Вещий Авель - Роман Белоусов

Вот тогда-то и стала проявляться в ней преувеличенная сентиментальность и мечтательная экзальтация. В этот момент она заметила, что время начало оказывать свое действие на ее красоту. У нее все еще были любовники, но мысль остаться без поклонников угнетала ее все больше. Надо привлечь к себе внимание, организовать поклонение, если хочется популярности.

И Юлия действительно публикует в прессе некоторые материалы о себе. Добивается того, что ей посвящают стихотворные, восхваляющие ее послания поэты Делиль, Дюси. Она рассчитывает на старых знакомых — Шатобриана, Сен-Пьера, которые будут хвалить ее роман.

Что это было — шарлатанство, мошенничество? Сегодня мы бы сказали, что она занималась организацией рекламы на саму себя. Чего, например, стоил такой рекламный трюк. Она отправилась по модным магазинам и всюду спрашивала дамские шляпки, шарфы, ленты a la Валерия, которых не существовало и в помине. Но Юлия требовала их с такой настойчивостью, что приказчики и модистки наконец предлагали элегантной иностранке что-нибудь, уверяя, что это и есть то, что она желает. Если же ей отказывали, она упрекала в незнании популярного романа и в отсутствии последних модных вещей. И как ни удивительно, в магазинах появлялись шляпки a la Валерия, а в книжных лавках чаще спрашивали этот роман.

Но тут с Юлией Крюденер внезапно произошла поразительная метаморфоза. Светская львица обращается к Богу, становится религиозной фанатичкой. И с той же страстью, с какой когда-то отдавалась своим любовникам, теперь она служит Спасителю. Вся прежняя жизнь показалась ей заблуждением и безрассудством. Теперь все ее помыслы, скажет она, «направлены к тому, чтобы служить и принести себя в жертву Ему, даровавшему мне желание дышать одной с ним любовью ко всем моим ближним и указавшему мне в будущем одно лишь сияние блаженства». И дальше Юлия восклицает: «О, если бы люди только знали, какое счастье дает религия, как бы они тогда остерегались всех других забот, кроме заботы о собственной душе!» Она избирает путь религиозного совершенствования, сама наставляет на путь истинный других.

Среди ее учителей появляется известный мистик Юнг-Штиллинг — сын деревенского портного, глазной врач и теософ. Она настолько увлеклась его проповедью очень модного тогда пиетизма, что и сама начала проповедовать в его духе и пророчествовать. Ханжески объявляла греховными многие радости человеческой жизни — веселое общество, посещение театров, карточную игру — на том основании, что жизнь истинного христианина должна проходить в покаянии.

Одно время Юлия Крюденер даже жила в семье своего кумира в Карлсруэ. Вокруг нее объединились религиозные единомышленники, фанатичные мечтатели-мистики. Среди них королева Гортензия, герцогиня Стефания и даже сама королева прусская Луиза, другие знатные дамы. Но главными адептами стали пастор Фредерик Фонтэн, считавшийся чудотворцем, а на самом деле оказавшийся пошлым шарлатаном, и девица Мария Куммрин — простая крестьянка, славившаяся тем, что изрекала якобы пророчества и предсказания. Это она предсказала баронессе Крюденер великую миссию в царстве Божием и указала на Фонтэна как на апостола.

Цель баронессы отныне — жить и умереть ради славы Божией и любви к ближним. Жизнь она понимает не иначе как исполнение Божественных указаний, то есть считает прямым делом Провидения. Она уверена, что пережила настоящее чудо.

Похоже, что баронесса в религиозном мистическом ослеплении так и не поняла роли, которую при ней играли Фонтэн и Куммрин — наглые обманщики. Она все больше впадала в религиозную экзальтацию, беспрестанно твердила, что счастлива оттого, что оказалась посвященной в «глубочайшие тайны вечности», говорила о своем спокойствии, о радостях молитвы.

Крюденер, странствуя по Германии и Швейцарии, предрекала бедствия, угрожающие Европе в 1809–1810 годах, которые уподобятся ночи ужасов. Ее предсказания, как и пророчества Куммрин, были достаточно туманными. «Приближается великая эпоха, — предрекала она, — все будет ниспровержено — школы, человеческие науки, государства, троны…» Однако светопреставления не произошло.

В тот момент, когда ее проповедь «чистой любви» привлекала все большее число последователей, она встречается с Александром I. В Карлсруэ жила в ту пору Р. С. Стурдза, фрейлина императрицы Елизаветы, жены Александра I, женщина, по отзывам современников, замечательного ума. К тому времени она была замужем за веймарским министром графом Эдлингом.

У Крюденер завязались с ней дружеские отношения, главным образом на почве религиозной. Баронесса давала религиозно-наставительные сеансы желающим, в числе которых оказалась и Стурдза, а также полицейский генерал-комиссар Майнца Беркгейм. Кстати говоря, после встречи с Крюденер он оставил службу в полиции, к великому сожалению своего семейства, «отказался от всяких повышений и посвятил себя царству Божию». Вскоре он женился на дочери баронессы Крюденер, которую тоже звали Юлией.

Баронесса Крюденер убеждала Стурдзу предаться ее «учению», посвятить себя Христу, обратиться к «океану любви». Вещала она и об Александре и предсказывала, что Господь даст ей радость его видеть. «Если я буду жива, это будет одной из счастливых минут моей жизни… Я имею множество вещей сказать ему… И хотя Князь тьмы делает все возможное, чтобы удалить и помешать тем, кто может говорить с ним о божественных вещах, Всемогущий будет сильнее его…»

Стурдза не преминула рассказать о Крюденер царю. И тот пожелал увидеть свою почитательницу. Встреча состоялась, и Крюденер удалось своей экзальтированной речью увлечь склонного к мистике Александра.

Баронесса убеждала императора углубиться в самого себя, изжить заблуждения прежней жизни и побороть гордость, замолить грехи прошлого.

— Нет, государь, — резко заявила она, — Вы еще не приближались к Богочеловеку как преступник, просящий о помиловании. Вы еще не получили помилования от Того, кто один на земле имеет власть разрешать грехи. Вы еще остаетесь в своих грехах. Вы еще не смирились пред Иисусом, не сказали еще, как мытарь, из глубины сердца: «Боже, я великий грешник, помилуй меня!» И вот почему Вы не находите душевного мира. Послушайте слова женщины, которая также была великой грешницей, но нашла прощение всех своих грехов у подножия креста Христова.

Царь молча внимал ее речи, и слезы навернулись на его глаза. Она даже встревожилась тем, в какое состояние повергла его.

— Не беспокойтесь, — сказал Александр, — все сказанное нашло место в моем сердце. Вы помогли мне открыть в себе самом вещи, о которых я ранее не думал.