Иден #3 (ЛП) - Джорджия Ле Карр

Дверь. Я должна добраться до двери.

– Я не собираюсь это выслушать, – спокойно говорю я, насколько могу управлять своим голосом, поднимаюсь и иду к двери. Мои колени так сильно дрожат, боюсь, что не доберусь до двери. Уже почти рядом. Я у двери... но прежде, чем я тяну за ручку и открываю ее, Миллс хлопает по ней рукой.

Я отпрыгиваю, как испуганная кошка, хрипло вскрикивая.

– Ты еще не уволена, – шепчет он мне на ухо, и я чувствую ужас от его слов, ползущий по спине. Он улыбается, холодок пробегает у меня по позвоночнику. В его улыбке есть что-то по-настоящему леденящее душу и пугающее. Этого мужчину невозможно узнать, он стал совершенно другим. Не могу поверить, что это один и тот же человек.

– Вернись на свое место. Я еще не закончил с тобой.

Он больше шести футов, плюс шестнадцать стоунов (англ. мера веса 6,35 кг), поэтому мой мозг быстро принимает решение, что лучше успокоить его, пока я не придумаю, что мне делать дальше. Я сажусь, сложив руки на коленях, и наблюдаю за ним, напуганная до глубины души. Он подходит к окну, достает свой мобильный телефон, висящий на ремне в чехле и начинает нажимать кнопки. Пока он ожидает ответа, не спускает с меня глаз. Я подумываю рвануть к двери, но понимаю, что не сделаю этого, поскольку он слишком быстрый и слишком опасный.

– Все произошло намного быстрее, чем ожидалось, – говорит он в трубку. – Мне необходима помощь причем быстро. – Пауза. – Нет, устранения целесообразности в этот раз. – Он опять кого-то слушает. – Да. Прямо сейчас! Не забудь постучать три раза, чтобы я понял, что это ты и не застрелил тебя по ошибке. – Смеется он.

Боже мой! Боже мой. Я – мертвая женщина... я уже выкопала себе могилу, когда так старательно пыталась отделаться о хвоста Джека. Если Миллс завершит начатое, то я исчезну без следа. Я думаю о Джеке и о том, что он для меня значит... Бог ты мой! Он никогда не узнает, что я люблю его всем сердцем. О Боже! Я была такой глупой, сотворив такой ужасный беспорядок.

Миллс завершает вызов.

Мне необходимо подумать. Я начинаю понимать, что теряю контроль и у меня может начаться истерика. Мой мозг пытается проанализировать ситуацию. Кому он звонил? Робину? Или, может быть, Томми Сондерсу?

– Кому вы только что звонили? – спрашиваю я.

– Это должно волновать тебя меньше всего, по сравнению с тем, о чем тебе следует думать, Лили.

Мое имя, произнесенное им, вызывает у меня тошноту в желудке.

– Вы не должны от меня избавляться. Меня можно просто уволить из полиции. Просто отпустите меня, и вы никогда не увидите меня снова. Умоляю вас, – причитаю я. У него на лице появляется выражением крайнего отвращения, знаю я выгляжу жалко и говорю канючившим голосом, но я не хочу умирать. Я хочу жить, хочу быть рядом с мужчиной, которого люблю и видеть, как растут и играют наши дети, похожие на Джека, такие же прекрасные.

– Не будь дурой, Лили. Мы оба прекрасно понимает, что это невозможно. Слишком многое поставлено на карту и много заинтересованных сторон.

Беспомощные и испуганные слезы текут у меня по лицу. Я на само деле начинаю плакать.

– Ладно, я отпущу тебя.

Я останавливаюсь плакать и смотрю на него. Он играет со мной в игры.

– Вы собираетесь отпустить меня? – понимаю, что это полный бред, но я все равно спрашиваю с надеждой.

– Да, если ты позвонишь Джеку и попросишь его прийти сюда,.. сейчас. Ты мне не нужна.

Странное спокойствие нахлынывает на меня. У него нет не единого шанса, что сможет убедить меня сделать это. «Я никогда не причиню тебе боль, Джек. Не предумышленно, уж точно».

– Я предпочла бы умереть, чем сделать это.

Миллс разражается каким-то странным смехом, похожим на демонический, у меня волоски встают дыбом на руках.

– Забавно, – говорит он, потирая руки. – Мне придется позвонить ему самому.

– У вас нет его номера.

– Нет, но он есть у тебя.

– Я никогда не дам вам его.

Он начинает подходить ко мне. Я на негнущихся ногах отхожу от него со страхом. Когда остается около двух шагов он вытаскивает из кармана пиджака пистолет и спокойно прикручивает к нему глушитель, прислоняет холодный металл к моей щеке. Я невольно вскрикиваю.

– Скажи, – приказывает он. Застыв я смотрю на него в ужасе.

– Скажи мне, или я вышибу тебе мозги.

– Нет.

Он размахивается и дулом пистолета ударяет меня по виску. Удар такой сильный, что я лечу с кресла на пол, адская боль взрывается в голове. Я лежу, распластавшись, оглушенная под журнальным столиком, он вырывает из моих сжатых рук сумочку. Сквозь туман боли я вижу, что он роется в ней, желая найти телефон. Я пытаюсь встать, но он опускает мне на грудь ботинок, надовив, и улыбается, глядя на меня сверху вниз.

Теплая кровь ручейком стекает у меня по щеке. Я начинаю лепетать, умоляя его:

– Нет, пожалуйста. Не зовите его сюда. Оставьте его в покое.

Он отходит от меня с моим телефоном. Я чувствую, как начинаю терять сознание, но пытаюсь удержаться из последних сил, потому что должна оставаться в сознании несмотря ни на что. Во что бы то ни стало, я должна предупредить Джека, даже если это последнее, что я сделаю в своей жизни. Я слышу, как он что-то говорит, но ни слова не могу произнести через мучительную боль. Миллс возвращается ко мне.

Он стоит надо мной и спокойно надавливает носком ботинка на мой раненный висок.

Я кричу в ответ.

– Этого доказательства достаточно для тебя, или мне еще причинить ей боль? – спрашивает он в трубку. Я сжимаю зубы, чтобы удержаться от слез и стараюсь прислушаться к разговору Миллса. – Правильно. Достань ключ из-под коврика и входи. Не пытайся ничего предпринимать или кого-то привести с собой, иначе ты придешь как раз вовремя, когда я вышибу ей мозги.

Миллс отключается и бросает мне телефон. Затем он идет к бару и наливает себе еще бренди, садится в свое кресло и повторно зажигает сигару. Он кладет пистолет на колени и поднимает ноги на кофейный столик. Он занял точно такое же положение, когда я вошла. Я прикладываю руку к пульсирующему виску и вспоминаю о своем записывающем устройстве. Все равно даже если я не останусь в живых, мне нужна его исповедь, записанная на диктофон. Возможно кто-нибудь найдет ее и прижмет этого продажного подонка.

– Почему? – спрашиваю я. – Зачем тебе нужен Джек?

Он делает еще один глоток бренди.

– Зачем? А почему бы и нет, Стром? Территории... деньги... власть... и гангстеры, которых я смогу контролировать.

– Гангстеры, которых вы сможете контролировать? – повторяю я.

Он лениво наблюдает за поднимающемся дымом от сигары.

– Видишь ли, Лили, основная проблема в Идене. Он гребаный динозавр, последний из могикан, и просто таким, как он, нет места в этой индустрии.