Alma Matrix или Служение игумена Траяна - Александр Кукушкин

Желторотик сразу воспрянул духом.

Себе, на правах редактора, трудолюбивый Дима Варицкий взял большую аналитическую статью и назначил своему ученику встречу в ближайшую субботу в девять утра – от обязательного посещения лекций они были освобождены в связи с новым послушанием. Ровно в девять Дима начал говорить, объясняя своему молодому коллеге, что такое аналитический жанр в журналистике. Часа полтора он потратил на краткую характеристику таких видов аналитики как комментарий, статья, письмо, рецензия, публицистическое обозрение, рекомендация, беседа, эксперимент, рейтинг и обзор. Итогом его лекции стал контрольный вопрос, что из этого следует избрать для правильного освещения темы. А тема была о выпускниках семинарии не принявших сан, о том, как и в каких формах они могут существовать в Церкви и приносить ей пользу своим богословским образованием и статусом мирянина.

– Я думаю, это будет статья, – ответил желторотик.

– А я думаю, – возразил Варицкий, – что это будет все вместе и разом. Это будет статья, включающая в себя и комментарий, и письмо, и рецензию, и публицистическое обозрение, рекомендацию, беседу, эксперимент, рейтинг и обзор. У нас много места под этот материал, и материал должен быть серьезным. Давай думать, как все можно туда запихнуть. Первое – это комментарий. Чей будет комментарий?

Парень недоуменно пожал плечами и Дима начал вслух рассуждать сам. Через полчаса он сказал:

– Отлично, мы очень быстро продвигаемся. Теперь следует определиться, как можно использовать в нашем материале письмо, чье это будет письмо, о чем и что с ним делать. Письма в редакцию, скажу я тебе, это милая вещь…

Через сорок минут Дима сказал:

– Отлично, смотри, я думаю, что на это письмо можно сделать рецензию, как тебе кажется? Рецензия на письмо – это интересно, нет?

– Очень, – выдавил из себя желторотик и приготовился к мучительной смерти от дотошного разбора оставшихся письма, рецензии, публицистического обозрения, рекомендации, беседы, эксперимента, рейтинга и обзора. Голова его не работала уже как часа два.

– Прекрасно, – обрадовался Дима. Ему нравилась внимательность и заинтересованность ученика.

Максу Задубицкому выпало интервью. В понедельник он не пошел на общий обязательный завтрак, а, взяв своего желторотика, устроился на лестнице у выхода из Академии и начал объяснять ему премудрости интервьюирования. «Самый сложный тип интервью – это тот, к которому не готов ни ты, ни твой собеседник, – Макс придумывал теорию налету. – Если ты освоишь этот тип, то тебе в два счета покорится журналистский Олимп. Понятно?» Желторотик кивнул. Послышалось отдаленное пение благодарственных молитв, и через мгновение толпа семинаристов хлынула из столовой по коридору к лестнице. Макс поставил своего коллегу напротив себя и стал ждать. Семинаристы неслись, словно обезумевшее стадо быков, первые из них промелькнули рядом с корреспондентами черными молниями, следующие повалили лавиной.

Желторотика неудержимо захватил поток и протащил по лестнице на пролет ниже, но он не сдался и с нечеловеческими усилиями стал подниматься обратно. Макс стоял скалой и искал глазами того, кто достоин заполнить собой целую полосу первого номера новой газеты. Наконец он ринулся сквозь толпу, схватил какого-то парня за шиворот, с победным ревом вытащил его на свободное место и почти волоком оттащил в сторону по коридору. Рядом, тяжело дыша, появился желторотик. Студент смотрел на них двоих совершенно ошалевшим взором.

– Пошли в редакцию, – сказал ему Макс.

– Зачем?

– Делать интервью.

– Но у меня сейчас лекция!

– Какой кошмар, – пожал плечами Макс.

– К нам отец Андрей Кураев приезжает, вы чего!! Это мой любимый преподаватель!!!

– Хм, отличная тема, – и Макс положил тяжелую руку парню на плечо.

Гайда должен был сделать репортаж.

– В репортаже главное чего? – спрашивал он у своего ученика в конце четвертой недели после отъезда отца Траяна.

Тот сказал, что не знает.

– Главное в репортаже мясо. Репортаж в журналистике – это когда журналист на месте событий. Стало быть, его задача в том, чтобы рассказать, описать, увидеть то, что видно только на месте. Увидеть нужно всё. И сверх того, увидеть нужно то, что не увидели даже участники события. Жаль, с нами нет Настоящего, он страшно близорук, потому видит совсем не то, что нормальные люди. Это иногда помогает.

