Алитет уходит в горы - Тихон Семушкин

- Глаза у меня испортились. Ничего не вижу.

- Такое при большом солнце бывает. Надо положить на глаза оленью шкуру или еще что-нибудь. Закрыть глаза черным. Скоро пройдет. Завтра будет хорошо.

- Разве?

- Да, да. Я знаю.

- Айе, отрежь кусок от моего черного мешка.

Айе взял мешок, повертел его в руках, вздохнул:

- Андрей, испортишь его. Жалко такой хороший мешок.

- Ничего, Айе! Давай режь!

Айе отрезал часть мешка и завязал Андрею глаза.

- Ну что же, друг? Можно, пожалуй, здесь и переночевать? А? Ты никуда не спешишь?

- Нет, - ответил Айе.

- Тогда ставь палатку. Будем чай пить. Закусывать.

Уже смело оставив нарту, Андрей ощупью прошел к собакам, погладил вожака.

- Ну, Верный, теперь мы живем. - И, обратившись к Айе, устанавливающему палатку, он крикнул: - Айе, а что за дорога тут, по которой я ехал?

- Твоя дорога, - спокойно ответил Айе. - Я уже посмотрел. Это твоя дорога, ты по ней кругом ездил. Все время ездил бы. Собаки не свернут с дороги, если человек не заставит их.

Вскоре они с удобством расположились в палатке.

- Андрей, снег в чайнике сделался водой. Повязку на глаза надо намочить: будет лучше.

- Давай, давай, Айе! Ты, брат, хорошо знаешь, что нужно делать.

Намочив и крепко выжав повязку, Айе опять завязал глаза Андрею.

- Айе, правильно ты мне сказал тогда, что я не найду ущелья. Ездил, ездил - кругом горы! А тут еще перестал видеть. Пропал бы, пожалуй, я в горах?

- Нет, в горах не пропадешь. - И Айе вдруг спросил: - Андрей, а ты правда начальник?

Жуков улыбнулся.

- Да, правда. Только я не самый главный. Большой начальник приедет летом, когда пароход придет, а меня заранее послали.

- А-а! - протянул Айе и, помолчав, сказал: - Ой, худо мне, Андрей! Наверное, теперь меня застрелят, как зайца.

- Кто же тебя может застрелить?

В горах было тихо. Легкий ночной морозец проникал в палатку. Пора было уже ложиться спать, но Айе разговорился и рассказал Андрею, что произошло в торговой яранге Чарли Красного Носа, почему Алитет хотел застрелить его, опять рассказал о своей Тыгрене и о многом другом.

За палаткой мирно дремали уставшие собаки. Солнце скрылось и снова выглянуло, озаряя ярким пламенем низкий горизонт.

- Айе, ты не волнуйся и ничего не бойся. Никто тебя не посмеет тронуть. Я тебе обещаю. Ты скоро увидишь это сам. А сейчас давай поспим немного и вместе поедем на берег.

- Вот хорошо! - обрадовался Айе. - Надо показать тебя людям, что ты человек. Они же не верят.

- А кто же я? - улыбнувшись, спросил Андрей.

- Говорят, ты дух.

Андрей посмеялся и предложил ложиться спать.

Айе не лег спать. Ведь пастухи привычны не спать по двое-трое суток. В то время как Андрей уже спал, Айе походил около палатки, осмотрел нарту и по-хозяйски укрепил ослабевшие на ней ремни, затем сел и долго глядел на доски-сиденье нарты. Айе думал. Он думал о голубых, как небо, глазах Андрея. Наконец он вынул нож и отрезал от доски маленькую щепочку, быстро сделал две круглые, подобно стеклам очков, дощечки, просверлил в них острием ножа маленькие дырочки, привязал к краям тонкий ремешок и нацепил их на нос.

- Хорошо видно, - сказал он.

Спустя некоторое время Айе услышал из палатки голос Андрея и вбежал к нему.

- Айе, я вижу тебя. Вот хорошо!

- Я тебе сделал гляделки. В горах наши люди со слабыми глазами всегда так делают. - И Айе надел на свой нос самодельные очки.

Андрей расхохотался.

- Дружище, да ведь дерево не прозрачное!

- Нет, тут маленькие дырки есть. В них все видно, Без гляделок тебе нельзя. Солнце опять сильно светит.

Андрей надел деревянные очки и вышел из палатки.

- Смотри, как здорово! Вот какую деревянную оптику придумали! Молодец, Айе! Очень хорошо! Поднимай собак, и едем на берег.

- Худо мне будет на берегу.

- Ничего, Айе! Не бойся.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Айе сел на нарту, пристроившись рядом с Андреем. Показывая рукой направление, он молчал, заранее переживая свою встречу с людьми на берегу.

- Верный, вперед! - крикнул Андрей, посматривая на собак в свои гляделки. Собаки побежали крупной рысью.

Айе еще издали заметил стойбище Лорен. Встретиться теперь с Алитетом и с Чарли Красным Носом не всякий решится.

Но будь что будет. Все равно у Айе отвращение к жизни.

