Люди и взрывы - Вениамин Цукерман

ПЕРВОЕ ИСПЫТАНИЕ

После успешного пуска в Москве в декабре 1946 года небольшого атомного реактора один за другим начали вступать в строй мощные реакторы. Были решены проблемы обогащения и выделения делящихся материалов, их производство быстро нарастало. К концу первого полугодия 1949 года уже можно было приступить к экспериментам с критическими сборками.

В первой половине августа 1949 года все приготовления были завершены и железнодорожный состав отвез первый советский атомный заряд и исследователей, которым было поручено его испытание, на полигон. Там были готовы специальная башня для его установки и большое число всевозможных регистраторов для измерения характеристик взрыва. В отдельном каземате находился автоматический пульт, управляющий всей регистрирующей аппаратурой испытательного поля и взрывом заряда. Многие участники находились на холме, на расстоянии 15 километров от эпицентра взрыва.

День 29 августа 1949 года, когда в Советском Союзе была успешно испытана первая атомная бомба, неоднократно и подробно описывался в литературе. Мы не будем здесь повторяться.

25 сентября 1949 года было опубликовано во всех газетах сообщение ТАСС об овладении Советским Союзом секретом атомной бомбы. Приводим с небольшими сокращениями это сообщение:

«...23 сентября президент США Трумен объявил, что, по данным правительства США, в одну из последних недель в СССР произошел атомный взрыв. Одновременно аналогичные заявления были сделаны английским и канадским правительствами... ТАСС считает необходимым напомнить о том, что еще 6 ноября 1947 года на докладе по поводу 30-летия Октябрьской революции было сделано заявление о том, что секрета атомной бомбы давно уже не существует. Это заявление означало, что Советский Союз уже открыл секрет атомного оружия...

Что касается тревоги, распространяемой по этому поводу некоторыми иностранными кругами, то для тревог нет никаких оснований. Следует сказать, что советское правительство, несмотря на наличие у него атомного оружия, стоит и намерено стоять в будущем на своей старой позиции безусловного запрещения применения атомного оружия... »

После успешного испытания 29 августа казалось, ученые сделали свое дело и можно разъезжаться но домам. Но США никак не могли примириться с утратой своей атомной монополии. В печати замелькали сообщения об атомных пушках, о новом, в десятки раз более мощном термоядерном оружии. Было преждевременно перековывать мечи на орала. Взятый разбег пришлось наращивать.

Работы по термоядерному синтезу были начаты задолго до первого испытания атомной бомбы. Имелся необходимый научный задел, и в 1950—1952 годах оказалось возможным развернуть широкие исследования и многочисленные разработки, связанные с созданием термоядерного оружия.

Один из наших ведущих физиков говорил: «Главное сейчас не только в том, чтобы догнать Соединенные Штаты. Нужно перегнать их. Задача может быть сформулирована двумя словами: „Перехаритоним Оппенгеймера"».

И перехаритонили... 22 ноября 1955 года был нанесен второй сильнейший удар по монополии США на ядерное оружие. Была успешно испытана первая в мире советская термоядерная бомба. Американские физики исследовали продукты этого взрыва в атмосфере и убедились — русские смогли решить задачу термоядерного взрыва. К тому времени американцы испытали лишь термоядерное устройство, использующее сжиженные изотопы водорода при температуре —253° (1952 г.). Оно было малопригодно для боевого применения.

Предложенные и развивавшиеся в 1946 и последующих годах экспериментальные методы исследования механики взрыва и других быстропротекающих процессов — импульсная рентгенография, фотохронография и электроконтактные методики — до сих пор остаются основными в изучении газодинамических проблем и физики взрыва. Как случилось, что в далеком 1946 году мы смогли сразу «нащупать» их? Что обеспечило быстрое становление этих сложных по тому времени методов, широкое их внедрение в практику взрывного эксперимента?

Можно назвать несколько причин, обусловивших успех. Среди них: молодость, энтузиазм, изобретательность, естественное желание каждого творческого работника быть всегда впереди всех и, конечно, ясное понимание важности работы. Существенными были также тесные контакты между теоретиками и экспериментаторами. Это стимулировало быструю реализацию новых идей и предложений. Большую положительную роль играло удивительно доброжелательное и бережное отношение к нашей науке и научным работникам. Оно исходило не только от прямых научных руководителей — Игоря Васильевича Курчатова и Юлия Борисовича Харитона. Мы ощущали его повседневно со стороны административного руководства — Б. Л. Ванникова, А. П. Завенягина, П. М. Зернова, позднее В. А. Малышева. В итоге был создан отличный работоспособный коллектив, которому оказалось под силу проведение на высоком уровне круга экспериментальных и теоретических разработок.

Помимо этих обстоятельств имели место и другие, более простые причины, содействующие быстрому прогрессу. Нам разрешалось широко привлекать совместителей с оплатой их труда до 50% от уровня основной зарплаты. В нашем распоряжении был так называемый «безлюдный фонд». Он использовался для оплаты работ по трудовым соглашениям, на приобретение материалов и мелкого инвентаря. С его помощью стимулировался труд механиков и токарей, слесарей и стеклодувов. Они изготовляли различные оптические приборы, экспериментальные заряды, выполняли монтаж импульсных рентгеновских установок.

Большую роль сыграло понимание значения для Родины стоящей перед нами задачи и высокая степень ответственности за ее выполнение в самые сжатые сроки.

Часть 3. О ТЕХ, КТО НАЧИНАЛ

Гвозди бы делать из этих людей: Крепче б не было в мире гвоздей.

Расскажем кратко о научных работниках, инженерах, изобретателях и механиках, которые стояли у истоков работ по созданию первых образцов советского ядерного оружия. Вклад их в наше общее дело в ряде случаев был определяющим. Многих из них уже нет. Это накладывает дополнительные обязательства на живых свидетелей их героических дел.

К сожалению, объем журнального варианта рукописи не позволяет рассказать о многих из тех, кто работал рядом с нами и должен был присутствовать на страницах этой книги. Так, сюда не вошли подготовленные воспоминания о дорогих нам людях — Вере Викторовне Софьиной, Диодоре Михайловиче Тарасове, Павле Михайловиче Точиловском.

ВИТАЛИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ АЛЕКСАНДРОВИЧ[1]