Они вышли из Академии в Лавру и направились в Семинарский корпус, где должны были побывать на концерте Регентской школы, посвященном памяти святителя Филарета.

– Понимаешь, – продолжал Гайда, – в репортаже не может быть общей информации, справочных фактов из Википедии или твоих размышлений о судьбах отечества и Церкви. В репортаже ты – это только глаза и уши, больше ничего. Тебе нужно быть почти видеокамерой. Скажи мне, чем картинка в телевизоре отлична от картинки в кино, или, скажем, чем фотография отлична от живописного портрета? Не знаешь? Я скажу тебе. – Парни нырнули в Переходной корпус. – Фотография отображает все, а картина отображает только то, что видит художник. Понятно? Главный враг репортера – замыленный глаз. Конечно, если тебя заставить написать что-нибудь с места, например, военных действий, у тебя будет море впечатлений и замечаний. Но что может быть интересного в рядовом концерте регентш, а?

Желторотик на всякий случай кивнул. Они поднимались на третий этаж Семинарского корпуса.

– Да, это проблема. И мы будем ее решать. Обращай внимание на все мелочи, на новые шторы, на улыбку конферансье, на реакцию слушателей, на фальшь вторых сопрано, на заигравший мобильник во время какого-нибудь тончайшего пианиссимо, на туфли девчат, на всё. – Они приближались к залу. – А главное, ищи какой-нибудь интересный ход, интересный способ подачи нашего конечного материала, нужен ключ, незаезженный способ… Готов? Пошли.

Гайда открыл дверь концертного зала. В зале трое девчат со швабрами мыли пол, и больше никого не было. Рояль «Steinway» был накрыт белым чехлом, подставки для хора были аккуратненько составлены у стены, чья-то забытая сумочка красовалась на подоконнике.

– Э-э-э, – сказал Гайда. – А где концерт?

– Закончился уже, – ответили девушки, удивленно поднимая головы.

– Его что, перенесли что ли?

– Да, на два часа раньше.

Гайда повернулся к желторотику:

– Ну… тогда так… Выкинь из головы, что я тебе говорил и включи воображение. Репортаж в номере должен быть обязательно, так что нам придется его придумать. Сейчас позвоню моим знакомым регентшам, узнаю, как все было, пока они еще полны впечатлений, и напишем. А ты давай спроси этих девчат, может чего интересного расскажут, – и Гайда полез за сотовым.

Женя – желторотик Александра Настоящего – смотрел на то, как тот торговался с таксистом. Таксист, могучий мужик с золотым зубом, сразу сказал, что до Софрино он довезет их за четыреста рублей. «Двести», – возразил Настоящий. «Четыреста», – уверенно сказал водитель. «Двести десять», – согласился Настоящий. «Четыреста», – мужик был непоколебим. «Двести двадцать», – еще немного увеличил Настоящий. Женя молчал. На двухстах сорока Настоящий стал добавлять к торгу различные аргументы. На трехстах он стал увеличивать свое предложение не на десять рублей, а на пять. На трехстах двадцати пяти таксист, который, судя по всему, получал от этого бестолкового торга не меньшее удовольствие, чем Настоящий, сказал: «Триста пятьдесят», и Настоящий радостно пожал ему руку.

Шла пятая неделя. Никто не вылезал из редакции, разве только на зачеты и обеды – времени оставалось впритык. Когда Настоящий сказал Жене, что они едут в Софрино договариваться о печати газеты, тот страшно обрадовался сменить обстановку. Поначалу он дивился, почему бы не напечатать газету в академической типографии, раз уж на ее выпуск есть благословение ректора, но ему объяснили, что Софрино не просто напечатает, но еще и даст денег редакции за возможность разместить на страницах свою рекламу. А на эти деньги редакция сможет платить гонорары авторам и всячески развиваться.

Софрино, как стал объяснять в пути Настоящий, это место, где на самом деле вся церковная Москва печатает всё, что она печатает. Раньше это была безлюдная деревенька, а теперь огромное производство с тысячью работников. «Мы отправим им сверстанную газету по интернету, конечно, – пояснил Настоящий, – каждый раз ездить не придется, но сегодня у них побывать необходимо, я тебя познакомлю со всем начальством. Чтобы ты потом сам».

– Я что ли буду отвечать за связь с ними? – уточнил Женя.

– Как хочешь, можешь кого угодно назначить, но всё равно главный редактор должен знать боссов типографии лично.

– Главный редактор?

– Ах, да. Мы решили, что у газеты главным редактором будешь ты.