Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия - Владимир Колотенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я все еще держал в тайне историю с Азой и ее малышом. Это была грустная история. Поэтому любое случайное воспоминание о ней сковывало мои мысли и тисками сжимало сердце. Это был для меня урок, но и достижение, результат, о котором даже маститый ученый мог только мечтать. А я прятал этот факт в темном чулане своей памяти и старался забыть к нему дорогу. И время от времени даже терзался угрызениями совести.
– Ли, – говорил я, – едем к тебе?..
– Ли? – спрашивает Лена.
– Да, Ли – Юля. Ю. Ли. Я. Ли…
Глава 17
Мысль о клонировании величайших умов мира не была для нас чуждой. Почему бы нам не вырастить Эйнштейна, Цезаря, Навуходоносора или, скажем, того же Шекспира? Или самого Льва Толстого!
Оставалась неразрешенной проблема получения животворной ДНК из умерших клеток. Скажем, клетки кожи Тутанхамона, Мао Цзедуна или Пирогова не давали желанных всходов. Подвижки какие-то были, но до победы было еще далеко. Мы пытались это делать и в бане, а потом я в Москве…
Нам пришлось платить более двадцати тысяч долларов (22,6 тыс.) за зуб Наполеона, проданный с аукциона.
– Вы-ы сду-урели?!. – пятил на нас свои рачьи глаза Вит.
А Ирина только молчала, только удивлялась нашему мотовству.
А как мы гонялись за его членом!
– За чьим членом? – спрашивает Лена.
– Наполеона! За членом Наполеона! Ты знаешь эту историю?
– Нет.
– Мы напросились в гости к самому знаменитому коллекционеру Америки, разделявшему наши взгляды на жизнь. Это был профессор Колумбийского Университета Джон Латтимер…
– Латтимер? Я слышала…
– Да, это у него среди наиболее интересных экспонатов коллекции находится и залитый кровью воротник Линкольна, и ампула с цианидом Германа Геринга.
– И…
– Да, и член Наполеона.
– Откуда он у него?
– Говорят его отрезал священник, соборовавший Наполеона, и вот он какими-то путями оказался у Латтимера. Мы, конечно, отколупнули кусочек кожи.
– Вы не могли упустить такой удачи! – Лена разводит руками.
– Так вот…
– Постой… Клонировать Наполеона или Мао Цзедуна, на худой конец Ленина… Это я еще могу себе представить… Но Шекспира, Леонардо да Винчи?! – недоумевает Лена.
– Ты права: весь мир восстал против клонирования человека. Во всех странах до сих пор принимают запреты. Церковь тоже против…
– Против чего?..
Мы не могли не согласовать с Церковью наши действия, и Жора пригласил к нам Андрея Кураева.
– Мы, собственно, не против клонирования, – стал пояснять нам Андрей, – мне кажется, людям полезно знать, что Церковь в этом плане стоит на позициях здравого смысла. Наука ведь по сути еще очень мало знает об этом, позволяя при этом себе множество умопомрачительных прогнозов и перспектив. Да, интерес огромен! Биологи сегодня рьяно орудуют киркой и ломом в попытке разузнать тайну генома. Успех налицо! Кто бы мог думать с десяток лет назад, что сегодня можно вырастить глаз или почку, или овцу Долли? Завтра вырастят человека… Кем он станет? Как сложится его жизнь и как к нему отнесутся другие? Это будет новый вид или новая раса?.. Мы до сих пор не знаем, что есть человек? Кто он? Где его границы, и что делает его человеком?..
– Какие же у Церкви аргументы против клонирования? – спросил Жора.
– Насколько я знаю, – сказал Андрей, – их нет. Есть отдельные эмоциональные вскрики, что, мол, создание человека человеком является узурпацией прав Самого Творца. Но мне они не кажутся убедительными. Если человек может создать жизнь, значит, он поистине несет в себе образ своего Творца. Любые успехи науки лишь прославляют Творца!
– Есть проблема с душой, – сказал Жора, – где взять душу для клона? Ведь все души исходят из семени Адама, и его грех мы несем до сих пор. А откуда душа возьмется у клона?
– Все, все души творятся Богом. Вопрос в том, найдет ли Он душу для клона. Это в Его воле. И если клон, как джин, уже вырвался из бутылки – это тоже в воле Бога. Значит, он Ему угоден. И никакого греха здесь нет. Но есть огромная опасность греховного применения результатов клонирования. Вот поэтому Церковь против.
– Слушай, Андрей…
– Наша брань, – сказал Андрей, – не против науки, нам нужно быть уверенными, что эта наука направлена на благо людей.
Разумеется, не было никакой необходимости убеждать Андрея в наших чистых помыслах.
– Считай, что мы получили благословение, – сказал мне Жора, когда мы расстались с Андреем, – теперь можно и пивка попить.
