Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

— Что вы хотите, чтобы я сделал?

— Я хочу, чтобы ты вел почетную гвардию. Как я уже объяснил, эвакуация должна охватить все жречество, как ты там их называешь?..

— Аятани, — встрял Харк, проронив свое первое слово.

— Да, именно так. Всех этих аятани и все ценные реликвии этого мира. Наиболее ценными являются, разумеется, останки самой святой, находящиеся в Усыпальнице в горах. Ты разработаешь детали операции, отправишься в Усыпальницу и вернешься сюда с костями. Доставишь их со всеми почестями и вовремя, чтобы успеть на эвакуационный корабль.

Гаунт медленно кивнул. Он понял, что выбора у него не было в любом случае. Усыпальница будет перенесена.

— Внутренние земли и дождевые леса за границами города наводнены солдатами инфарди, вытесненными отсюда.

— Тогда у тебя могут возникнуть проблемы. В этом случае ты продвинешься с помощью силы. С твоим Танитским полком, в полном составе. Я распорядился, чтобы Пардусский бронетанковый полк отправился с тобой в качестве сопровождения. И Харк сопроводит тебя, разумеется.

Гаунт повернулся и воззрился на грузного комиссара.

— Зачем?

Харк впервые встретился с Гаунтом взглядом.

— Разумеется, ради поддержания дисциплины. Вы сломлены, Гаунт. Ваши командирские полномочия под сомнением. Ваша миссия не должна провалиться, и лорд-генерал хочет удостовериться, что Первый Танитский останется в строю.

— Я способен исполнять свои обязанности.

— Хорошо. А я буду там, чтобы проследить за этим.

— Это не…

Харк поднял бокал.

— Ваше положение всегда было довольно двусмысленным, Гаунт. Полковник это полковник, а комиссар это комиссар. Многие интересовались, как вы можете выполнять обе эти обязанности должным образом, когда главная цель комиссара — проверять командующего. Командование Крестового похода решило назначить комиссара в Первый Танитский, чтобы действовать с вами сообща. События вызвали такую необходимость.

Гаунт рывком отодвинул свое кресло и встал.

— Ты не останешься, Гаунт? — спросил Льюго с кривой улыбкой. — Сейчас подадут главное блюдо. Тушеное мясо шелона в амасеке и топленом масле.

Гаунт коротко отсалютовал, не видя смысла отвечать, и не имея ни аппетита, ни удовольствия от такой компании.

— Мои извинения, лорд-генерал. Мне нужно организовать почетную гвардию.

Глава шестая

Авангард

Что меня возвысило, то и упокоит. Что несло меня вперед, то и вернет обратно. В высокогорья Хагии, в свой дом вернусь я, чтобы уснуть.

Почетная гвардия покинула Доктринополь следующим утром, на рассвете форсировала священную реку и отправилась на запад через Врата Пилигримов по широкой Тембаронгской дороге.

Конвой растянулся почти на три километра — Призраки, передвигавшиеся на пятидесяти восьми длинных тягачах: двадцать пардусских боевых танков, пятнадцать боевых «Химер», четыре тягача класса «Гидра», два «Трояна», восемь скаутских «Саламандр» и три командных «Саламандры». Выхлопные газы машин можно было увидеть за мили отсюда, а утробный рокот двигателей громом прокатывался по невысоким холмам, поросшим дождевыми лесами. Несколько мотоциклистов эскорта ехали по бокам колонны, а между их линиями шли восемь грузовиков, нагруженных провизией, резервным оборудованием, и два тяжелых танкера с топливом. Топливные цистерны позволят колонне через два или три дня добраться до Бхавнагера, где можно будет заправиться из местных топливных резервуаров.

Гаунт ехал в одной из командных «Саламандр» в голове колонны. Он специально не сел с Харком в одну машину. Тот ехал с Клеопасом, пардусским командиром, в его командном транспорте — одном из боевых танков типа «Завоеватель».

Гаунт поднялся в командный отсек легкого танка и встал, приноравливаясь к движению машины. Воздух был теплым и сладковатым, хоть и насыщенным выхлопным дымом. В распоряжении Гаунта было двадцать пять сотен бойцов и мощь бронированной бригады. Если это была его последняя операция в статусе командующего, то, по крайней мере, выглядит она внушительно.

Голова болела. Прошлой ночью он заперся в своих покоях в Университете и надрался так, что заснул над стопкой дорожных карт.

Ибрам поднял взгляд к голубому небу, когда невидимые тени с пронзительным визгом пронеслись над головой, оставляя за собой медленно исчезавшие инверсионные следы. Первые пару часов с воздуха колонну будут прикрывать армейские «Молнии».

