Последняя легенда Анкаианы - Лертукке

Но как же все изменяется, когда память подсказывает существу, что темнота, холод, сырость и что-то непонятное на ногах возникло взамен чего-то иного, очень страшного и неведомого, что ожидало его только что; вместо того, что принято называть небытием. Ведь и темнота, и холод, и даже небольшая тяжесть - явления простые и понятные. А главное, все же, в том, что испытывая их, существо вряд ли может быть мертвым. Таким вот нехитрым способом тьме и холоду придается некоторая приятность.

Поэтому, когда Кассинкана открыла глаза и абсолютно ничего не увидела, почувствовала, что лежит спиной на очень холодном и колючем субстрате, да еще с одной стороны ее что-то придавило, она первым делом порадовалась, что жива, и только потом уже задалась вопросом, как такое могло получиться и почему в этой, по непонятной причине обретенной жизни ей так неудобно.

Она обводила глазами темное пространство, стараясь найти хоть одно светлое место, которое ей сможет хоть что-то разъяснить, но не нашла. Тогда она попробовала повернуть голову, чтобы расширить обзор но кто-то, кто, судя по звуку, располагался очень близко и напротив, прошептал:

- Осторожнее.

- Почему? - с трудом произнесла она.

- По-моему, тебя голова разбита.

- Как, совсем? - Кэсси от удивления чуть не подскочила.

- Значит, не совсем... Но, если судить по умозаключениям, изрядно.

- Где я?

- В ловушке, из которой вряд ли скоро выберешься. И я вместе с тобой.

- А ты-то что здесь делаешь?

- А я ее держу.

- Зачем?

- Трудно жить спокойно в подвале дома, хозяин которого пропал без вести. У меня уже не те нервы, что были у Аланкреса.

- Ты рисковал собой...

- ... а больше нечем...

- ...чтоб только спасти меня?

- Моя не в меру благодарная Кэсси, все было бы проще, если б ты решилась, вопреки своим принципам, прыгнуть в окно...

- Восьмой этаж?

- Когда тебя ловят? Так что не спас я тебя, боюсь, а просто в очередной раз попытался. Вот если нас отсюда вытащат...

- А не вытащат, мы умрем?

- Моей смерти ты не увидишь.

- Потому что темно?

- Мне сейчас кажется, что я приподнял эту крышу ради тебя самой, умная Кэсси, - сообщили ей после долгой паузы.

Несмотря на упомянутую темноту Кэсси достигло впечатление от его усмешки. Ну, конечно, первое, что должно было ей прийти в голову на его фразу о смерти - что-то касательно самого Алика, но это почему-то не пришло, может быть ее так достал этот мрак, а может быть она на миг забыла о собственной хрупкости, это его развеселило, а ведь он и сам тут может помереть со временем, а до этого будет вынужден терпеть ее останки...

- Блин, как же я устала, - сказала она неожиданно сама для себя. - То мру, то не мру, то мне опять это угрожает... Алик, будь добр, не дай мне загнуться самой.

- Кэсси, ты не обидишься, если я попрошу тебя сейчас порассуждать на любую другую тему? Я люблю наведенное настроение только, если оно хорошее.

- Хорошее?

- Ну что у тебя в жизни хорошего было? Неужели совсем ничего? Любовь там всякая...

- Ну ты сказал! Любовь... Чего в ней хорошего? Переживания одни; никакого здоровья не хватит...

- А друзья? О них ты тоже переживаешь?

- Тут поровну.

- Расскажи тогда о них. О ком-нибудь одном, самом лучшем.

- Ну... Есть у меня Оська. Она милая, хоть и странная немного...

Кэсси и сама не заметила, как увлеклась. Мысли появлялись, опережая одна другую, всплывали воспоминания... И Аланкрес оказался хорошим слушателем, ибо молчал.

-Когда-то, когда я еще только училась, в мою фирму пришла заявка на укрепление окон в... одной закрытой лечебнице. Туда богатые семьи помещали своих родственников, которых считали психами. Не страдающих психическими расстройствами, как мы выяснили позже, туда тоже помещали, денег-то много.

Пациенты там себя неплохо чувствовали; мы тоже. Шлялись по саду, только нас предупредили, чтобы мы с аборигенами не общались, они, мол, могут быть опасны. Так вот мы с ней и познакомились. Интересно было очень. Говорить с ней можно было о чем угодно, кроме ее собственной жизни. Но как-то, когда наш контракт подходил к концу, Оська раскололась на какую-то невероятную историю, я до сих пор не уверена, что это правда, хотя по моим каналам все подтвердилось...

Оська (настоящее имя - Олеся) увидела свет в виде дочери одного очень известного политика с материка. Подростком она кому-то из родственников она очень помешала, и ее потихонечку упекли в дурдом. За несколько лет пребывания там, Оська насмотрелась такого, что к моменту нашей встречи сильно сомневалась в своей нормальности и, надо заметить, не без оснований... Мы с ней подружились, и, после окончания работ устроили ей побег. Распорядок мы знали, ее переодели, сломали идентификатор на входе и вывели ее оттуда. Может, ее и искали, не знаю. Только не нашли, потому что домой она не вернулась. Живет теперь на свалке анкаианской, построила домик, на что живет - не знаю, сильно подозреваю, что кто-то из родственников денежки на ее счет все же потихонечку переводит... Только никуда она не собирается возвращаться. Строит туннель, чтобы когда-нибудь пройти по нему и почувствовать надежду на лучшее... на то, что в конце него откроется ей другой мир, а не осточертевший ей наш. И никто не знает, в шутку она, или серьезно. Может, ей просто заняться нечем... Да она и не хочет вовсе. Живет себе, довольная и счастливая, учится даже заочно в каком-то институте какому-то языку. Говорит, хочет туда потом уехать, только знаю ее, не уедет никуда. Такая уж она. Домик у нее тут, дворик даже с цветами и деревьями... И никто на землю не претендует, и ей на все наплевать, кроме этого дворика, своих друзей и соседей... Две кошки у нее и какая-то собака, которая все время спит...

А внешне Оська очень интересная - крупнее меня, волосы у нее золотистые и мелко вьются, поэтому она их в косы заплетает, чтоб хоть немного пригладить, черты тонкие, руки маленькие и очень красивые. И глаза, кстати, тоже зеленые, холодного оттенка. Однажды она завалилась в бар в вечернем платье, произвела фурор. Один к ней знакомиться пошел, она вежливо сказала ему какую-то гадость... Что он ей не нравится, потому что у него лицо неумное или что-то в этом роде. Был бы он посообразительнее, отшутился бы, а он начал занудствовать на тему того, считает ли она, что у нее самой оно такое... Болезненное у некоторых самолюбие, даже скучно, сказала она по этому поводу. Но это не очень интересно, просто я хочу сказать, что она, по общим понятиям, довольно экстравагантна. Иногда трудно предсказуема. Но она очень добрая, порядочная и... наверно, мой самый хороший друг. С нее станется в память обо мне расстрелять тачку Энди, например. Но, скорее, она испишет моим именем стены замка. Красно масляной краской в недоступных, но хорошо видных местах. А еще она... она, если бы я рассказала о тебе, мне поверила бы. И попросила бы показать...