Цветок на ветру (СИ) - Татьяна Лисицына

— Зоя, ну все же так живут. Через пару лет тебе повысят зарплату, а еще через три сделают маленьким начальником.

— Я не думаю, что так долго выдержу эту тоску. Вот ты, например, чем занимаешься на работе?

— Собираю и разрабатываю радиотехническую аппаратуру.

— Ну и как?

— Мне нравится, ты же знаешь, что я все это с детства люблю. Конденсаторы, провода, схемы, чертежи. Я не замечаю, как проходит день, и если бы мне не напоминали, я бы забывал про обед.

— Ты счастливый человек, Юрка. Тебе можно позавидовать. А я только расстраиваюсь на работе. Мне все это не нравится, и мне страшно подумать, что я должна отработать здесь еще пару лет. Хорошо еще то, что год, который я сидела с ребенком, включили в трехлетний стаж.

— Смешно, что время, когда мама стирает пеленки и подтирает малышу попку, засчитывается в трудовой стаж, — улыбнулся Юра.

— Между прочим, после нашей так называемой работы я считаю, что дома я проводила время с большей пользой.

— Ну ладно, не расстраивайся, — Юра взял ее под руку. — Зато как красиво ты стала одеваться на работу. Для женщины же важно — накраситься, одеться, языками почесать. Для этого и на работу ходят, а ты возмущаешься.

— Значит, я не такая, как все, — Зоя яростно пнула пустой пакет, валявшийся на дороге. — Юрка, ну скажи — почему мне всегда чего-то не хватает, у меня какое-то катастрофическое недовольство собой и своими действиями. Меня просто распирает от энергии, и я не знаю, куда все это приложить.

— «А мне всегда чего-то не хватает, зимою лета, осенью весны», — пропел он строчки из известной песни, наблюдая за раскрасневшимся от недовольства Зоиным лицом. Он любил ее такой, ему нравился ее мятущийся характер, ее постоянная внутренняя неудовлетворенность и искренность.

— Перестань издеваться, — Зоя сбросила его, сделав вид, что обиделась.

— Я и не думаю издеваться. Просто я подумал о том, когда ты злишься, ты становишься еще красивее, и я с трудом удерживаюсь, чтобы не поцеловать тебя прямо здесь на улице.

— Да ну тебя, — Зоя махнула рукой. — Скажи, для чего я живу? Для того чтобы быть винтиком в общем механизме, и чтобы моя жизнь прошла также незаметно, как миллионы других жизней?

— Ты живешь для своего ребенка. Ты живешь для меня. Ну, для мамы, наконец. Тебе мало?

— Мало, — честно сказала Зоя. — Я не хочу быть просто матерью и любимой женщиной, я хочу чего-то большего, — она остановилась и заглянула ему в глаза. — Ты меня понимаешь?

— Насколько я помню, раньше ты мне говорила, что для женщины главное семья. Не так ли? Ты изменила свое мнение?

— Нет, я его расширила. Для женщины все главное: и семья, и воспитание детей, и еще надо что-то, чтобы чувствовать внутренне удовлетворение, что каждый день прожит не зря, и чтобы люди тебя запомнили.

— Дорогая моя Зоенька, тебе надо было стать артисткой, художницей или еще кем-нибудь, у кого больше шансов стать знаменитыми.

— Да я не говорю о том, что хочу стать известной, а о пользе, а это разные вещи.

— Почему-то мне кажется, что я думаю, что для тебя это одно и тоже. Ладно, мой тебе совет. Найди себе дело, которое тебе по душе, и постарайся достигнуть в нем успехов. Это или станет твоей профессией или хобби, что в любом случае даст тебе некоторую отдушину в твоем нелегком труде инженера.

Зоя вспомнила Юрины слова, когда перелистывала журналы «Бурда», в поиске выкройки детского комбинезона для Кати. Купить одежду для ребенка было крайне сложно. Да и денег всегда не хватало, а кроме того, Зое нравилось шить. Ее знакомые даже говорили, что у нее получается лучше, чем в журнале. Выкройки она брала готовые, но под воздействием какой-то внезапно возникшей творческой мысли иногда изменяла готовую модель до неузнаваемости. Особенно хорошо у нее получались детские вещи, которые она всегда отделывала аппликацией, и именно эти зайчики, ежики, мишки, которыми она украшала детскую одежду, делали ее такой неповторимой. А как радовалась Катюшка, тыкая маленьким пальчиком в очередную зверюшку. Иногда она даже отказывалась носить готовые вещи. У Кати было платье с мышатами, брючки с мишками и много всего другого, что сшила ее мама из разных оставшихся лоскутков или старой одежды.

— Где вы покупаете такие прелестные вещи? — спросила как-то Зою ухоженная женщина средних лет в раздевалке детского сада, где они тщетно пытались одеть своих расшалившихся детей, вздумавших играть в салки.

