Кровь Луны - Анна Малышева

– Не усложняй… – попробовала перебить подруга, но Катя решительно подошла к входной двери и распахнула ее настежь:

– Видеть тебя не хочу! Знаешь, что хуже всего? Ты вела себя так, будто я безмозглый, безвольный паралитик, который даже ложку удержать не может! И ты всегда себя так вела со мной, просто я старалась не обижаться! Но сегодня ты перегнула палку! Откуда эта дурацкая уверенность, что ты все знаешь и можешь решать за других? Почему ты так презираешь людей, Карина?

– Хватит! – вспыхнула та. – Вот еще одно доказательство, что добро дуракам делать не стоит! Я отомстила за тебя, достала тебе пачку денег и получила в качестве «спасибо» мораль! Знаешь, Катенька, когда я в очередной раз увижу, что все собрались в кружок и плюют на тебя, то подойду и встану в очередь!

Злые слова не сочетались с ее растерянным, каким-то загнанным взглядом. Хлопнув дверью, Карина исчезла. У нее не хватило терпения дождаться лифта – Катя услышала, как вниз по лестнице загремели высокие каблуки. Переведя дух, она заперла замки и только тогда обнаружила, что все еще сжимает в руке конверт с деньгами.

– Проклятие! Как это вернуть?! – Девушка в сердцах швырнула деньги на подзеркальник. У нее и в мыслях не было оставить их себе. Теперь она была рада тому, что Карина не взяла этих денег. Предложение было сделано сгоряча, на самом деле Катя ничего не хотела так сильно, как швырнуть конверт обратно Сергею. Ее бесило сознание, что придется извиняться за подлость, которой она не совершала, что-то объяснять и доказывать, вновь и вновь нарываясь на оскорбления. «А как он может со мной разговаривать после Карининой выходки?!»

Позвонить Сергею и вернуть его с полдороги Катя не решалась. Снова вступать в объяснения с его женой она не согласилась бы ни за какие сокровища. Оставалось ждать, когда страсти остынут, и тогда идти с повинной головой к бывшему любовнику… «И просить прощения, хотя главная пострадавшая сторона – это я! Никогда не прощу этого Карине! Все, конец! Увижу ее в среду – не поздороваюсь!»

У Кати было ощущение, что большая часть ее жизни внезапно откололась и уплыла вдаль, как айсберг, отделившийся от ледяного материка. Вместе с ним уплывало все, что было связано с подругой, а это была половина жизни…

Кате было четырнадцать лет, она училась в восьмом классе, когда ее родители получили новую квартиру и переехали в другой район Москвы. Переезд совершился в феврале, в середине учебного года, более того – в середине недели. Во вторник Катя прощалась с подругами в старой школе, а в среду уже появилась в новой… Она была так поглощена переездом, своей новой (отдельной!) комнатой, разборкой вещей и прочими приятными хлопотами, связанными с новосельем, что о смене школы как-то не задумывалась. С утра пораньше Катя со спокойным сердцем надела джинсы и свитер, собрала свои длинные волосы в хвост, бросила в сумку несколько тетрадей и отправилась на занятия, зная только адрес школы, номер класса и имя классной руководительницы.

Через час она оказалась в аду.

Даже теперь, четырнадцать лет спустя, Катя не могла найти никакого объяснения случившемуся. Что это было? Спонтанная ненависть к новенькой или организованный бойкот? Массовое помешательство или продуманная травля, строго по сценарию? Не знала ответа и Карина, учившаяся в этой школе с первого класса. «Вообще, у нас к новичкам спокойное отношение, – удивлялась она. – Что они на тебя набросились, не понимаю!»

…Классная руководительница представила Катю и велела ей садиться. Девочка обвела взглядом парты и обнаружила всего два свободных места. Одно было в последнем ряду, рядом с блондинистой девчонкой в ярко-красной блузке. Другое – прямо перед учительским столом, за первой партой, рядом с тощим мальчиком в круглых очках. Так как сама Катя видела доску только вблизи, она без колебаний уселась рядом с ним.

