Конфедерат. Ветер с юга. Рождение нации - Владимир Поляков

– Нью-Йорк, – одним словом Тумбс сказал достаточно много, хотя этим не ограничился: – Если генерал Ли сумеет удержать хотя бы часть этого острова, при нужде пожертвуем им, сбросив его, как козырного туза на стол.

– Не хотелось бы.

– Понимаю, Фрэнсис, мне тоже хотелось бы удержать за Конфедерацией этот остров прямо под боком у янки. Город, порт, морские ворота для множества прибывающих из стран Европы людей и товаров. Он важен.

– Тогда постараемся не отдавать, – пожал я плечами, не совсем понимая внезапно нахлынувший на Тумбса пессимизм. – Генерал Нейтан Эванс скоро атакует Орегон, с Индейской Территории двинутся на Канзас части Центрального корпуса. Да и про более чем вероятный удар по Вашингтону забывать не стоит. Если удастся последнее, то любые попытки заставить нас вернуть Нью-Йорк будут лишены смысла. Особенно при том, что тамошние горожане сами нас позвали. Документы, подписанные мэром Фернандо Вудом тому лучшее доказательство. Пусть лучше торгуются за возвращение своей столицы или за Канзас с Орегоном. Отдавать ведь можно только то, что самим не слишком требуется.

Здоровый цинизм. Он, зараза такая, присущ почти всем политикам. А уж дипломатам тем паче. Так что ни Тумбс, ни Пикенс ничего против подобного подхода не имели. Торговаться взятой вражеской столицей куда лучше, чем полезным для Конфедерации Нью-Йорком!

Глава 8

КША, штат Виргиния, Ричмонд,

октябрь 1862 года

Нью-Йорк держался! Нет, генерала Ли послали туда не зря. Теперь ни у кого не было даже тени сомнений по сему поводу. Шерман бросал в мясорубку городских боёв всё новые и новые части, но решительного перелома достичь никак не удавалось. Ведь сначала нужно было переправиться через водную преграду, а этому препятствовали орудия на канонерках и фрегатах Конфедерации. Бросить же против них остатки своего флота… Нет уж, попасть под паровой каток двух броненосцев с уже обстрелянными командами желающих не находилось. Поэтому Шерману оставалось лишь отправлять присылаемые подкрепления в кровавую круговерть и надеяться на лучшее.

Хотя немалая часть из выделяемого «мяса» была теми самыми «свободными полками», а их жалеть генерал Вильям Текумсе Шерман точно не собирался. Главной задачей было придать им начальное ускорение, а уж оказавшись по ту сторону воды, негры просто вынуждены были сражаться. Понимали, что при попытке перебраться обратно на материк их будут расстреливать охранные роты, куда набирали тех, кто никаких симпатий к черномазым не испытывал. Ну, а в плен негров брать тоже не будут, Конфедерация хорошо помнила произошедшее в Винчестере.

В общем, всё шло именно так, как и было запланировано. Корпус генерала Шермана всеми силами пытался вернуть Нью-Йорк под контроль федерального правительства. Следовательно, уже не мог прийти на помощь Гранту без того, чтобы не опозорить США ещё и тем, что у них прямо из-под носа увели аж целый Нью-Йорк, а они с этим и сделать ничего не в состоянии.

Отвлекающие удары по Орегону и Канзасу тоже должны были показать свою пользу. Но не моментально, само собой разумеется. Там всё только начинало разворачиваться. Нам нужно было лишь следить за возможной переброской частей армии Гранта от Вашингтона. И если они рискнут отколоть ещё кусок сил, помимо тех, которые уже забрал и продолжал забирать Шерман, это будет шикарным подарком. А удар по Вашингтону всё едино должен был состояться, вне зависимости от происходящего на других театрах военных действий. Это решение было продавлено на заседании кабинета министров лично Борегаром. Его склонная к авантюрным и рискованным решениям душа просто не могла пройти мимо шанса – причём весомого – устроить парад армий Конфедерации по улицам поверженной вражеской столицы.

Возражал ли я? Нет. Во-первых, сам считал, что подобный финальный аккорд пойдёт на пользу Конфедерации. Во-вторых, понимал желательность столь громкого события для последующего перехода Борегара из состояния просто правителя в правителя постоянного, увенчанного короной. Ну, и про его эго забывать не стоило. Зато удалось уже от своего ведомства протолкнуть, скажем так, подготовительные мероприятия, которые должны были облегчить сражение за Вашингтон.

Прокатило. Тем более что Лерой Уокер и Стивен Мэллори поддержали почти во всём. Никаких могучих рывков в лоб, исключительно пошаговое наступление с использованием таких козырей, как преимущество в артиллерии, флоте, обычном стрелковом вооружении. Тактика огневого подавления во всей красе и по возможности сведение к минимуму боя на короткой дистанции. Этого добра и так может оказаться более чем достаточно на улицах Вашингтона, если, конечно, Линкольн не сдаст столицу сам, дабы не допустить разрушения символа своего государства.

Теперь оставалось лишь ждать. Чего именно? Момента, когда Борегар даст отмашку Потомакской и части Теннессийской армии начинать наступление на Вашингтон. Жаль только, что я в это время наверняка буду либо плыть в Гавану, либо и вовсе находиться там, участвуя в предварительном раунде переговоров.

Ну, а пока появилась, наконец, возможность собраться у меня дома и хоть самую малость почувствовать себя вне всей этой военно-политической кутерьмы. Я, сёстры, Джонни с Вильямом, вездесущая Вайнона, формально находящая тут как своего рода ученица и протеже – почти что узкий семейный круг. Разве что Сильвия, жена Джона нашего Смита не присутствовала, но по причине весьма уважительной. Токсикоз на беременных женщин нападает неожиданно и порой не отпускает несколько дней подряд. В общем, бедняжке было не до таких вот посиделок. Ей бы с собственным бунтующим организмом справиться.

Сначала просто отдыхали, беседовали обо всём и одновременно ни о чём, периодически поглядывая на дождь за окном, который то затихал, то снова лил как из ведра. Вообще, есть какая-то особая прелесть в том, когда сидишь дома, в тепле и уюте, а за окнами черт знает что творится. Забавы ради я подначивал Вилли пробовать говорить по-русски, что тот и делал, откровенно забавляя меня и сестёр пока что очень корявым построением фраз и жутким акцентом. Ну, да ничего, это лишь первые шаги в его изучении «великого и могучего».

– Ничего, Вилли, ты ещё в самом начале долгого пути, – подтрунивал я над другом. – Вот когда сумеешь понять смысл словосочетаний «ядрёна вошь» и «да нет, наверно», тогда и только тогда я буду за тебя спокоен!

Смех сестёр, кривоватая улыбка Джонни, наслышанного о сложностях русского языка, и обречённый стон субъекта, вынужденного продираться через дремучую чащу глаголов, падежей со склонениями и сложной игры интонациями. И ехидная Мария, вставившая свои пять копеек:

– Ты, Лен, жениха в свадебное путешествие по России пригласи. И сама землю наших предков посмотришь, и ему покажешь.