Моя мама - боевой лекарь (СИ) - Алая Лира

— В твоем ответе — ничего, виновата только собственная мнительность, — Итан тут же расслабился. — После того случая, когда меня подставили, я стал чрезмерно подозрительным, извини. Просто есть те герои, которые остаются в безопасных местах, как, например, Кай, и убивают порождений здесь. А есть те, кто достаточно силен и старается сражаться с порождениями тьмы ближе к границе, чтобы эту самую границу подвинуть.

— Извиню, но не сразу. Если покажешь еще парочку ударов посохом, тогда без проблем, — ответила я.

— Ты выбрала абсолютно не тот класс, который стоило, — покачал головой Итан. — Но я понял, завтра обязательно научу тебя паре приемов. Давай провожу тебя обратно, начинает холодать.

Мы отошли от нашего постоялого двора на приличное расстояние вниз по улице. Когда успели, я и сама не заметила за разговором. Я кивнула — одной возвращаться было не так интересно, как в компании.

— Кстати, меня тревожит еще один вопрос. По поводу приюта. Так как я родная мама Кая, то разве не должна отпасть необходимость в посещении приюта?

Глава 16

Я лежала в постели, но сна не было ни в одном глазу — обдумывала сказанное Итаном. И немного злилась. Несмотря на то, что я родная мама Кая, мне придется постараться, чтобы приют прекратил опекать моего сына и постоянно вызывать к себе, например, для проверки знаний или психологических тестов. Мне нужно будет не только обеспечить наши насущные потребности, вроде жилища, волшебного счета, но и даже пройти несколько собеседований со специальными людьми, которые подтвердили бы мою благонадежность. Итан сам прошел такое собеседование, потому обещал подсказать и помочь со всеми формальностями.

Было столько сложностей, что у меня даже мелькнула мысль оставить Кая под опекой Итана на некоторое время, пока я не обживусь, но так как Итан не был кровным родственником, в отличие от меня, то полностью снять опеку приюта было невозможно до совершеннолетия Кая. Поэтому я отбросила подобную мысль.

С обучением и сдачей всяких экзаменов, кстати, проблем не было. В любой книжной лавке можно было купить свитки и книги для обучения. А для проверки знаний или уточнения непонятных моментов в каждом городе были фамильяры-учителя. Небольшая сумма — и они легко примут экзамен, сразу же отправив сведения о прохождении куда надо.

И этот бесполезный приют не нужен! Ладно, он не был бесполезным для детишек, у которых не было родителей. Но у Кая есть я — родная мама! Разумом я понимала, что такая забота о детях правильная, но ощущения были самые негативные. Какой-то приют, из-за которого мой сын едва не погиб, будет меня проверять?! Что за шутка!

Я ворочалась, не в силах успокоиться. Хотелось прямо сейчас встать и побежать покупать дом, зарабатывать деньги и все-все остальное, чтобы побыстрее начать спокойную жизнь.

— Мам, — неожиданно заговорил Кай хрипловатым со сна голосом. — Все в порядке?

— Я тебя разбудила? Извини, милый. Все в порядке, спи дальше, — попросила я.

— Мам, мне грустно, — сказал Кай. — Мне, как и тебе, грустно, когда ты врешь.

На сердце сразу защемило от болезненных и теплых воспоминаний. Когда Каю было семь лет, он соврал, что принял лекарства, а сам спрятал их в своем пенале. Вот только совершенно случайно опрокинул пенал, откуда таблетки и высыпались. Тогда я не стала его ругать, но сказала, что мне очень грустно, когда Кай мне врет, а потому я буду плакать. Кай ужасно не любил, когда я расстраивалась, поэтому старался больше не врать. А вот сейчас мне вернули мои же слова.

— Извини, — ответила я, а после честно созналась: — Я хочу сделать все необходимое, чтобы тебе не нужно было посещать приют. Тебе ведь там не нравится?

В комнате повисла тишина, но я была уверена, что Кай не соврет мне. Особенно после того, как сам же упрекнул меня.

— Не нравится, — ответил Кай. — Я бы предпочел туда вообще не ходить. И дело не в учебе. Ты же сама знаешь, что учиться мне нравилось всегда.