- Подъезжаем, - взволнованно сказал Айе.

- Вот и хорошо. А я думал, что берег далеко.

- Андрей, ты поедешь в торговую ярангу? К белому? К Чарли? Может быть, я останусь здесь?

- Зачем я к нему поеду? Вместе с тобой мы поедем в ярангу какого-нибудь охотника.

- Ты боишься Чарли?

Вместо ответа Андрей громко расхохотался.

И Айе вдруг обрел еще большую веру в силу молодого русского начальника.

- Садись, Айе, на мое место, правь собаками и подъезжай к какой хочешь яранге.

Черные глаза Айе блеснули радостью. Русский не свернул к Чарли Красному Носу. Крепко взяв в руку остол, Айе крикнул на собак, и они понеслись прямо к яранге Рынтеу.

И тут же ринулась в ярангу Рынтеу толпа ребятишек и взрослых охотников, жадных до всяких новостей. "Вот чудо! Бессобачный, не имеющий жены Айе, привез какого-то белолицего!"

Айе стоял около нарты с остолом в руках и, как бы в подтверждение вчерашнего разговора, с важностью говорил:

- Смотрите, вот он, русский начальник! Все смотрите! И не думайте, что накануне я вам врал! - Затем, повернувшись к своему другу Ваамчо, тихо сообщил: - Опять в горах встретился. Видишь? Разве он дух? Смотри сам, словно ища поддержки у Ваамчо, допытывался Айе.

Явно подчеркивая свои приятельские отношения с Андреем, Айе запросто подошел к русскому начальнику и тихо сказал:

- Вот это тот самый Ваамчо, о котором я рассказывал. У него Алитет залил приманку таньгинским светильным жиром у Трех Холмов.

- А! Ваамчо! Здравствуй! - И Андрей протянул ему руку, как старому знакомому и доброму другу. Не выпуская руки Ваамчо, Андрей долго тряс ее.

Айе смотрел на них, и радостная улыбка расплывалась по его широкому лицу. Как же? Это ведь он виновник такого необычного счастья. А Ваамчо, смущенный, не знал, что ему делать и что говорить. Первый раз в жизни белый человек тряс его руку.

- Ступай в жилище, я распрягу твоих собак, - наконец проговорил он.

- Пойдем, пойдем, - с воодушевлением, взяв Андрея за руку, говорил Айе и тянул гостя в меховой полог.

К моменту приезда Жукова в стойбище Лорен, заезжая яранга Рынтеу была полна народу. Здесь были охотники, с которыми американец прервал торг из-за приезда Алитета, и они терпеливо дожидались, когда к Чарли Красному Носу вернется хороший "дух" и он вновь начнет торг. Кроме них, с побережья понаехали и другие охотники. Все они были из разных мест и, находясь у гостеприимного Рынтеу, делились новостями. Такого скопления людей в заезжей яранге Рынтеу еще не было. У него даже не хватало шкур, чтобы подложить каждому. Одни полулежали, тесно прижавшись друг к другу, опираясь на локти, другие по двое сидели на нерпичьих кожах. Их оголенные по пояс тела в свете коптившего жирника казались темно-коричневыми, как выделанная кожа моржа. В пологе стоял табачный дым, словно спустившийся на землю туман, и было чрезмерно душно.

Появление а этом пологе русского начальника, о котором еще накануне шел разговор, как о каком-то мифическом существе, показался всем чуть ли не сновидением. Слегка приподнявшись, люди с необычайным любопытством разглядывали приезжего.

Андрея мало смущали спертый воздух и духота. Он радовался возможности встретиться с таким количеством людей.

Андрей знал, что каждое его слово, каждый его поступок "чукотский торбазный телеграф" с, непостижимой быстротой разнесет по всему побережью Ледовитого океана и Берингова моря. Памятуя, что слово не воробей, он обдумывал тщательно все свои слова, с которыми он собирался обращаться к ним. Приготовившись сказать по-чукотски: "Здравствуйте, товарищи", - он на ходу перестроился и сказал: "Зравствуйте, добрые люди", - полагая, что слово "товарищ" они поймут неправильно.

Случилось, однако, так, что ему на его обращение никто не ответил. На улице завыла добрая сотня собак из стоявших вокруг яранги Рынтеу многочисленных упряжек, а затем с визгом поднялась собачья драка и грызня.

И тогда Айе, чуть привстав, нарочито бодро сказал:

- Здравствуй, здравствуй, русский начальник. Это ничего, что ты безбородый - борода вырастет. - И он услужливо предложил ему новую оленью шкуру.

Видя, что Айе сказал все это не столько для него, сколько для своих сородичей, Андрей с улыбкой принял шкуру, сел на нее и подумал про Айе: "Ну и хитрец".

А люди продолжали молчать, набивая трубки табаком.

Зная еще от своего профессора о чрезмерном любопытстве чукчей ко всякого рода новостям, Андрей сказал:

- Много новостей привез я. Важных новостей. Рассказать что ли?

- Рассказывай, рассказывай, - торопливо послышались со всех сторон голоса.