— Этот комбинезон я сшила сама, да и платье тоже, — ответила честно Зоя, окинув взглядом женщину в шубе.

— Не может быть! А какая аппликация. Я думала из-за границы кто-нибудь привез. Да у вас просто талант. Вы, наверно, работаете в этой области?

— Да нет, я вообще-то инженер, — смущенно ответила Зоя, краем глаза рассматривая необычный покрой шубы из чернобурки, в которую была одета дама.

— И как нравится вам ваша профессия инженера?

Зоя вздохнула и пожала плечами. Не рассказывать же, что в институт она поступила из-за бабушки, а теперь и бабушки нет в живых, а она по своей глупости вынуждена мучиться с каким-то компьютером, который тихо ненавидит.

— Нет, вы меня, конечно, извините за назойливость, но у вас определенно есть способности и вам нужно их развивать. Особенно если вы не удовлетворены своей профессией. Идите на курсы, изучайте журналы, сделайте это своей профессией. Это же так интересно.

Зоя подняла на нее глаза. Женщина была старше ее лет на десять, и лицо у нее умное и интеллигентное. Наверное, она права. Зое всегда нравилось шить, но она никогда не придавала этому значения. Может быть, ей надо было стать модельером?

— Спасибо за совет. Я подумаю, — Зоя улыбнулась ей и стала одевать Катюшку.

Глава 29

Наступил 1992 год. Перестройка. Все произошло так быстро, что многие пребывали в панике. Особенно люди среднего и старшего возраста, которые были не в состоянии что-то изменить. Стали открываться кооперативы, совместные предприятия. Все талантливые программисты из Зоиного отела перешли в совместные предприятия и стали хорошо зарабатывать. Зарплата, на которую раньше можно было приобрести продукты и одежду, уменьшилась до таких размеров, что ее с трудом хватало лишь на еду. Люди покидали родные предприятия и уходили работать на вещевые и продуктовые рынки, где можно было неплохо заработать. Особенно предприимчивые открывали киоски и магазины. Зоя пребывала в панике. Нужно было срочно что-то решать. Позвонив в несколько коммерческих фирм, она поняла, что ей не удастся устроиться на приличную работу. Как только работодатели узнавали, что у нее маленький ребенок, ей сразу отказывали, даже не поинтересовавшись, что она умеет делать.

Решение было принято спонтанно, когда Зоя заметила только что выросший магазинчик с детскими вещами, рядом с булочной, в которой она покупала хлеб. Она могла бы поклясться, что еще неделю назад его здесь не было. Заинтересовавшись, она зашла в него и попросила показать понравившийся ей детский костюмчик. Повертев его в руках, она обнаружила, что хорошо выглядит он только издалека, а сшит достаточно небрежно. Она вернула его продавщице и попросила показать куртку. С курткой история была такая же — швы были не обработаны, а материал был не самого лучшего качества.

Молодая девушка с густо подведенными глазами убрала вещи и, зевнув, уставилась на Зою равнодушным взглядом. Зоя повернулась, чтобы уходить и уже взялась за ручку двери, как вдруг заметила объявление «Требуется продавец. Срочно». Зоя повернулась к девушке.

— Вам нужен продавец?

— Да, мне нужна сменщица. Я уже вторую неделю без выходных. — она окинула Зою более заинтересованным взглядом. — Работа непыльная, платят нормально, оклад плюс процент от выручки.

Она назвала сумму оклада, и у Зои округлись глаза. На такие деньги можно было бы нормально жить.

— А как здесь торговля? — спросила Зоя.

— Да все расхватывают. Очередь, конечно, не стоит, но все раскупается. В детских магазинах ничего нет, а у нас здесь хороший выбор. Качество, правда, неважное, но многие закрывают на это глаза. Кто там будет на детях рассматривать?! Ну что, позвать хозяина? Работать будем два дня через два.

Из павильона Зоя вышла, согласившись приступить к работе на следующий же день. Слегка ошарашенная собственным решением, она шла домой, не зная, правильно ли она поступила. Мама будет в шоке. Да и дедушка, наверное, тоже. Но сейчас она уже взрослая и может сама решать, как ей поступить. Пусть думают, что хотят, ей уже надоело считать каждую копейку.

— Ты будешь работать продавщицей?! — вскрикнула Диана Дмитриевна, хватаясь за сердце, после того, как Зоя ей все рассказала за ужином.

— Мама, я все решила, — серьезно ответила Зоя, отставив в сторону тарелку. — Мне нужны деньги, и мне абсолютно все равно, где я буду работать. К тому же ты знаешь, я всегда не любила то, чем я занимаюсь. А в магазине мне, по крайней мере, будут прилично платить. Можно будет купить что-нибудь из одежды и нормально питаться.