Он оглянулся назад, на хвост массивной транспортной колонны. Сквозь поднятую ею пелену пыли можно было разглядеть удалявшийся Доктринополь, рябь зданий, выраставших из лесов и дрожавших в отдалении. Сверкающий костер Цитадели переливался нематериальными всполохами.

Там осталось много достойных людей. Призраки, раненные в городских боях, и среди них полковник Корбек. Раненых должны были эвакуировать в следующие несколько дней. Это было частью программы отступления. Ибрам подумал, что будет скучать по Корбеку. И печально отметил, что последняя его миссия с Призраками пройдет без поддержки бородатого гиганта.

Интересно, что станет с Призраками после его отставки? Ибрам не мог представить, как они будут действовать с другим командиром, назначенным со стороны. Корбек или Роун вряд ли получат повышение. Похоже, что Первый Танитский с уходом Гаунта просто прекратит свое существование. Перспектив для обновления не было. Солдат распределят по другим полкам, возможно, в качестве спецов-разведчиков, и на этом все закончится.

Его собственный грядущий закат означал и закат его любимого детища, Танитского полка. Первого-и-Единственного.

Сидящая в одном из грузовиков Тона Криид обернулась, чтобы посмотреть на далекий город.

— С ними все будет в порядке, — мягко произнес Каффран. Тона сидела рядом с ним на содрогавшейся платформе.

— Ты так думаешь?

— Я знаю. Люди из Муниторума заботились о них все это время, ведь так?

Тона Криид ничего не ответила. В улье Вервун так сложилось, что она фактически заменила мать двум осиротевшим детям. Теперь они присоединились к военной машине под названием Первый Танитский и находились в обозе. Многие в этой составной части полка, например, повара, механики и оружейники шли с войсками, но другие остались в городе и готовились к эвакуации. Дети, жены, маркитантки, музыканты, артисты, портные, торговцы, сводники… В этой миссии им не было места. Они должны были покинуть Хагию и, если на то будет воля Бога-Императора, воссоединятся с друзьями, товарищами и клиентами позднее.

Тона достала двустороннюю подвеску, которую носила на шее, и с тоской посмотрела на лица детей, запечатленные на гололитических снимках и обрамленные пластиковой рамочкой. Йонси и Далин. Крохотная девочка и неугомонный мальчишка.

— Мы скоро будем с ними, — сказал Каффран. Он тоже думал о детях. Благодаря его отношениям с Тоной, Далин звал его «папа Кафф». Они были близки к подобию настоящей семьи, насколько это вообще возможно в Имперской Гвардии.

— А точно будем? — спросила Тона.

— Старик Гаунт никогда не повел бы нас туда, откуда не смог бы вытащить, — ответил Каффран.

— Поговаривают, что с ним покончено, — бросил сидевший поблизости Ларкин. — Да и с нами тоже. Он сломленный человек. Так говорят. Его освободят от командования, а нас раскидают по всей Имперской Гвардии. Найдут куда приткнуть.

— Что, серьезно? — спросил сержант Колеа, услышав слова Ларкина.

— Это то, что я слышал, — словно защищаясь, отозвался снайпер.

— Тогда заткнись, пока не узнаешь наверняка. Мы сражаемся в Первом Танитском, и будем вместе, единым полком до самого конца, понятно?

Слова Колеа вызвали приглушенное одобрительное ворчание солдат в грузовике.

— О, ты можешь сделать кое-что получше! Помни Танит! Помни Вервун!

Одобрительные возгласы стали еще громче и дружнее.

— Что это у тебя, Криид? — спросил Колеа, придвигаясь ближе.

Она показала ему подвеску.

— Мои дети, сэр.

Колеа уставился на портреты.

— Твои дети?

— Я усыновила их на Вергхасте, сэр. Их родители погибли.

— Хорошо… молодец, Криид. Как их зовут?

— Йонси и Далин, сэр.

Колеа кивнул и оторвался от подвески. Он пошел дальше, в конец качавшейся платформы грузовика, и посмотрел за борт, на дождевые леса и оросительные системы полей, мимо которых они проезжали.

— Что-то случилось, сержант? — спросил рядовой Фенс, заметив выражение лица Колеа.

— Ничего, ничего… — пробормотал тот.

Это были его дети. Дети на портретах. Дети, которых он давным-давно считал погибшими на Вергхасте.

Какое-то злое провидение позволило им выжить и попасть сюда. Сюда, к Призракам. Он чувствовал себя одновременно и больным, и переполненным радостью.