Дочковедение. Отцы, воспитывающие дочерей - Найджел Латта

Один участок этой области важен вдвойне и называется префронтальная кора. Эта часть мозга настолько важна, что в редком приступе образного мышления некоторые нейробиологи называют ее «гнездилищем разума». Префронтальная кора – часть нашего мозга, необходимая для выполнения множества важных задач, одна из которых – оценка риска.

Если мозг говорит вам что-то сделать, окончательное одобрение это действие получает в пре-фронтальной коре. Эта же часть приказывает остальному мозгу успокоиться, если вы взвинчены.

Добавьте сюда те социальные роли, которые с ней связаны (самосознание и понимание точек зрения других людей), и вы увидите, насколько важна эта область морщинистой массы.

Мы знаем, что рост нейрона в лобной доле достигает максимума примерно в 11 лет у девочек и 12,1 года у мальчиков. Вы наверняка подумали, что это хорошо. Конечно, если пик роста этой области – одиннадцать лет, ваша дочь будет отлично подготовлена к правильной оценке рисков.

Увы, это не так.

Чтобы понять, почему это не так, следует разобраться, как расширяется и сжимается мозг подростка всего за несколько коротких лет и почему такое сжатие – хорошо.

Хорошего понемножку: невероятный растущий и сжимающийся мозг подростка

Человеческое тело изумительно, и это вдвойне так, если речь заходит о мозге. Вы наверняка слышали, что первые три года жизни – критический период его развития, но вряд ли знаете о важности подростковых лет.

В первые три года развитие мозга происходит скачкообразно, а в подростковый период наблюдается второй скачок; пик роста серого вещества у девочек приходится на одиннадцать лет.

Но, как это бывает с солью, если чего-то слишком много, это не всегда к лучшему. С серым веществом именно так. Приведу конкретный пример: исследователи обнаружили, что, когда дети сопоставляют фотографии людей с определенным выражением лица и те слова, которые их описывают (счастливый, печальный, злой), в начале полового созревания они выполняют это задание хуже.

Дети и старшие подростки лучше сопоставляют выражение лиц с описанием изображенных эмоций.

Почему так?

Наиболее определенная теория утверждает, что хорошего должно быть понемножку. Нейроны – это здорово, но активное разрастание нейронов в начале полового созревания засоряет систему, и она не может выполнять некоторые задачи так, как когда в голове было больше места. Причина, по которой с подобным типом задач лучше справляются старшие подростки, в том, что, как и в мозге маленьких детей, где также множество нейронов и связей между ними, избыточные сети сокращаются, серое вещество постепенно уменьшается в объеме, и хотя некоторые связи остаются – другие разрушаются, исчезая, словно старые газеты, на задворках и в водостоках подросткового мозга.

Подростки и риск: как водить автомобиль, сидя на заднем сиденье

Вспоминая свои подростковые годы, вы наверняка найдете пару-тройку ситуаций, в которых с сегодняшней точки зрения вели себя чертовски глупо. В этом вы не одиноки: подростком я тоже совершал поступки, сейчас заставляющие меня бледнеть. В качестве краткой исповеди расскажу о том, как подростком спускался по веревке с приятелем. Мы оба знали, что делаем, но я плохо разбирался в завязывании узлов. Я завязал нечто вроде тройного простого узла и начал спускаться с обрыва высотой тридцать метров. В то время это казалось вполне разумно. Сейчас я бы предпочел официальный альпинистский узел, который был опробован людьми гораздо умнее меня.

«Это видно по их глазам»

Однажды мне довелось говорить с четырнадцатилетней девочкой, которая постоянно сбегала из дому. Она жила в пригороде, неподалеку от одного из самых криминальных районов города. Эшли приобрела тревожную привычку выбираться по утрам из окна своей спальни и проходить несколько миль по пустынным сельским дорогам, чтобы встретиться с друзьями. За неделю до нашей встречи на обочине в этом районе было найдено тело девушки. Ее убил бывший приятель-психопат и оставил в канаве.

– Ты слышала о девушке, которую убили на прошлой неделе? – спросил я.

– Да.

– Тебя это не беспокоит?

Она нахмурилась так, словно я задал глупейший вопрос из всех существующих:

– Нет.

– Почему?

– Я могу о себе позаботиться.

Несмотря на всю серьезность разговора,

я не мог не расхохотаться. Она была совсем маленькой и столь же опытной, как мокрая фланель.

– Что?

– Я могу о себе позаботиться.

