Условия договора - Анатолий Ромов

- Извините, батоно. А что же мне еще могло служить образцом?

- Допустим, другая копия?

- Вы шутите?

- Батоно Элико, я говорю совершенно серьезно. Я могу быть уверен, что у вас на руках действительно какое-то время был подлинник перстня?

- Конечно. Ведь я уже говорил об этом. У меня был подлинник, который мне дал Малхаз Гогунава.

- Подождите. Почему вы уверены, что это был подлинник?

- Извините, батоно... Я хоть и любитель, но все же разбираюсь в бриллиантах. Есть же тысяча признаков.

- Какие? Объясните, пожалуйста.

- Как вам объяснить? Особая твердость, высокая сохранность полировки, острота ребер грани, высокая экспрессия преломления, оптическая анизотропия. Мало ли что еще. Все это я наблюдал не один день. Я несколько недель корпел над копией. Было время убедиться, подлинник это или что-то другое.

- Значит, вы подтверждаете, что "Перстень Саломеи" был у вас на руках совсем недавно и довольно долгое время?

- Подтверждаю.

- И готовы показать это как свидетель?

- Конечно.

- Спасибо, батоно Элико. Но это еще не все. Что, если через полчаса я заеду к вам ненадолго? Нужно вам кое-что показать.

- Ради бога. Буду рад помочь.

Закончив разговор, я посмотрел на Джансуга:

- Странная получается история. В том, что у Гогунавы был подлинник, сомневаться было бы глупо. Но что тогда делать с утверждением Дадиани, что "Перстень Саломеи" не покидал его квартиры?

- Не знаю, батоно Георгий.

Я положил на стол найденный в доме Челидзе ключ.

- Похож на самоделку... Откуда? - поинтересовался Парулава.

- Найден в тайнике в доме Челидзе. Сталь легированная, а по форме - из прошлого века.

- Думаете, имеет отношение к сейфу Дадиани?

- Не знаю. Вот что, Джансуг: бери-ка фото Челидзе и поезжай с ним в Галиси. Надо установить, что в Галиси был именно он.

- Хорошо, батоно Георгий. А вы?

- Сейчас к Лолуашвили. Ну а потом... Потом у меня путь один - в Тбилиси. Кто там занимается нашим делом?

- Манучар Окруашвили из УБХСС.

- Повезло, серьезный человек. Я его знаю. Вместе на курсах повышения квалификации были.

...Привезенные мной копии Лолуашвили изучал долго. Сначала он просто рассматривал перстни через сильную лупу. Потом включил стоящий на столе прибор, насколько я понял, спектроскоп. Припав к окуляру, несколько раз поцокал языком и весь ушел в изучение перстней. Пришлось мне просидеть в ожидании около часа. Наконец, выключив прибор, Лолуашвили вернул мне обе копии. Вздохнул:

- Прекрасная работа. Главное, очень разная.

- Разве это не ваша работа?

- Нет. Свою работу я сразу бы узнал. Эти копии делал не я.

- Вы не могли бы предположить кто?

- Сложно. Впрочем... - Лолуашвили взял перстень, найденный на теплоходе. - Вот эта копия сделана из сфалерита. Сфалерит - вещь довольно редкая. Помню, в позапрошлом году прошел слух: в Тбилиси можно недорого достать сфалерит. Я хотел заняться этим, но руки не дошли.

- Вы хотите сказать, эту копию изготовили в Тбилиси?

- Да. Причем сделана она изумительно точно.

- Изумительно точно? Как это понять?

- А так, что это - действительно копия. В ней повторены даже мельчайшие дефекты подлинника.

- Вы не вспомните поточней, когда в Тбилиси появился сфалерит.

- Зимой или ранней весной. У нас уже было тепло.

- А вторая копия?

- Вторая... - Лолуашвили бросил взгляд на другой перстень, но в руки не взял. - Я бы не называл ее копией. Это имитация. Ее делали, не имея под рукой подлинника. Наверное, по фотографии.

- А где могли изготовить эту копию?

- Ну... если учесть, что она из церуссита, - ее могли изготовить за границей. Или у нас, в Батуми.

- Странный перепад. Заграница и Батуми.

- Батоно Георгий, ничего странного. У нас ведь порт загранплавания. Церуссит распространен за границей, но попадает и к нам. Свою копию, кстати, я тоже делал из церуссита. Но это действительно была копия...

Назначение встреч

Прилетев на следующий день в Тбилиси утренним самолетом, я первым делом встретился с Манучаром Окруашвили. Он был лет на семь моложе меня, слыл в МВД Грузии специалистом по антиквариату.

Окруашвили был краток. К тому, что я услышал от Парулавы, его рассказ, в принципе, ничего не добавил. После того как он закончил, я достал два перстня.

Манучар искренне восхитился:

- Есть еще у нас умельцы! Где брал?

- Сначала посмотри.

Изучив оба, подытожил:

- Интересные цацки. Похожи на подлинник, одна к одной. Особенно этот. Он тронул перстень из сфалерита.

