Древняя история смерти - Владислав Петров

То же самое, как под копирку, произошло с племенами буилса, акпосо и игбо, только в первом случае действовали те же собака и коза, во втором место козы заняла лягушка, а в третьем — овца.

И очень похожая история случилась с африканским народом бонго. Только бонго послали к своему главному божеству не собаку, а козу, которая, однако, надумала по дороге подкрепиться. Пока она закусывала свежей травкой, все слышавшая собака понеслась к демиургу стрелой и сообщила, что бонго просят о смерти.

Собака поставила крест и на вечной жизни немногочисленного народа селькупов, живущего на севере Западной Сибири. Бог дал ей поручение сообщить селькупам, что человека после смерти следует положить на помост и тогда он оживет, но собака из хулиганских побуждений велела закапывать покойников в землю. Селькупы так и стали поступать, а когда выяснилось, что их ввели в заблуждение, было уже поздно. Прецедент, он и в Сибири прецедент. Собака, которая до этого проживала на небе при боге, за содеянное была отправлена в вечную ссылку на землю, но селькупам это принесло разве что моральное удовлетворение…

И в завершение информации о собачьем племени два слова о прямых предках домашней собаки — волках. Волчьим именем индейцы пауни с Великих равнин называют Сириус, но за какие заслуги, не совсем ясно, ибо роль волка в истории пауни сугубо отрицательная.

Что сделало это животное? Волк получил от звезды своего имени, то есть от Сириуса, задание следить за Молнией, которая была послана Венерой на Землю в очеловеченном облике с большим мешком за спиной. Время от времени Молния вынимала из мешка звезды, и они образовывали селения пауни. Волк этот мешок украл, засунул внутрь лапу и в ту же секунду погиб — надо полагать, от электрического разряда, ибо что хорошо молнии, то волку — погибель. Так в местах проживания пауни появилась смерть.

Пауни выделали шкуру глупого животного и с тех пор предпочитают ходить в дубленках на волчьем меху.

Тот же продовольственный интерес, что и у койота в Северной Америке, был на африканском континенте у гиены. Именно она преградила путь к бессмертию двум народам бантуязычной Африки — эмбу и гого. В первом случае гиена перехватила посланника солнца — крота и подменила эликсир жизни, который он нес эмбу, ядом, убивающим человека окончательно — так, что никакое оживление уже не поможет. Причем гиена избежала наказания, а вот крота — за невольное соучастие — солнце отправило жить под землю. Во втором случае гиена вступила в прямой спор с первочеловеком гого, и добилась того, что люди стали умирать, а у гиен появилась пища.

Крот отметился в еще одной истории, связанной с бессмертием. Но если эмбу могли упрекнуть его только в халатности, то по отношению индейцам кламатам, живущим в американском штате Орегон, этот подземный житель совершил настоящее преступление. Змея хотела научить людей менять кожу и, таким образом, молодеть, но крот — на территории Орегона в мифические времена кроты пользовались особым авторитетом — потребовал, чтобы кламаты умирали, и баста!

Высокую активность в вопросах бессмертия человека продемонстрировали крысы и мыши. Для мышей это была, можно сказать, жизненная необходимость. Например, бесконечно расплодившиеся эвенки топтали их, как заведенные, и мыши наслали на эвенков вшей. Стоило вшам заесть насмерть одну женщину, так сразу и все прочие эвенки стали смертны.

Крыса, которая пребывала в ранге советника демиурга Бунгана Малама, курирующего индонезийское племя кенья, проявила изрядную дальновидность. Бунган Малам высказал пожелание, чтобы жизнь у кенья была, как у банана, но крыса возразила, что банан чересчур плодовит и, следовательно, земля может переполниться людьми и тогда несладко придется всем. Тогда Бунган Малам предложил, чтобы люди, подобно луне, умирали и возрождались, но и этот вариант был по совету крысы забракован. Сошлись на том, что кенья будут жить, как деревья, то есть расти вверх, а затем, как деревья, умирать, оставляя после себя потомство.

То же самое насоветовала крыса Луне, когда та в качестве демиурга занималась созданием коренных жителей острова Фиджи. Поэтому фиджийцы пребывают с крысами в состоянии постоянной войны.

На островах Номой (они же Мортлок), входящих в состав Каролинских островов, которые, в свою очередь, являются частью Микронезии, крыса рекомендовала местному богу Луку не делать местный народ трук бессмертным, поскольку это приравняет его к богам, и Лук согласился, что людям сие будет не по чину.

