Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990) - Юрий Лобанов

История создания этого ключевого для сибирской психоделии опуса такова: помогая родственникам строить дачу, Манагер стелил полы и вбивал огромные гвозди в дубовые доски. С ненавистью воплощая в жизнь идеалы материального благополучия, Олег изо всех сил колотил по гвоздям и в какой-то момент неожиданно слился с образом. «Внезапно я начал понимать, что общаюсь с мертвым лесом и трупами деревьев, — вспоминает он. — Гвозди, входя в дерево, превращались из железной руды в часть земли, никак не протестуя против этого… Когда я дотронулся до гвоздя, он весь пылал, и мне показалось, что гвоздь разрывается на части от невозможности изменить свое состояние».

Во время сессии Манагер предложил Летову и Кузе Уо напевать в монотонной манере слова «это песня гвоздя», сопровождая хоровое пение ударами молотка по железу. Сам Манагер прочувствованно нашептывал в микрофон: «Холодно… Никак… Жарко… Больно… Жарко… Больно… Больно! Больно!!», постепенно переходя на душераздирающий крик. «Это было непрерывное полуактерство, записанное с одного дубля, — вспоминает Манагер. — Я настолько плотно вошел в роль, что начал ощущать, как по мне бьет кувалда».

Остальные манагеровские откровения являли собой обрывки фраз и монологов (исполненных на фоне монотонного негромкого пения), жанровые сценки, а также несколько номеров, сыгранных в духе экстремального хардкора. Короткие, но энергичные опусы типа «Опоздавшей молодежи» вообще были сыграны исключительно на одной ноте.

Для пестроты восприятия в альбом были включены и два вполне самодостаточных инди-хита: «Кровь» («Сулили золотые горы, подменяя любовь кайфом»), исполняемый под похоронную мелодию саксофона, а также «Парики, шиньоны, косы», представлявший собой речитативное перечисление названий магазинов, попавшихся на глаза Манагеру во время прогулки по Ленинграду.

Завершала нелегкое путешествие по лабиринтам подсознания 20-минутная вокальная композиция Егора и Кузи «Стачка шахтеров в Кузбассе», проникновенно напетая в духе хоралов на репетиционной точке АУКЦЫОНА за полгода до описываемой сессии.

За пять ноябрьских дней 89-го года, в течение которых осуществлялась запись этого двойного альбома, Манагер, безвылазно находясь в летовской квартире, довел себя до состояния «внутреннего распятия». К примеру, техническая сторона работы воплощалась для Судакова в различные образы и чудеса. Студийную аппаратуру он воспринимал не иначе как части собственного тела. Пульт казался ему неким преобразователем, в который следовало входить в виде электрического сигнала и выходить измененным в форме готовых песен. Если же магнитофоны ломались или вели себя как-то непредсказуемо, Манагер начинал с ними ругаться, плеваться в них, создавая противодействие непокорной технике.

Несмотря на то что Егор Летов и Кузя Уо относились к своему соратнику как к «экспонату творчества», Манагер самозабвенно и доходчиво объяснял им свои требования к звуку. Для этого он не ленился рисовать сотни графических эскизов будущих инструментальных партий. Гитарные соло изображались им в виде движения ломаной вверх — с последующей закольцовкой на самой вершине. Уместно вспомнить, как большой ценитель современного искусства Никита Сергеевич Хрущев, глядя на подобные графические наброски, обычно говорил: «Эти педерасты-авангардисты рисуют сплошную жопу».

Спустя несколько месяцев после завершения работы над «Гаубицами», Манагер в рамках проекта ЦЫГАНЯТА И Я С ИЛЬИЧА записал еще один альбом «Арджуна-драйв» (1990), отражавший религиозную сторону жизни и переводивший слушателей из состояния шока в состояние недоуменно-задумчивого ступора. Сам Манагер считал «Арджуну-драйв» чем-то вроде «чистилища», но, скорее всего, эта работа напоминала то ли гимн периферийному зрению, то ли затянувшийся звуковой ряд к фильму ужасов. «Это счастливая вещь — успеть заглянуть с телескопом в собственное подсознание, — признается Манагер. — Успеть зафиксировать разрыв внутри самого себя, каким бы ужасным он ни казался потом». Видя перед собой необозримые дали и хороводы теней, Манагер планировал создать из этих альбомов полноценный художественный триптих, последний элемент которого носил бы название «Рай».

Однако это «чистилище» было способно скорее не очистить душу, а попросту ее уничтожить: так действовали эти произведения. Вот как характеризует эту, с позволения сказать музыку, Егор Летов: «блевотворный злокачественный апофеоз, апогей «мелодичного мышления». Сусальная распупыренная мамлеевщина. Сизоокие лупатые трахи и поползновенные трулялюши. Кукольные шашни и прочая эквилибристика». Вот так-то!

Судя по всему, эти студийные работы не были предназначены для широкого прослушивания. Подобную антимузыку могли осилить лишь эстеты-мазохисты или прошедшие огонь и воду ветераны меломанского движения. Глазами сегодняшнего дня и «Гаубицы лейтенанта Гурубы», и «Арджуна-драйв» напоминают интенсивный артобстрел массового сознания, включающий в себя крик, плач и слезы, стоны и смех, чтение писем, наивные акустические зарисовки, шумовые перфомансы, хоровые импровизации, разговоры с самим собой и ворчание под нос в духе старых блюзменов с берегов Миссисипи. В конце концов — это яркое проявление раскрепощенного сознания Олега «Манагера» Судакова — настолько буйное и необычное, что даже самые «завернутые» опусы Трента Резнора (NINE INCH NAILS) выглядят на этом фоне академичными, словно звучание Лондонского симфонического оркестра.

На самом деле такие «завороты» Манагера — это просто выставка своей души, выкристаллизованной, очищенной от каких-либо предубеждений и потоптанной социумом. По сути, эта «антимузыка», исполненная и Летовым в КОММУНИЗМЕ, и Кузьмой в ХРИСТОСАХ НА ПАПЕРТИ, она внутри каждого из нас. Это внутреннее беспокойство, состояние внутренней несвободы, как сказал бы Эрих Фромм. Поэтому этих опусов (характерных в некоторой степени и для ОБОРОНЫ — вспомните «Насекомых», «Лоботомию», «Прыг-скок», который будет написан в 90-м) не стоит бояться, над ними нужно думать.

Если вернуться к истории ОБОРОНЫ, то, оказывается, пора подвести итоги 89-го года. Если суммировать работу Летова за весь этот странный и неоднозначный год то получится, что он участвовал в записи 28-и (!) альбомов и сборников. Кроме того он дал концерты: Симферополь, Таллинн, Харьков.

В Симферополе состоялось выступление — ирония судьбы — в ДК УВД на 600 мест[16]: первым отделением выступал ГР.ОБ, вторым — ГР.ОБ и Янка. Занималась этими концертами некто Ирина (девочка из кооператива «Ирина и др.», торгующего календарями с изображениями русских рокеров в подземных переходах). Музыкантов должны были поселить на базе «Артека» вместе с пионерами, но так получилось, что жили они у этой самой Ирины. До этого, конечно же, нашлись гопники, которые «отговаривали» их выступать. Пришлось вызвать ментов, как это ни парадоксально. В зале на 600 мест набилось тысяча человек. Не радовало то, что микрофоны привезли за пятнадцать минут до начала, и в суете их пришлось прикреплять к чему можно было. А на концерте публика очень хорошо принимала, половина зала знали тексты и подпевали. Правда, в этот день поломали 75 кресел и следующий концерт не состоялся.