Глава 18
Мы долго еще спорили на этот счет. Сомневаться во всем – кредо ученого.
– Слушай, – как-то солнечным утром воскликнул Жора, – разве можно запретить светить солнцу?! Ген теперь, как и атом, стал достоянием человека, и чем крепче будут запреты, тем сильнее будет желание познавать его силу. Это неизбежно – запретный плод сладок.
– При-и-чем тут со-олнце? – спросил Вит, не расслышав. И попал под горячую руку. Казалось, Жорин скальп только и ждал команды, чтобы обрушиться на Вита.
– Ген теперь – как колесо, как порох и пар, как крыло и турбина. Как расщепленный атом. И засунуть его обратно в бутылку уже никому не удастся. Попробуй новорожденного вернуть в утробу матери! Это – война. Вечная борьба зла и добра. Армагеддон! Победителем в этой схватке будет тот, кто осилит эту силищу его величества Гена.
– Ты думаешь, – сказал Вит, что…
– Сегодня, сейчас, конечно же, нельзя давать в руки этим дикарям такое мощное оружие. Люд дик и невежествен, и точно так же, как во все времена, дикари, стремясь к покорению себе подобных, размахивали какой-нибудь дубинкой что поувесистей, скажем – луком или атомной бомбой, так и теперь будут размахивать генами и этническим оружием в попытке устрашения соседа по дому.
Жора окинул нас с Витом испытующим взглядом, затем:
– Но уже завтра, когда человек наберется ума и научится управлять этой мощью, он поймет, что ген – это не только самое сильное оружие устрашения и уничтожения всего живого (клин клином!), но и единственное средство его спасения. Не паритетный баланс, не преимущественное размещение ракетных установок и наращивание военного потенциала, но тонкая прецизионная работа с генами. Это и есть Божий промысел. Но он дозволен только человеку разумному, Homo, так сказать, по-настоящему – sapiens'y. А вернее Человеку совершенному – Homo perfectus. Так что…
– Так что что? – спросил Вит.
Пришло время еще раз дернуться скальпу. Хотя взгляд Жоры был спокоен. Вит долго смотрел на Жору, не понимая, зачем тому понадобилось так долго рассказывать о каких-то генах, каком-то оружии, что похлеще атомной бомбы… Зачем? Виту такие лекции, что мертвому припарка.
Я тоже не намерен был выслушивать Жору: все, что он декларировал, напоминало мне кусок текста из школьного учебника. Может быть, Жора пишет учебник?
– Жор, – сказал я, – не забудь позвонить нашему монарху. Жора, думая о том, что только что произнес, посмотрел на меня и ничего не сказал.
– А, Гиви, – сказал он затем, обратившись к вошедшему Сахуралидзе, – ты то мне и нужен, слушай…
Он умолк на мгновение, внимательно посмотрел на Гиви, затем:
– Ты уже устроился?
– Нэт, – сказал Гиви, – ещо работаю…
Глава 19
Мысль о клонировании величайших умов мира была для Жоры абстрактной, чисто теоретической мыслью, которую, по его представлениям, нельзя было воплотить в наших условиях. И зачем? Перед нами стояла иная задача – длить как можно дольше жизнь наших вождей. Как? Мы часто спорили на этот счет. Однажды Жора проронил несколько слов о том, что геном-де может служить прекрасной мишенью для наших атак, мол, если достучаться до его основ, научиться управлять его активностью, то жизнь можно длить бесконечно долго. Потрошитель нутра жизни, он, конечно же, чуял это. Чуич! Другой раз, сидя в ночном вагоне подземки, нахлобучив на глаза свою старую коричневую заячью шапку с обвисшими ушами (он с трудом признавал обновки) и, казалось, совсем отрешась от действительности, он вдруг что-то пробормотал про себя. В тот вечер мы были в гостях у Симоняна, вернувшегося из Штатов и до позднего вечера потчевавшего нас новостями прикладной генетики. Что-то было сказано и о клонировании. Жора, обычно без всякого интереса выслушивающий чьи-либо россказни об очередных победах науки, теперь просто заглядывал в рот Симоняну.
– И они вырастили мышонка?..
Симонян рассказывал так, будто сам был участником экспериментов.
– А что случилось с пиявками?..
В тот вечер Жора был вне себя от услышанного. Мы уже проехали Кольцевую, мне казалось, он спал, полагаясь на то, что в нужный момент я его разбужу. Вдруг он резко повернулся ко мне и, подняв указательным пальцем шапку, посмотрел мне в глаза.
– Ты действительно что-то там скрестил, черепаху с дубом или корову с клевером?..
Я как раз думал о своих клеточках.
– Ты читаешь мои мысли?
– Да. Ты уверен?
Я не знал, зачем он это спросил. Жора, судя по всему, так и не смог поверить, что наш пациент выжил благодаря инъекции липосом, содержащих фрагменты генов секвойи. Или той швейцарской ели.
