников из юношеской команды, которых вы, вероятно, встречали в своей школе. И это не глубокомысленные старики с длинными бородами. Среди них, конечно, есть люди с буйной растительностью на лице или эксцентричными прическами, но в большинстве своем это обычные дети, взрослые, юристы, врачи, инженеры; встречаются также профессиональные шахматисты, многие из которых иностранцы. Правда, один стереотип все же соответствует действительности: на турнире явно недостает женщин. Здесь их менее пяти процентов от общего числа участников.

Самое удивительное на этом турнире заключается в том, что игроки точно оценивают уровень своего мастерства на фоне соперников. Впрочем, это характерно для любого соревнования по шахматам. В большинстве сфер деятельности и даже на большинстве конкурсов и состязаний такой объективности вы не обнаружите. Вы не найдете оценочной шкалы, с помощью которой можно было бы сравнить себя с другими водителями, коммерческими директорами, учителями или родителями. Даже в таких профессиях, как юриспруденция и медицина, нет однозначных методов для выявления лучших. Из-за отсутствия четких критериев для оценки способностей мы очень легко переоцениваем свое мастерство. Лишь в шахматах существует математически объективная, общедоступная рейтинговая система, которая обеспечивает достоверные и точные данные о классе игрока (так в шахматах называют профессиональные способности) по сравнению с другими шахматистами. Эти данные постоянно обновляются и отображаются в численном виде. Все участники турнира знают, что каждая победа в турнирном матче повышает их личный рейтинг, а каждое поражение снижает его. Сыграв вничью с более сильным соперником, игрок также набирает очки, в то время как ничья с более слабым соперником приводит к их потере. Информация о рейтинге является общедоступной и отображается рядом с именем каждого игрока на турнирном табло; перед началом матча многие игроки спрашивают своего оппонента о рейтинге. Этой информации придается такое большое значение, что шахматисты легче запоминают своих соперников по местам в рейтинге, чем по именам или лицам. «Я побил 1726-го» или «я проиграл 1455-му» — такие фразы можно часто услышать в холле перед шахматным залом.

В июле 1998 года средний рейтинг Шахматной федерации США у 27 562 игроков, которые сыграли не менее двадцати турниров, составлял 1337 очков. Мастерами считаются игроки, имеющие не менее 2200 очков. Крис добрался до этого уровня, когда учился в колледже. Рейтинг Дэна в средней школе составлял чуть менее 1800 очков, однако с тех пор он не выступал на соревнованиях. Сравнивая рейтинги двух игроков, можно определить, кто из них имеет более высокие шансы на победу. Учитывая принцип формирования рейтинга, игрок, превосходящий своего оппонента на 200 очков, для подтверждения своего класса должен набирать около 75 % очков на протяжении длительной серии матчей (победа дает одно очко, а ничья — пол-очка). Если же разница между шахматистами составляет 400 очков, то ожидается, что более сильный игрок будет обыгрывать своего оппонента почти в каждой игре.

Хотя Дэн провел в средней школе сотни турнирных матчей и на каждом турнире имел рейтинг выше среднего, он никогда не обыгрывал игрока уровня мастера, и если бы встретился с Крисом на одном из соревнований, то у него практически не было бы шансов на победу. Крис же, в свою очередь, лишь однажды нанес поражение гроссмейстеру в турнирном матче, хотя на национальном уровне его превосходили лишь 2 % шахматистов. Разница в мастерстве между игроками этих уровней слишком велика. Если вы систематически обыгрываете игрока, рейтинг которого сопоставим с вашим, то ваш рейтинг станет повышаться, а его, напротив, начнет падать, и в последующих встречах с ним прогноз будет в вашу пользу. В отличие от классификаций в других видах спорта рейтинговая система в шахматах отличается особой точностью, и для практических целей рейтинг является почти идеальным индикатором способностей игрока. Зная личный рейтинг и принципы рейтинговой системы, игроки должны объективно оценивать свой профессиональный уровень. Но что они в действительности думают о собственных способностях?