– Откуда ты знаешь?

– Я умею отличать хороших от плохих.

– Правда?

– Да.

– И как ты это делаешь?

– По их глазам, – сказала она с такой интонацией, будто делилась со мной великой тайной уличной жизни.

– По глазам?

– Да.

– А что у них с глазами?

– Не знаю, просто по ним все ясно.

– По их глазам?

Она важно кивнула.

– Сколько убийц ты встречала? – спросил я.

– Ни одного.

– То есть ты не видела ни одного настоящего убийцы?

– Нет.

– А знаешь, сколько видел я?

– Сколько?

– Много. Когда я не беседую с подростками, то провожу время с убийцами, насильниками и наркодилерами – самыми разными плохими парнями.

– Правда? – Она наконец заинтересовалась.

– Правда. Некоторые из них выглядят именно так, как, по-твоему, должны выглядеть убийцы: безумный взгляд, тюремные татуировки и прочая ерунда, – а вот другие совершенно на них не похожи. Они кажутся самыми приятными парнями, каких ты только надеешься встретить. Вежливые, обходительные, с отличным чувством юмора.

– Правда?

– Правда. А знаешь ли ты тот единственный способ, каким я могу определить, что эти милые, вежливые, обходительные, обаятельные люди – убийцы?

– Не знаю. И какой же?

– Я читаю их дело.

– И что там написано?

Я вздохнул:

– Суть не в этом. А в том, что ты не можешь определить плохого парня, потому что иногда он выглядит как хороший. И знаешь, что еще?

– Что?

– Такие девочки, как ты, – идеальная мишень. Он будет вежливым, обаятельным, предложит тебя подвезти, а когда ты поймешь, что попала в серьезные неприятности, будет уже поздно.

Какое-то время мы сидели молча. Я раздумывал, поняла ли она хоть что-нибудь из сказанного мной.

– Все равно это неважно, – наконец ответила она.

– Почему?

– Потому что у нас в школе были уроки самообороны.

Самое страшное в нашем разговоре было то, что она действительно в это верила.

Почему подростки так безумно рискуют?

Проще всего назвать их бестолковыми и глупыми, но это далеко от истины. Есть доказательства, что подростковый мозг развивается неравномерно, и это предрасполагает подростков к поведению, которое кажется немного сумасбродным. Также есть доказательства, что подросток может предпринимать рискованные и опасные действия, даже полностью сознавая этот риск. Он может понимать, что это опасно, но ощущения и друзья оказывают на него более сильное влияние.

Когда начинается половое созревание, мозговые центры стимуляции и вознаграждения изменяются на глубинном уровне, буквально толкая подростков на поиск острых ощущений. К сожалению, часть мозга, которая должна все это контролировать – наш старый друг префронтальная кора, – все еще доводит себя до ума. В итоге двигатель увеличивает обороты, но водитель еще не готов. Если подросток один и у него достаточно времени все обдумать, он способен принять адекватное решение, однако, если рядом друзья или до него доносится легчайшее дуновение «движухи», ставки сделаны.

Чокнутая тетя Харриет

Проще всего представить происходящее как историю о чокнутой тете Харриет. На общей семейной встрече ваши родственники решают, что чокнутая тетя Харриет должна теперь жить с вами. Много лет она счастливо обитала в частной клинике для «немного нервных», но после скандала с нелегальными черепашьими бегами и значительными финансовыми нарушениями клиника закрылась. А поскольку вы никогда не бывали на семейных встречах, все проголосовали за то, что теперь она должна жить с вами, и не спросили вашего мнения.

Обидно.

Так или иначе, сделать вы ничего не можете, и она переезжает к вам, поселившись в подвале на раскладушке. Представьте, что однажды вечером вы смотрите телевизор и спрашиваете чокнутую тетю X., не хочет ли она выпить чаю. Внезапно она вскакивает, начинает рыдать, называет вас гадом, сволочью и старым хреном и убегает в свой подвал.

Вы расстроитесь?

Думаю, нет. Вряд ли вы примете это на свой счет, понимая, что она немного не в себе.

Так почему же вас должно ранить, когда ваша четырнадцатилетняя дочь начинает рыдать и кричать «Иди к черту, я тебя ненавижу!» в ответ на вопрос, почему она не вымыла ванну? Видите ли, с моей точки зрения, подростковый возраст – это скорее психическое заболевание, нежели стадия развития. Они просто не в своем уме, и здесь наука меня поддерживает.