Не будите Гаурдака - Светлана Багдерина

Огрин подпрыгнул.

Друстан отвернулся.

— …ах, если бы мой Айвен мог меня сейчас видеть! Он бы мной так гордился, так гордился!.. — мечтательно закончила ко всеобщему отчаянию среди людской диаспоры она.

------------

1 — А архидруид по совместительству еще и соглядатая, надсмотрщика и дуэньи.

------------

Через час в том направлении, откуда прискакал патрульный — Фиртай — снова появилось пыльное облако.

— Наши?.. — встрепенулись сиххё.

— Гайны?.. — схватились за луки те, у кого они были.

— Амергин! И человек! — с облегчением выкрикнул Ниам, едва всадники приблизились настолько, что поднимаемая копытами скакунов пыль уже не могла скрыть их лица.

— Амергин!

— Что случилось?

— Что там?

— Как Полевое?

— Вы видели?..

Игнорируя взволнованных односельчан, нетерпеливо выбежавших им навстречу, старший патрульный, едва замедлив бег единорога, высмотрел среди серебристых голов одну цвета темного олова и устремился к ней.

Иванушка — за ним.

— Старейшина Аед, — не слезая с седла, торопливо произнес Амергин. — Плохие вести. Полевое сожжено. Похоже, мы опоздали на час-полчаса… На горизонте стояли столбы пыли — от гайновых копыт, не иначе. Пожарище еще теплое…

— Сиххё?.. — поднял на мрачного воина беспощадный серебряный взгляд старик.

— Все ушли в Светлые Земли… — скорбно приложил правую руку к груди, потом ко лбу старший патрульный.

Лукоморец угрюмо последовал его примеру.

— Поворачиваем к Тенистому, — отвернулся и понуро выдохнул Аед. — Надо спешить.

Насколько им надо было спешить — они даже не предполагали, потому что в этот момент, натягивая поводья и поднимая единорога на дыбы, появился еще один патрульный — с той стороны, откуда они бежали.

Не замеченный взбудораженными появлением Амергина и Иванушки рудненцами, сиххё подлетел к Аеду, чудом никого не затоптав, резко осадил взмыленного скакуна и быстро заговорил, задыхаясь и сбиваясь, словно не его единорог, а он сам промчался долгие километры:

— Со стороны нашей деревни движутся гайны… Много… Не меньше полусотни… Может, больше… Пыль от их копыт закрывает горизонт… Идут по нашим следам… Спешат… Нас видели…

— Гайнов нос… — скривился, как от зубной боли и шумно выпустил воздух сквозь стиснутые зубы Аед. — Это сбежавшие привели подмогу…

— Кабуча… — простонал Иванушка. — Кабуча…

Но тут же, оправившись от удара, старейшина выпрямился во весь рост, взмахнул кулаком и проорал: — Все собрались!!! По возам!!! По единорогам!!! Быстро!!! Поворачиваем к Тенистому!!! Бегом, бегом, бегом!!!..

Отдохнувшие за время ожидания единороги бежали ровной рысью, пожирающей километры. Но как бы резво не мчались животные, как бы быстро не катились тяжелые возы, для сиххё и людей их скорость была отчаянно недостаточной.

Сменив усталых скакунов на свежих, умчались в дозор прикрывать тылы Амергин, Фиртай и Иван.

Взволнованная Эссельте, нервно озирающийся по сторонам Друстан и то и дело меняющий цвет лица с красного на белый и обратно друид остались с обозом — катиться, подскакивая на камнях и от непонятных звуков, в направлении незнакомого Тенистого и ожидать нападения жутких безжалостных монстров, как красочно расписала гайнов принцесса во всех оттенках черного. А поскольку и непрошеных камней, и чуждых звуков было вокруг них хоть отбавляй, то и к переправе они прибыли в состоянии, близком к хроническому стрессу. Впрочем, по состоянию душевного спокойствия сиххё ненамного отставали от сжавшихся в напряженно-испуганную кучку людей.

Знакомые с маршрутом единороги без команды предусмотрительно сбавили ход, и принялись осторожно спускаться к воде по крутой рампе, без предупреждения сменившей еще недавно ручную и послушную равнинную дорогу.

Перед носами судорожно вцепившихся в края телег людей вместо холмистой уныло-зеленоватой равнины стали проплывать вертикальные стены из желтого песчаника, между которыми пролег узкий — в один воз — и единственный на долгие километры вокруг съезд к реке. Через пять минут опасного спуска они сменились другим пейзажем — нестерпимо-синей и холодной даже на вид водой реки Широкой, отрадной после белесой равнины зеленью леса на дальнем берегу — таком же обрывистом, как и этот, и крупной бежевой галькой под ногами.

— Красота какая!.. — вырвалось у Эссельте.

— Как будто по волшебной дороге мы попали из мира проклятых в земли блаженных, — туманно улыбнулся Друстан.

— Как красиво ты сказал! — удивленно глянула на него принцесса. — И как точно!

— По сторонам глядите лучше, а то разболтались тут! — немедленно, как сила быстрого реагирования при виде вспыхивающей на пульте красной лампочки, вступил в действие и оборвал зарождающийся разговор друид.

Но с королевской дочкой так просто было не справиться даже ему.

— Ты никогда не был таким занудой, мастер Огрин, — исподволь метнув на знахаря ободряющий взгляд, укоризненно проговорила она. — И ты всегда меня учил, что превыше красоты природы нет на Белом Свете чудес. Посмотри, вон там, недалеко от нас, на волнах колышется что-то круглое, зеленоватое… похоже на листья кувшинок… или какие-нибудь водяные грибы… и вон там… и там…

— И спинки рыбок сверкают как прохладное серебро речного бога… — рассеянно договорил неоконченную фразу принцессы Друстан.

— Рыба — и есть рыба! — сердито прорычал на лекаря друид. — Если бы она была сделана из серебра, она бы утонула! Не забивая мозги моей воспитаннице!

Друстан опустил глаза и втянул голову в плечи.

— Мастер Огрин!!! — возмущенно ахнула Эссельте. — Почему вы…

— В таком положении только про красоту и думать, девочка, — несколько сконфуженно пробормотал старик и недовольно скрестил руки на груди.

— А о чем же мне в таком положении еще думать, мастер Огрин? — растеряно устремила на него беспомощный взор гвентянка.

— Как мы на ту сторону перебираться будем, вот лучше о чем подумай, стрекоза легкомысленная, — сурово изрек старик и, подобно иллюстрации собственному совету, приставил к глазам руку козырьком, вытянул шею и принялся сердито рассматривать противоположный берег.

Узкая полоска каменистого пляжа протянулась вдоль желтого обрыва насколько хватало глаз, до самого поворота широкой — в сотню с лишним метров — реки. По ней и рассредоточились первыми достигшие уреза верховые и спешившиеся сиххё в ожидании прибытия хвоста колонны.

Сионаш, Боанн и еще несколько женщин под недоуменными взглядами людей, приложили ладони ко рту рупорами и принялись исступленно орать нечто неразборчивое, обращаясь к воде.