Застрять с тобой - Эли Хейзелвуд

— Что тогда?

Я сглатываю, пытаясь понять, почему мой желудок стал свинцовым, почему я чувствую себя больной от разочарования и страха с тех пор, как узнала правду. И тут меня осеняет. Одна вещь, которую я активно старалась не озвучивать, поражает меня, как только я говорю: — В любом случае, это не имеет значения.

— Почему это не имеет значения?

Я закрываю глаза. Да. Вот и всё. Вот почему. — Потому что я его испортила.

— Испортила, как?

Теперь, когда я могу назвать его таким, какое оно есть, ужасное чувство нарастает, едкое и горькое в моём горле. — Я ему не интересна. Он встретил меня и подумал, что я забавная, что у него со мной масса общего, что я ему действительно нравлюсь, а потом я… Я вела себя как совершенно иррациональный, абсурдный, ненормальный человек, заблокировала его номер и обвинила его в гребаном корпоративном шпионаже, и, может быть, он хочет прояснить ситуацию, может быть, ему ненавистна мысль о том, что я думаю, что он ужасный человек, но он на захочет продолжить с того места, на котором мы остановились, и… аааааа. — Я прячу лицо в ладони.

Я облажалась. Я просто… облажалась. И теперь я должна жить со знанием этого. Я должна жить в мире, в котором никто никогда не сравнится с Эриком Новаком. Ни один мужчина никогда не рассмешит меня заставит мою душу возмущаться его возмутительным мнением о «Галатасарае» — и всё это одновременно.

— О милая. — Мара поднимает голову. — Ты этого не знаешь.

— Я знаю. Это вероятно.

— Не в этом дело. — Ханна наклоняется ближе к экрану, и я вижу только её красивое лицо и темные глаза. — Хорошо, теперь Эрик знает, что ты иногда проявляешь ужасное отсутствие инициативы в разрешении конфликтов.

Я стону. — Мне бы очень хотелось, чтобы у меня хватило эмоциональной стойкости повесить трубку.

— Но это не так. Я хочу сказать, что, может быть, Эрик решит, что ты будешь ужасной девушкой, которая слишком остро реагирует и доставляет больше проблем, чем того стоит. Может быть, он решит, что хочет поиздеваться над тобой в отношениях. Но если ты отстранишься от него, как сделала это три недели назад, ты просто примешь это решение за него.

Я моргнула, смутившись, внезапно вспомнив, почему я пошла в инженеры. Логарифмические производные намного проще, чем это дерьмо про отношения. — Что ты имеешь в виду?

— Сэди, я знаю, что тебе очень нравится этот парень. Я знаю, что если он решит, что не хочет, чтобы ты была в его жизни, это будет больно, и что у тебя будет искушение отступить, чтобы защитить себя. Но если ты хотя бы не дашь ему шанс выбрать тебя, ты его точно потеряешь.

Я медленно киваю, пытаясь думать, не обращая внимания на комок в горле. Позволить идее — действуй, просто действуй, проси то, что хочешь, будь смелой — медленно просачиваться сквозь меня. Вспоминая Эрика. Вспоминая ветерок, витающий между нами на скамейке в парке, на пустынном тротуаре. Как мой желудок затрепетал от чувств, которые он нес. И возможностях. Может быть.

— «Это моё новое счастливое место», — пробормотал Эрик мне в ухо во второй раз, когда мы занимались сексом той ночью. А потом он откинул мои потные волосы со лба, и я посмотрела на него и подумала: Его глаза точно такого же цвета, как небо, когда светит солнце. А я всегда, всегда любила небо.

— Ты права, — говорю я. — Ты так права. Я должна пойти к нему.

Ханна улыбается. — Ну, вообще-то сейчас сколько, час ночи в Нью-Йорке? Я больше думала о телефонном звонке завтра утром. Около десяти.

— Да. Я должна пойти к нему прямо сейчас.

— Это полная противоположность…

— Мне нужно идти. Люблю вас.

Я отключаюсь и вскакиваю с кровати в поисках куртки и телефона. Я начинаю заказывать Uber, но… черт. Я знаю, где живет Эрик, но не знаю его адреса. Я бегу к двери, попутно ища ключи и набирая ближайший ориентир к его квартире, который могу вспомнить. Как, черт возьми, пишется…

— Сэди?

Я смотрю вверх. Эрик стоит у моей открытой двери. Эрик во всём своем высоком, неулыбчивом великолепии корпоративного Тора. В той же одежде, в которой я его оставила, плюс легкая куртка, рука поднята в воздухе и явно собирается постучать.

— Куда-то собираешься?

— Нет. Да. Нет. Я… — Я делаю шаг назад. Ещё один. Ещё один. Эрик остается на месте, а мои щеки горят. У меня галлюцинации? Он действительно здесь, в Астории? В моей квартире? Я слышу громкий стук, и мои ключи оказываются на линолеуме. Я должна вздремнуть. Мне нужен семилетний сон.

— Вот. — Он наклоняется, чтобы подобрать ключи, на секунду останавливается, чтобы изучить мой брелок для ключей с футбольным мячом, и протягивает их мне. — Можно я зайду на пять минут? Просто поговорить. Если тебе неудобно, в коридоре тоже можно…

— Нет. Нет, я… — Я прочищаю горло. — Ты можешь войти.

Краткое колебание. Затем кивок, когда он входит и закрывает за собой дверь. Но он не проходит дальше внутрь, останавливается у входа и просто говорит: — «Спасибо».

Я шла к тебе, я открываю рот, чтобы сказать это. Я собиралась рассказать тебе много-много запутанных вещей. Но удивление от того, что я увидела его здесь, заморозило мою храбрость, и вместо того, чтобы залить его страстной речью, которую я бы напечатала в своем приложении «Заметки» в Uber, я просто смотрю. Молча.

Черт возьми, что со мной не так…

— Вот, — говорит он, протягивая телефон. Его телефон.

Эм-м-м? — Зачем ты даешь его мне?

— Потому что я хочу, чтобы ты посмотрела его. Пароль — 1111.

Я смотрю на его лицо. — 1111? Ты шутишь?

— Да, я знаю. Просто игнорируй это.

Я фыркаю. — Ты не можешь просить меня об этом.

Он вздыхает. — Отлично. Тебе разрешен один комментарий.

— Как насчет одного, одного, одного комментария…

— Вот и всё. Твой комментарий, ты использовала его. Теперь…

— Да ладно, у меня ещё много…

— …не могла бы ты разблокировать телефон?

Я дуюсь, но делаю, как он говорит. В основном из-за явного недоумения. — Кивает.

Он кивает. — Если ты нажмешь на приложение электронной почты, ты найдешь мою рабочую переписку. Большинство этих сообщений строго конфиденциальны, поэтому я попрошу тебя не читать их. Но я хочу, чтобы ты поискала свою фамилию.

— Зачем мне это делать?

— Потому что всё это там. Электронные письма. Я запрашиваю твою диссертацию. Я распространил её по ProBld как мудак. Пару случаев, когда я вообще обсуждал