- А теперь глянь вот на это. - Я положил на стол ключ. - Ничего не напоминает?

- Напоминает. Похож на вчерашний, от сейфа Дадиани. Провел пальцем по бородке. - Да, точно такой же. - Посмотрел на меня, пошутил: - Ты выглядишь так, будто выиграл "Волгу".

- Больше. Как у тебя сегодняшний день?

- Ты лучше скажи, что надо.

Я показал на сфалеритовый перстень:

- Знаешь, как называется камень?

- Шеелит или сфалерит. Они похожи.

- Это сфалерит. По сведениям мастера, эта копия изготовлена из сфалерита, ходившего в Тбилиси весной прошлого года. И посмотри вот это. - Я выложил три фотографии. - Знаешь кого-нибудь?

Окруашвили тронул снимок Джомардидзе:

- Бугор. Объявлен во всесоюзный розыск. - Перенес пальцы на фотографию Гогунавы, поднял на меня глаза: - Знакомое лицо. Мелькало в Тбилиси. Кажется, видел его с "китами". Кто это?

- Малхаз Гогунава, тбилисец, научный работник. Недавно убит в Галиси. Я кивнул на снимок Челидзе. - А этого никогда не видел?

Манучар уверенно качнул головой:

- Нет. Первый раз вижу.

- Это Шалва Челидзе, батумский врач, работал в пароходстве. Он и Джомардидзе арестованы. Гогунава, как я уже сказал, убит. Копию перстня из сфалерита мог заказать кто-то из этой тройки. Попробуй узнать кто. А также когда и у кого. Попробуешь?

- Что с тобой сделаешь... Попробую. Где тебя искать?

- Свяжемся через дежурку. Если будет что-то важное, оставь записку. У тебя есть рабочий телефон Дадиани?

Манучар повернул ко мне перекидной календарь, пододвинул телефон:

- Вот номер его кабинета в больнице. У тебя много звонков?

- Пока два.

- Звони, а я пойду. Иначе не управлюсь с твоим заданием. Будешь уходить, запри дверь. Ключ оставь в дежурке.

- Договорились.

Забрав сфалеритовый перстень и четыре фотографии - к трем первым я добавил еще снимок Виктора Чкония, - Окруашвили ушел. Я же набрал номер Дадиани. Голос у него оказался приятный, спокойный. На просьбу встретиться он охотно согласился. Мы договорились, что я подъеду в больницу через час. Поблагодарив, я нажал на рычаг и тут же набрал другой номер - номер Ларисы Гогунавы. Признаться, я связывал б этим звонком особые надежды.

Трубку не снимали долго. Наконец в мембране щелкнуло, уже знакомый мне женский голос сказал:

- Вас слушают.

- Доброе утро. Лариса?

- Лариса. Кто это? - Нотки, с которыми прозвучал вопрос, ничего хорошего не обещали. Выговор явно московский. Впрочем, это я заметил еще в первый раз, когда звонил из Батуми. О том, что Лариса Гогунава, до замужества Князева, - из Москвы, я узнал по телефону от тбилисцев еще в день смерти Гогунавы. Как и остальное: что Лариса моложе мужа на пятнадцать лет, ей двадцать шесть, детей нет, числится домохозяйкой. Но на этом мои сведения о ней кончались.

На вопрос Ларисы, кто звонит, я ответил:

- С вами говорит майор милиции Георгий Ираклиевич Квишиладзе. Мы с вами уже разговаривали.

- Что-то не помню. Когда?

- Я звонил вам из Батуми. Простите, что напоминаю, но это было в день смерти вашего мужа.

- В день смерти мужа?

- Да. Правда, я тогда еще не знал, что он погиб.

Наступила тишина. Паузу не прерывало даже дыхание. Наконец Лариса спросила:

- И чем же я обязана вашему звонку? Георгий... Простите?

- Ираклиевич.

- Георгий Ираклиевич? Что от меня еще нужно милиции?

После смерти Гогунавы стало ясно, что он был "китом". Об этом говорила насыщенная антиквариатом обстановка в его квартире, счета на нескольких сберегательных книжках. Теперь все это перешло по наследству к Ларисе. На вопрос о "Перстне Саломеи" Лариса ответила, что никогда о нем не слышала. Могло быть и так. В такие дела жен чаще всего не посвящают. Поэтому я, как можно миролюбивее, сказал:

- Лариса, мне очень нужно с вами поговорить. Очень.

- Но о чем нам говорить? Все, что я могла сказать милиции, я уже сказала. Добавить мне совершенно нечего. Совершенно.

- Верю. Зато мне есть что добавить.

- Подробности о смерти мужа? Зачем они мне? Он погиб, и остальное теперь уже не имеет значения.

- Напрасно вы так считаете. Кстати, я работаю заместителем начальника милиции Галиси. В последние дни стали известны факты, которые меняют все в корне.

- Что же может измениться в корне?

- Сказать об этом по телефону не могу. Но думаю, вам нужно это знать. Если, конечно, вы дорожите памятью мужа.