В плане учебы Кай был идеальным ребенком — он легко все усваивал, обучался всему сам, а его домашние задания всегда были выполнены без проволочек и ошибок. А еще он не любил доставлять кому бы то ни было проблемы. То, что он обратился с просьбой к Итану забрать из приюта, говорило о двух вещах: Итан стал ему близким человеком, а с приютом было что-то не так.

— Тогда почему тебе не нравится этот приют? — спросила я, решив воспользоваться моментом.

— Потому что он странный, — вздохнул Кай. — Понимаешь, мам, у меня нет каких-то объективных причин, нет доказательств, нет ничего такого. Но… В общем, помнишь, я говорил, что вместе со мной границу посещали и другие ученики?

Я кивнула автоматически, а потом поняла, что Кай не может меня видеть, и сказала:

— Да, помню.

— После возвращения они стали… странными, — сказал Кай. — Это меня напугало, в какой-то момент мне показалось, что если я останусь в приюте, то тоже стану таким же странным.

Я нахмурилась. Ничего удивительного в том, что дети стали вести себя необычно после такого потрясения, не было. Даже если бы меня — взрослую, сильную и самодостаточную женщину — привели куда-то, где легко можно умереть, то без помощи хорошего психолога я бы потом не обошлась. Что уж говорить о детях! В этом плане я радовалась, что Каю повезло встретить Итана и мой сын быстро выбрался из этого опасного места, отделавшись легким испугом.

Но переубеждать Кая я не стала. В конце концов, он ребенок, поэтому странное поведение детей, которые наверняка страдали от посттравматического расстройства, могло его напугать.

— Мам, ты ведь мне не веришь? — вдруг сказал Кай. — Скажешь, что это все мое воображение и моя глупость?

— Почему я тебе не верю? — удивилась я.

— Когда я об этом пытался поговорить, то все взрослые от меня отмахивались, говорили, что мне чудится. Но я видел, что что-то не так. И дело вовсе не в тех ужасных событиях, понимаешь? Они выглядели так странно, словно кто-то извлек из них практически все эмоции…

Может, я и не слишком поняла причину ухода, но мой сын был серьезен, а потому я бы никогда не посмела назвать все это враньем или воображением. Кай мог что-то не понять, запутаться, а мог быть в чем-то и прав.

— Чтобы судить о чем-то, мне нужно посмотреть на это своими глазами, — я прервала рассказ Кая, заметив, как он нервничает. — Когда увижу, тогда и сделаю выводы.

— Но ты же не пойдешь в приют…

— Почему не пойду? Чтобы избавить тебя от «радости» посещения этого места, мне придется пройти там собеседование. Заодно и гляну на тех странных детей, возможно, вместе с Итаном. У него намного больше опыта в этом мире, — ответила я. — О, кстати, а Итану ты об этом деле не говорил?

— Нет, — ответил Кай, а потом, не дожидаясь моих расспросов, пояснил: — Тогда я не знал Итана так хорошо, всего лишь уцепился за возможность. Наверное, стоило ему сказать?

Перед моими глазами возник образ мужчины — сурового, слегка ехидного, но очень доброго и надежного. Который помогал моему сыну без всякой выгоды, который не злился, когда его ни за что огрели палкой, который сопровождал меня, незнакомого человека, по городу, подсказывал, рассказывал, при этом относился с уважением и пониманием…

— Да, стоило, — искренне ответила я. — Он хороший человек.

— Очень, — подтвердил Кай.

О том, что Итан не только хороший, но еще и очень надежный человек, я убедилась прямо с утра. Мы с Каем даже позавтракать не успели, только уселись за стол, как Итан уже пришел с новостями. Он умудрился с утра пораньше найти несколько домиков под наши запросы, взял у городского распорядителя перечень требований к родителям, чтобы избавиться от проверки со стороны приюта, купил справочник для лекарей-новичков…

Такой суровый с виду и такой заботливый внутри! И как до сих пор один-то остался? Даже если в этом мире не так много женщин, по словам Кая, то неужели они могли пропустить такого мужчину? Странно как-то. Даже я на него немного заглядывалась, хотя у меня были абсолютно иные приоритеты, а на мужчин как на мужчин я не смотрела с момента развода с мужем. Впрочем, возможно, что дело в том, что ему никто достаточно не понравился. Я отогнала эти лишние размышления, дожевала кусочек булочки, полагавшейся на завтрак, и спросила: