Сбить на взлете - Илья Бриз

— Здесь лучше? — удивился я.

— Как тебе сказать? — задумалась, с заметной нежностью перебирая пальцы на моей руке. — Тут порядок, какая-то определенность. Все равно не понять, какая жизнь после войны будет. Глядишь, и мужа себе нормального подыщу. А пока, — как-то очень довольно улыбнулась, — ты у меня такой нетерпеливый есть, — и прижала мою ладонь к своей тугой полной груди с уже топорщащимся соском. Понимает, что на роль благоверного я никак не подхожу. Но вот нравится Ленке ласкаться на чистых простынках. Кто из нас нетерпеливей — это уже другой вопрос…

В первый день декабря вылетели на фронт. Тащиться в теплушке несколько суток категорически не хотелось. Я устроился в задней кабине нового Як-7 с бортовым номером «тринадцать», уложив парашют на пустой деревянный ящик из-под патронов. За почти полтора часа продрог до костей даже в меховом комбинезоне. Хуже другое — вентиляция горячим воздухом от мотора в, по сути, грузовом отсеке не предусматривалась. А вот поддувало из-за борта… Маленькие окошечки по бортам, чтобы пилот мог осматривать заднюю полусферу, от моего дыхания заиндевели сразу же после взлета. Очень неприятное ощущение — как будто в склепе замуровали. И даже с дядей Витей не поговорить — СПУ-то* отсутствует. На аэродроме меня скрюченного из самолета вытаскивали — сам по причине промерзнутости разогнуться не смог. Окончательно отошел от холода только после обеда, приняв в столовой наркомовские сто грамм, и завалился спать в относительно теплой — целых двенадцать градусов выше нуля — казарме, не сняв зимнего комбинезона и накрывшись двумя одеялами.

На следующий день в приказном порядке был отправлен Елизарычем в санчасть в руки вивисектора Савушкина. Матвей Палыч встретил меня довольной улыбкой удава, оглядывающего толстого испуганного кролика. Затем долго выслушивал меня холодным — бррр — стетоскопом, плотоядно потер руки и диагностировал воспаление легких.

— Полежишь у меня две-три недельки. Я тебе банки пропишу и очень горькие порошочки.

На мою попытку возразить отреагировал адекватно:

— При сопротивлении попрошу Светочку поставить тебе клизму на… — оценивающе так посмотрел, — пожалуй, пары литров для начала хватит.

Дуру-медсестру Копылову? Вот почему она всегда улыбается, приоткрыв рот? Только не это! Вынужден был капитулировать. Несколько дней был как в тумане — потемпературил под сорок градусов немного. Пришел в себя и очень удивился — Снежная королева в белом халате поверх формы поит горячим куриным бульоном, аккуратно приподняв мне голову. Как чуть позже выяснилось — ждет не дождется моего относительно хорошего самочувствия, чтобы продолжить учебные занятия. Ну, должна же она выполнить комсомольское поручение. Вот стерва — и здесь достала!

Впрочем, Ветлицкая сгладила отвратное впечатление от своего присутствия хорошими новостями — Красная армия гонит немцев от Москвы. Полк практически не летает — морозы под сорок, патрубки системы охлаждения моторов текут, а запасы этиленгликоля** на складе почти кончились. Противник в воздухе наблюдается весьма редко — ему, оказывается, тоже холодно. Потом мне опять поплохело — вновь затрясло от озноба. Появившийся озабоченный Савушкин прямо при Вальке перевернул на живот — как мешок с картошкой кантует! — сдвинул исподнее и вогнал в задницу укол. Уже засыпая — веки как свинцом налились — подумал, что полковой Айболит мог бы младшего воентехника и выгнать, а не демонстрировать ей мои тощие ягодицы.

Проснулся слабый, потный и голодный от приятной прохлады на лбу. Открыл глаза и оторопел — Снежная королева снова здесь. Заботливая — это ее ладошка на моей голове. Вот ведь неймется комсомолке на ниве просвещения младшего сержанта Воскобойникова. Черт с ней — манная каша на молоке с малиновом вареньем оказалась достаточно сладкой. Ради такого изумительного вкуса можно не только потерпеть присутствие Ветлицкой, но и поесть с ложки из ее рук. Заботливая, мать ее итти! Явившийся военврач третьего ранга наконец-то отослал настырную комсомолку. Обследовал с помощью своего по-прежнему холодного медицинского прибора и констатировал завершение кризисного состояния с переходом к стадии явного выздоровления, отметив чуть ли не выдающиеся параметры моего сердца:

— Повезло вам молодой человек с наследственностью. Да-сс, повезло. Теперь можно заняться интенсивной терапией и оздоровительными процедурами.

Несколько дней валялся на койке, читая книги по школьной программе литературы, притащенные младшим воентехником. Пятнадцатого числа Снежная королева приперлась незадолго до ужина с большим тортом и радостным известием, что наши войска только что освободили Клин. Можно считать, что угроза взятия противником Советской столицы полностью ликвидирована. Наоборот — Красная армия перешла в контрнаступление и гонит фашистов в хвост и в гриву подальше от Москвы. Торт был продемонстрирован — бисквитный с кремом! — и унесен из палаты. Потом потянулась череда посетителей — всем вдруг захотелось проведать меня болезного. Елизарыч пришел с забинтованными руками — поморозил, затягивая хомуты на патрубках. Ленка явилась с коробкой шоколадных конфет — откуда, интересно, дефицит мирного времени взялся? Дядя Витя прибыл вместе с начальником штаба — у Борис Львовича огромный кулек с яблоками.

Злобный эскулап в приказном порядке велел напялить теплый больничный халат и незамедлительно явиться в маленькую столовую санчасти. Смысл? — в наличии единственный лежачий больной, остальные на амбулаторном лечении. А я не гордый — могу и в палате поесть. Но приказание, как известно, двоякого толкования не допускает. Направился в столовую. А там… с удивлением обнаружил празднично накрытый стол. И только в этот момент стукнуло — мне же сегодня пятнадцать лет исполнилось! А я-то думал, что торт в честь победы под Москвой. С этой войной все на свете забудешь. Понедельник — день тяжелый?

Первым поздравлял естественно командир полка:

— В это тяжелое время всенародной войны… — ну и так далее. Главное, вовремя напомнил в своей пафосной речи — а куда денешься при посторонних? — что с нынешнего дня считаюсь семнадцатилетним. Вручил текущую мечту — белый командирский полушубок. Елизарыч присовокупил теплые пилотские унты. И где достал? А вот подарок от Бориса Львовича был со значением — новенький зимний меховой летный шлем и отличные очки-крабы с беличьей опушкой. Дядя Витя, думая, что не замечу, показал майору Гольдштейну свой увесистый кулак. Но начальник штаба только отмахнулся с довольной улыбкой. Ленка целомудренно поцеловала в щеку, а потом метала из глаз молнии на Ветлицкую, аналогично ответившую с другой стороны. Во, а этой-то что надо? Удивила дура Копылова, придвинувшая вязанные двухслойные перчатки. Ну, можно, наверное, и вечно глупую рожу простить. Тем более что банки она ставит аккуратно, не жалея вазелина. Савушкин нахлобучил мне на голову шапку-ушанку — ненадеванная, тоже белого меха! — и разрешил со следующего дня выходить на улицу. Строго-настрого предупредил, что во всех сегодняшних подарках и не более чем на четверть часа.

Водку пить этот злобный эскулап мне запретил, сам пробавлявшийся с Красными командирами беленькой. Пришлось употреблять вместе с девчонками красное вино. Жуткая кислятина — и чего в нем ценители находят? Курочка, хоть и не такая как у бабы Сони, была вкусной. А вот торт — офигеть, младший воентехник сама пекла! — просто таял во рту…

* Самолетное переговорное устройство.

** Двухатомный спирт — основной компонент антифризов.

В казарме техсостава, пока я болел, почему-то теплее не стало. От дополнительно установленных буржуек толку никакого. Пока непрерывно топишь — терпимо, дрова прогорели — опять холодно. Сколько оконные рамы ни заклеивай аккуратно нарезанными полосами главной армейской газеты «Красная звезда», все равно тепло куда-то выдувается. Двое суток ночевал под несколькими одеялами и полушубком, с тоской вспоминая белые простыни в санчасти. Потом догадался, как горелку для отработанного моторного масла соорудить. Буржуйка гудит как паяльная лампа, вонь жуткая, но замерзать перестали. Пришел военинженер третьего ранга Мамонтов, недовольно поводил носом — от «божественных» ароматов или из-за того, что отработку положено сдавать? — но промолчал. Понимает, что промерзшие младшие авиаспециалисты много не наработают. Тем более что поселили, невзирая на устав, всех вместе. Девки меня особо не стесняются, отгородив брезентовой занавесью. В любом случае все спят одетыми, вопрос с переодеваниями тоже остро не стоит — просто спиной на этот момент поворачиваются, если занавеску лень задергивать. Вот натянуть сверху еще чего-нибудь — другой вопрос. Одна радость — баня по субботам. Елизарыч связкой мочалок — с вениками проблема — в парилке отхлестает, потом за ужином наркомовские сто грамм принимаются с особым удовольствием. И не мной одним принимаются. Наши девчонки пьют не хуже мужиков.