Золотые поля - Фиона Макинтош

Запирая сундуки, он пережил ужасные минуты. Прежде они были воплощением начала новой эры в мирной жизни семьи, теперь же при одном взгляде на них Нед начинал думать о смерти и испытывал прилив скорби. Он знал, что сейчас закрывает их последний раз в жизни, и это было все равно что навсегда захлопнуть дверь в привычный и знакомый мир. Отныне каждый его поступок будет шагом в неведомое.

14

Робби казалось, что он балансирует на краю обрыва, готовясь к прыжку. Он уже обегал всю территорию в поисках Беллы, желая объяснить ей все и в то же время зная, что нельзя говорить ничего. Его обычно живое лицо сейчас было лишено всякого выражения, и это привлекало внимание.

— Робби, — раздался знакомый голос. — Минутку, пожалуйста.

Сердце молотом заколотило в груди у мальчишки, но он заставил себя держаться естественно.

— Да, доктор Брент? — откликнулся Робби, едва не наскакивая на человека, вызывающего в нем отвращение.

— Где Арабелла Синклер? На уроке ее нет.

— Не знаю, доктор Брент. Я выполняю поручение матроны.

— Мне безразлично, чем ты занят, мальчик, — отрезал Брент, потом изменил тактику. — Сегодня утром между ней и ее братом разыгралась трогательная сцена.

Робби лишь молчал и моргал.

Брент склонил крупную голову набок и заметил:

— Вы, похоже, подружились.

— Да, доктор Брент, — кивнул мальчик. — Они, наверное, первые английские дети, с которыми я познакомился.

— Что ты намерен делать теперь, когда Эдвард уехал?

— Переживу. У нас было не много общего.

— Если не считать Арабеллы, — лукаво заметил Брент.

— О чем вы?

— Бросается в глаза, как Эдвард ее любит.

Усилием воли Робби заставил себя стоять спокойно, не сглотнуть и никаким другим движением не выдать свою тревогу.

— Она ведь его сестра, — осторожно заметил он.

— Но ты, как мне кажется, питаешь к ней те же чувства, а тебе она не сестра, так что твое восхищение носит гораздо более опасный характер. Такая любовь может толкнуть на что угодно, на любой поступок.

На этот раз Робби все-таки сглотнул, однако глаз не отвел. Сделать это означало бы выдать себя с головой. Из последних сил он попытался изобразить равнодушие, которого не чувствовал.

— Мне нравится Белла, доктор Брент, но…

— Белла, говоришь? — Брент стал надвигаться. — Не слишком ли интимно для того, кого едва знаешь?

Вырвав свой взор из хватки насмешливых глаз Брента, Робби увидел, что прибыла повозка из прачечной.

— Мне надо бежать, доктор Брент. Матрона велела, чтобы я сегодня поехал с чокрой дхоби[3]. Я должен передать записку.

Оглянувшись, Брент наблюдал, как сын дхоби слезает с козел. В задней части повозки были свалены тюки белья.

— Передай дхоби, что я пну его в тощую задницу, если он еще раз вернет некондиционное белье. Пусть только попробует так сделать — и работы от мемсаиб ему больше не видать.

— Передам, доктор Брент. Матрона сказала, чтобы я следил за всем, что они делают, и докладывал ей, — солгал он.

— Хорошо. — Движением, представляющим собой пародию на интимность, Брент взял Робби за подбородок. — Запомни, что я сказал. Оставь Арабеллу в покое. Не морочь ей голову разговорами о жизни вне приюта. Должен признаться, я весьма удивлен тем, что ты не предпринял попытки уехать вместе с ее братом.

— Но ведь здесь мой дом, — таким тоном, словно слова Брента его задели, произнес Робби. — Больше мне некуда пойти.

Он покосился на повозку дхоби. Время уходит. Нужно отделаться от Брента, или весь план пойдет насмарку. Он вознес безмолвную молитву богам, чтобы Белла оказалась там, где должна быть, скрытая от глаз любого, кому вздумается пуститься ее искать.

— Прежде чем поедешь, принеси мне воды, хорошо?

— Конечно. Я наполню заново ваш кувшин.

Робби бросился бежать — сперва к мальчику чокры. Тот стоял у своей повозки, запряженной волами. Робби велел ему немного подождать. Теперь сердце у него едва не выскакивало из груди. План пришел в движение. Сейчас самое главное — держать себя в руках и поддерживать в Белле убеждение в том, что все происходящее — только игра.

Обогнув дом Брента, он подбежал к крохотной пристройке. Матрона с утра отбыла, чтобы проследить за покупкой месячного запаса сушеных овощей и мяса. Ее не будет еще по крайней мере час. Теперь в доме и поблизости не должно быть никого, кроме самого Брента, да и тот пожалует не раньше чем к полднику. Так рассчитывал Робби.

