Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон

эти два объема данных между собой, ньютоновская механика начинала сбоить. Традиционные расчеты траекторий космических аппаратов предполагали отсутствие атмосферы и связанных с ней внешних сил. Однако они уже знали, что «Имир» пройдет достаточно низко и зацепит атмосферу. Это как минимум означало, что он встретится с сопротивлением воздуха и уйдет с проложенного Шоном Пробстом курса. Если на то пошло, вычислить сопротивление тоже было несложно. Как и оценить его влияние на курс. Но ледяной осколок не был симметричным объектом, движущимся вдоль своей оси, то есть в уравнение вступала и подъемная сила. Не слишком большая — несравнимая с той, которую дает крыло самолета, — но и не нулевая. Если подъемная сила будет направлена не туда, «Имир» войдет в штопор, словно подбитый самолет. Однако если направить ее вверх, она облегчит прохождение через атмосферу, выталкивая их на высоту, где воздух не столь плотен. Там подъемная сила уменьшится, и они поползут вниз, но по мере уплотнения воздуха сила снова возрастет и будет толкать их обратно. Не исключено, что за те лихорадочные полчаса, пока они будут на всей скорости проноситься мимо Земли, они несколько раз отскочат от атмосферы подобным образом. Результаты нелегко было бы предсказать, даже будь «Имир» традиционным кораблем правильной и неизменной формы. Осколок правильным не был. У них недоставало времени полностью его обмерить и ввести данные в аэродинамический симулятор, так что подъемную силу можно было лишь прикинуть. Мало того, когда передняя кромка и все, что под ней, начнет прорезать воздух — пусть даже разреженный настолько, что практически неотличим от вакуума, — она станет нагреваться. От нее пойдет пар, создавая дополнительный направленный вверх реактивный импульс, в результате форма ее изменится. Так что, даже имей они возможность смоделировать аэродинамику осколка, сопротивление воздуха и подъемную силу, все эти данные утратят надежность при первом же соприкосновении с атмосферой.

По сравнению с этими сложностями то обстоятельство, что «Имир» в это время будет лететь кормой вперед, включив на полную мощность экспериментальный ядерный реактивный двигатель, притом не вполне исправный, казалось сущей мелочью.

Столкнувшись с таким количеством неизвестных, разумный руководитель аэрокосмического инженерного проекта объявил бы полную остановку работ и посвятил следующие несколько лет разложению проблемы на мельчайшие детали — включая продувку кусков льда в сверхзвуковой аэродинамической трубе, компьютерное моделирование и обсуждение всевозможных альтернативных стратегий. Однако к тому моменту, как Маркус осознал проблему в целом, до перигея оставалось двадцать четыре часа. Земной шар из мандарина превратился в апельсин. Сделать так, чтобы «Имир» миновал Землю, не задев атмосферы, было не в человеческих силах. Бросить его они тоже не могли. Даже если отстыковать «Новый Кэйрд» от «Имира», в его баках для существенной смены курса было слишком мало топлива, так что в конце концов они все равно бы прошли той же траекторией. Так что Маркус ограничился разумным предположением относительно оптимального угла атаки — то есть ориентации, которую «Имиру» следовало принять по отношению к атмосфере, — и начал программу запуска маневровых двигателей, которая должна была где-то за полдня привести массивный осколок в наилучшее с его точки зрения положение.

«Корма» ледяного осколка смотрела сейчас по ходу движения, выставив вперед пасть сопла, готового к критически важному для торможения запуску двигателя. Однако «Имир» развернулся теперь вокруг оси таким образом, что «Новый Кэйрд», по-прежнему пристыкованный у «носа» и торчащий из осколка почти под прямым углом, оказался в зените. Это означало, что во время прохождения через атмосферу их вид на Землю будет закрыт «Имиром», а двигатель окажется торчащим «вверх», к звездам. Если его включить, он станет поворачивать нос «Имира» вниз, а корму, соответственно, вверх, такая ориентация поможет увеличить подъемную силу и уйти от возможной опасности. Если позволить осколку заваливаться в противоположном направлении, он в результате может принять такое положение, когда сопротивление значительно увеличится, а подъемная сила уменьшится, так что аппарат лишь глубже уйдет в атмосферу. Фактически «Новый Кэйрд» понизили сейчас в звании до небольшого двигателя контроля тангажа. Причем давать импульс этот двигатель мог лишь в одном направлении, и Маркус выбрал направление, которое вероятнее всего понадобится, если что-то пойдет не так. Вячеслав должен будет сидеть в кресле пилота «Нового Кэйрда», все, что ему будет там видно через узкий иллюминатор — грязная поверхность льда возрастом в пять миллиардов лет на расстоянии вытянутой руки. Там ему предстояло ожидать от Маркуса, расположившегося в кают-компании «Имира», голосовой команды на запуск двигателя, если подобная необходимость возникнет.

Для Дины вся эта информация была чем-то вроде назойливого шума — она всецело сосредоточилась на координации усилий роботов. «Вьи» под ее командованием исчислялись десятками тысяч. Общаться с ними можно было лишь коллективно, как с роями. Пытаться отдавать им команды по одному было теоретически возможно, однако граничило с идиотизмом. Основной задачей «вьев» была форма осколка.

Один рой будет работать на внутренней поверхности сопла. Сейчас все его представители выползли наружу для солнечных ванн, возобновляя внутренние резервы энергии. По команде Дины они соберутся вокруг зияющей круглой пасти, спустятся в сопло и разбегутся по нему, чтобы поддерживать форму в соответствии с необходимостью во время запуска. Управлять ими будет написанная и впоследствии настроенная Ларсом программа. От Дины требовалось лишь включить ее в нужный момент.

Аналогичным образом еще один рой, самый маленький из трех, расположился внутри ледяных бункеров, чтобы по программе Ларса предотвращать попадание камушков в шнеки. Эти «вьи» никогда не показывались на свет и должны были подзаряжаться от розеток, установленных с этой целью экипажем «Имира».

Однако самый большой рой отвечал за формирование внутреннего пространства осколка по мере того, как раскапывается лед. К тому моменту, как путешествие к «Иззи» завершится, большая часть льда пройдет через бункеры и вылетит паром из сопла. От осколка останется только пустая скорлупа, внутренних структур будет достаточно лишь для того, чтобы удерживать на месте реактор и нечто мало-мальски напоминающее колоколообразное сопло. План был не так уж и безумен по двум причинам. Во-первых, примерно то же самое с незапамятных времен делали шахтеры. Если просто извлечь все изнутри горы, она рухнет. Поэтому шахтеры создавали внутри горы надежные архитектурные сооружения: колонны, арки и тоннели. Здесь задача была та же самая, с той разницей, что строительным материалом был лед, а силы, которым требовалось противостоять, не столь велики. Во-вторых, с точки зрения сопромата не так уж и важно, что именно находится внутри. По той же самой причине фюзеляжи самолетов и гоночных машин пустотелы — кожа, но никаких костей. Напряжения естественным образом распространяются