На острове Мерир в западной части Тихого океана, самой удаленной территории островного государства Палау, крыса на паях с человекоподобной Луной выступила создателем местных представителей народа палау. Однако, когда дело дошло до обсуждения, быть палау мерирского розлива смертными или нет, крыса стала доказывать, что с человека хватит уже того, что его вообще сделали. Луна попыталась отстаивать противоположную точку зрения — она желала, чтобы человек существовал по ее образу и подобию, то есть время от времени умирал и возрождался, — но куда там! Крыса, недолго думая, принялась науськивать на олицетворение небесного светила собаку и пообещала, что если Луна будет и дальше упираться, то она и ее саму сделает безвозвратно смертной. Перетрухнувшая Луна сбросила земную ипостась, как лишнюю одежду, и дала стрекача на небо, а крыса, оставшись в одиночестве, наделила людей, как и наметила, смертностью. Как следствие этого, сейчас на Мерире живет всего пять человек…

У африканского племени нейо был маленький шансик обрести бессмертие, но и он был упущен по вине антилопы.

Смерть в Кот-д’Ивуаре, на территории которого живут нейо, не любит передвигаться по бездорожью — в тамошних краях это антропоморфный персонаж, и ничто человеческое ему не чуждо. Этим и воспользовался один из нейо, попросивший демиурга Блегнибу создать такой камень, который сможет преградить Смерти путь.

Блегниба не замедлил заветный камень явить, и нейо поволок его к тому месту, где дорога ныряет между скалами и нет никакого иного прохода. Он надеялся закупорить Смерть в безлюдной местности. Правда, дорогу следовало завалить как минимум с двух сторон, но о другом ее конце миф умалчивает — возможно, потому, что и с одной стороной не очень-то получилось.

Камень был тяжеленный, и нейо порядком умаялся, когда невесть откуда возникла антилопа и предложила свою помощь. О, наивный нейо — он с радостью эту помощь принял! Антилопа впряглась в камень, сделала шаг и… запела. Этого категорически не следовало делать, поскольку камень тут же крепко-накрепко прирос к земле.

Причины миф не сообщает, но, поскольку антилопа не канарейка, есть основания полагать, что антилопий вокал не понравился демиургу и он вместо того, чтобы просто дать ей по рогам, сгоряча решил судьбу нейо…

Когда абхазский демиург создавал мир и дошел до сотворения из глины людей, вдруг явился черт. Улучив момент, он наслал на полуфабрикат человека — кого бы вы думали? — коней, нашептав, что, если они сейчас же не разберутся с нарождающимся царем природы, их ждут большие неприятности: мол, человек, окрепнув, начнет их эксплуатировать за милую душу.

Кони вняли призыву и вознамерились разнести в клочья абхазского Голема, который уже успел частично ожить, но тот изловчился и вырвал из собственного недолепленного живота кусок глины. Эта глина тут же превратилась в собак, которые и прогнали коней ко всем чертям.

С тех пор коренные жители Абхазии дружны с собаками. Но вот с бессмертием у них как-то не заладилось. Демиург после нападения коней доделал человека, и вроде бы все вышло хорошо, но… тем не менее абхазы смертны. И непонятно, черти тут виноваты, кони или кто-то еще.

В древнегреческой мифологии известны стимфалийские птицы, которые обладали медными клювами, крыльями и когтями, нападали на людей и даже питались ими. Но они действовали локально, в основном в окрестностях аркадского города Стимфала, и лишь изредка вылетали по военным надобностям к Понту Эвксинскому. Вреда от них было относительно немного.

Другое дело голубь, о котором рассказывает миф племени австралийских аборигенов кулин. Месяц, поселившийся на земле, решил заняться воскресением людей с помощью живой воды, но голубь, обретший на территории племени кулин страшную силу, оживлять аборигенов запретил. И сделал это, заметьте, одним — в прямом смысле — росчерком пера в воздухе.

Аналогичный поступок в отношении бразильских индейцев кадувео совершила каракара, птица из семейства соколиных. Было время, кадувео и все живые существа в округе воскресали на второй день после смерти, но каракара захотела, чтобы смерть наступала окончательно. Так, согласно ее желанию, и случилось. Но за это она была сурово наказана: вскоре умерла мать каракары и она обратился к божеству Го-ноэно-ходи с просьбой отменить прежнее решение, но тот ответил отказом.