— Белла? — шепнул он.

— Я здесь. — Она показалась из-за пристройки.

— Эй, Белла! Молодец. — Он испытал огромное облегчение. — Помнишь наш план?

— Конечно, — игриво отвечала она. — Ты спрячешь меня в простыне с бельем, и мы убежим.

— Правильно. — На нервной почве мальчишке казалось, что в животе у него бьется стая птиц. — Но помни, Белла, ты должна молчать. Нельзя будет ни говорить, ни стонать, ни чихать. Любой звук тебя выдаст — и доктор Брент придет в ярость. Ты еще не видела его рассерженным.

— Что он тогда сделает? — спросила девочка, и глаза у нее расширились.

— Тебе ничего. Но мне? Наверное, выпорет или отошлет куда-нибудь навсегда. Он терпеть не может, когда его не слушаются.

— Ой, Робби, давай тогда не будем этого делать.

— Нет, послушай! Будет очень весело. Мы встретимся с Недом, поедим мороженого и вернемся, так что никто ничего и не заметит.

— Тогда давай быстрей. Завяжи меня в простыню.

Кивнув, Робби развернул заранее припрятанную связку простыней.

— Ни звука, Белла. Выходи только тогда, когда я скажу тебе, что можно.

— Я знаю.

— Когда услышишь мой голос, Белла. Обещаешь?

— Обещаю.

Белла была такой крошечной, что походила на эльфа. Ее ручки и ножки с легкостью складывались, так что вскоре она оказалась упакованной в простыни. Робби завязал узел. Перед ним будто оказалась прекрасная бабочка, готовая выйти из кокона.

— Сиди так, словно ты отдыхаешь, — предупредил он. — Локти и колени не должны выпирать. Представь себе, что ты — это простыни. — (Тут девочка хихикнула.) — А теперь тихо, Белла. Больше ни слова, пока мы не доберемся до места.

Она больше не издавала ни звука. Робби перекинул связку через плечо. Хорошо, что он выполнял достаточно много тяжелой работы, поэтому стал выносливым и мускулистым. Прежде чем уходить, он посмотрел на собственное отражение в оконном стекле. Вид вполне естественный. Успокоив дыхание, он пошел, напоминая себе, что главное — уверенность. Глядя на него со стороны, никто не должен заподозрить, что происходит что-то необычное.

Как ни легка была Белла, Робби все-таки ощущал спиной ее вес. Он заставил себя идти медленно, чтобы она не билась о его спину. Робби дошел уже почти до самой повозки, когда раздался голос, которого он боялся больше всего на свете.

— Прошу прощения, доктор Брент? — отозвался он, кладя белье на землю.

— Подойди сюда, мальчик!

Ему пришлось идти к врагу. От Брента его отделяло футов тридцать, но мальчишке показалось, что такого длинного пути он не проделывал никогда. Жара уже стала испепеляющей. Надо было побеспокоиться о шляпе для Беллы — если она выдержит жару внутри этой связки простыней. В душе у Робби взмыла волна паники, во рту пересохло. Он был убежден, что у него на лице большими буквами написано, что он провинился. Брент все знает, это точно, и теперь заставит Робби заплатить.

— Что это ты делаешь? — осведомился директор приюта.

Невероятным усилием Робби сохранил самообладание и ответил:

— Я говорил вам, доктор Брент. Матрона просила проследить, чтобы чокра взял все белье, потому что последние пару месяцев он халтурил. Я помогаю грузить вещи.

— Вижу. У тебя взволнованный вид, Робби. К тому же еще утро, а ты уже мокрый от пота. Что-нибудь случилось?

Робби сделал медленный вдох и пояснил:

— Честно говоря, я не очень хорошо себя чувствую, доктор Брент. Я плохо спал. Наверное, вчерашний дхал[4] вредно на меня подействовал.

— Больше никто не жаловался.

— Пройдет. Попью побольше.

— Кстати, по-моему, я просил тебя принести мне воды.

— Я просто подумал, что сначала помогу нагрузить повозку.

— Мне кажется, что тебе по какой-то причине страшно неймется уехать на этой повозке.

Робби внутренне застыл. Ему оставалось лишь надеяться, что страх не отразился мгновенно у него на лице. Впрочем, теперь он уже и сам его не чувствовал, внутри у него все онемело.

— Я… не хочется подводить матрону, — запинаясь, пробормотал мальчик.

На ходу у него родилась еще одна ложь. Последняя попытка. Если Брент догадается, что это блеф, то ничего другого в запасе нет.

— Она сказала, что если я выполню все поручения до того, как дхоби отправит обратно выстиранное белье, то смогу сходить в храм и принести пожертвование моей матери.