Игрок 2 - Аристарх Риддер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как мы из всего этого выбираться будем? — спрашиваю её также негромко.
Со стороны кажется, что мы шепчем друг другу всякие свои секретики.
— Не знаю, — говорит она, почти прижавшись ко мне, — И спасибо вам, что не выдали и… Простите меня, пожалуйста.
— Зато ужином накормили, — смеюсь, — или завтраком, тут уж как поглядеть.
— Кто же с водкой завтракает? — хихикает она, — а вы родителям понравились…
Она смотрит на меня с удивлением, словно до этого их придирчивому вкусу никто не мог угодить.
— Они мне тоже, — отвечаю, — поэтому не хочу их расстраивать. Давай завтра встретимся с тобой где-нибудь в городе и обговорим, как нам из этой ситуации выпутываться.
— Давайте, — Настя смотрит на меня доверчиво, словно я как раз тот человек, который сможет выпутаться откуда угодно, — только завтра я не могу. К экзамену буду готовиться, и послезавтра тоже… Сдавать поеду, я же в Симферополе учусь… Давайте в пятницу? В два?
— Договорились! А где?
— Под есенинским платаном. Знаете, где это?
Платан на Набережной, под которым согласно городской легенде Есенин встречался с Айседорой Дункан. По другой версии, несчастная балерина бродила там одна, когда легкомысленный гений её бросил. Символично, однако.
Хотя вряд ли Настя вкладывает в это место какой-то глубокий смысл.
Дождавшись моего кивка, Настя с неожиданной силой сжимает мою ладонь, а затем молча разворачивается и идёт к подъезду.
Неожиданно для себя, любуюсь её хрупкой и изящной фигурой.
— Ехать будем? — опустив стекло бурчит водитель.
Такси везёт меня через просыпающийся город, и всё произошедшее за этот бесконечный день кажется мне сумбурным фильмом какого-то итальянского модерниста. Выигрыш у Высоцкого, картинный жест с ключами от автомобиля Марины Влади, скандал в прокуратуре…
Самое неприятное во всей этой ситуации, что я с подводной лодки уже никуда не денусь. Пошумел я достаточно, чтобы привлечь к себе внимание со всех сторон. И для того плана, что придумал Юра Одессит, и для неприятных личностей, которые готовы прийти ко мне, чтобы вытрясти добытые нетрудовым путём материальные ценности.
Операцию уже нельзя остановить. Так же, как нельзя остановить спуск с горы в деревянной бочке, когда её уже пнули ногой. Надеюсь, что товарищ Болотин со своим московским коллегой это понимают.
Потому как в противном случае, они меня подставили и сами умыли руки. И что в этом случае делать? Что-то придётся.
Но я буду думать об этом завтра, когда высплюсь.
Девушка за стойкой администратора красноречиво тянет носом, но ключ выдаёт, воздержавшись от комментариев.
Спать.
* * *Наступило утро. 18.23. Именно таким оказывается моё пробуждение.
Просыпаюсь я относительно свежим, вот только в голове шумит. На этот случай я припас на прикроватной тумбочке пару таблеток аспирина.
После припадаю к бутылке минералки и пью, как раненый лось. Контрастный дущ окончательно приводит меня в норму. Ещё бы кофе выпить, и желательно на свежем воздухе. Однако в мои возвышенные планы грубо вмешивается суровая реальность.
— Здоров же ты дрыхнуть! — встречает меня Юра.
Небрежно развалившись в кресле, он листает «Вечернюю Ялту», с таким видом, словно ничего интереснее не читал.
— Давно ждёшь? — спрашиваю без особого смущения.
Мы о встрече не договаривались, и гостей я не ждал. Так что мой режим дня, это моё личное дело.
— Да порядком, — он смотрит на часы, но в подробности не углубляется, — какие мегеры тут работают… Ни подняться, ни в номер позвонить…
В первый раз я чувствую признательность к строгим гостиничным порядкам.
— Я тут собирался кофе выпить…
— Что за буржуйские замашки? — Юра пружинисто вскакивает с кресла, — Понахватался там в столице… Пойдём лечиться.
В уютном пивбаре, где понятливая барменша наливает нам две полулитровые кружки свежайшего «Крымского», я понимаю, что зря сопротивлялся. И правда, ну какой кофе… Подобное лечат подобным.
— Ну что, гроссмейстер? — Юра стукается своей кружкой о мою. — За твою фортуну! Это ж надо, у целого чемпиона мира выиграл!
— Так не в шахматы же, — скромничаю, но мне приятно, не скрою.
— А преферанс чем хуже? — вроде как обижается Юра за своё ремесло, — это тебе не «двадцать одно» или «сека», где чистая ловкость рук. Тут башкой думать надо. По нему чемпионаты проводить нужно, а не щемить почём зря… Все играют, и гроссмейстеры, и акадэмики, и народные артисты! Вот только шахматистов по телевизору показывают, а мы по беседкам да катранам прячемся!
Юра аж раскраснелся, выдавая эту тираду. Задела его профессиональная гордость! Как будто бы я смог Таля на одном только расчёте обыграть. Опыт у меня больше, тут вопросов нет, но память у чемпиона колоссальная. Так что несколько раз приходилось раздать нужное.
Но тут уж, как говорится, «кто на что учился». Они с Владимиром Семёновичем за острыми ощущениями гнались, их и получили в полной мере. Каждый свою роль сыграл, и все довольны остались. А насчёт чемпионатов Юра удивил. Прямо пророк.
— Может, и будут ещё проводить, — хмыкаю.
— Не при нашей жизни, — машет рукой Юра, прикладываясь к кружке, — да и без надобности они. И так земля слухами полнится. Про вашу игру всё черноморское побережье гудит. Кто говорит, Высоцкий квартиру в Москве проиграл, кто, что машину, и домой пешком пошёл, а кто, — он переходит на шёпот, — что саму Марину Влади на кон поставил. Правда за такие слова сразу морду бьют!
Ну что же, значит, целей своих мы этой игрой добились. Пошумели изрядно, и теперь каждая собака знает, что денег у меня, как у дурака фантиков. Прямо-таки идеальная подсадная утка. Сижу у всех на виду