По классу немедленно прошел тихий смешок – как первое дуновение урагана, едва заметное, но уже грозное. Катя не обратила на этот звук никакого внимания. Учительница начала объяснять новую тему и вдруг остановилась, обратившись к новенькой с вопросом: проходили ли эту главу учебника в ее прежней школе? Катя ответила утвердительно, никак не ожидая подвоха.

– Отлично! – обратилась к классу учительница. – В таком случае пусть эту тему нам расскажет… Э-э… – Она сверилась с журналом. – Катя Гришина. Иди к доске!

История не была любимым предметом Кати, но все-таки ее оценки колебались между пятерками и четверками. Тему она в общих чертах знала, но отвечать ее перед чужим классом, без подготовки, под испытующим взглядом новой учительницы было настоящей пыткой. С каждой минутой она теряла уверенность в себе, допускала одну ошибку за другой, извинялась, нервно улыбалась в ответ на поправки и наконец беспомощно замолчала. Повисшая пауза показалась Кате бесконечной. Класс вел себя подозрительно тихо, словно чего-то выжидал. Учительница со скучающим видом глядела в окно, затем обернулась и, словно впервые обнаружив Катю, удивленно подняла брови:

– Это все?

– Я… Не готова, – тихо ответила та.

– Так и надо было сказать, нечего отнимать время у класса. Что у тебя было по истории?

– Пять… – еле слышно пробормотала Катя. – Четыре…

– А я за такой ответ не могу поставить больше тройки, – учительница открыла журнал. – Да и то…

Можешь считать это подарком, в честь первого дня. Придется подтянуться!

Катя не помнила, как вернулась за парту. Расстояние в два шага показалось ей бесконечным, да оно и было таким, учитывая тридцать враждебных и насмешливых взглядов, сверливших ее. Кто-то открыто засмеялся, и учительница не сделала замечания. Когда Катя уселась, до нее донеслось тихое, но очень отчетливое: «Корова!»

На перемене стало еще хуже. С ней никто не разговаривал, на парту прямо перед Катиным носом уселась здоровенная деваха и громко переговаривалась с кем-то через ее голову, словно парта была пуста. Девочка услышала еще несколько оскорблений, пущенных в спину. Они были безадресные, но Катя уже не сомневалась, что «швабра», «страшная морда» и «выдра» – именно она, а не кто-либо иной. На алгебре ее, как новенькую, снова позвали отвечать, и тут уже класс смеялся заслуженно. В точных науках Катя была полным профаном. К пятому уроку ей хотелось умереть, она поняла, что класс ее возненавидел. Эта ненависть была рассеяна в воздухе, словно озон после грозы – в поле ее действия даже дышалось иначе. Катю не замечали. С ней не разговаривали. Когда она, в ответ на очередное оскорбительное замечание, попробовала выяснить отношения, на нее взглянули, как на пустое место. На одной из перемен кто-то, пробегая по ряду, смахнул на пол ее тетради и ручки. В довершение всех бед, случайно перекинув на грудь хвост, девочка с ужасом обнаружила в волосах две жвачки. Они были посажены так подло и хитро, что выстричь их можно было, только изрядно испортив волосы. К пятому уроку Катя поняла, что из этой школы ей придется уйти. Она даже не обижалась на новых одноклассников – ей казалось, что они поражены загадочным вирусом, превратившим их в злобных уродов. Девочка гадала только, всегда ли они такими были или устроили шабаш в честь ее прихода. Как только Катя решила уйти, ей стало легче. Она уже не обращала внимания на новые уколы и только ждала минуты, когда загремит последний звонок. Когда в коридоре раздался трезвон, Катя первой встала из-за парты и, мгновенно собрав сумку, вышла из класса. Не успела она сделать и пары шагов по направлению к раздевалке, как ее окликнули:

– Привет, ты что, новенькая?

Голос прозвучал так дружелюбно, с таким искренним интересом, что девочке неизвестно отчего вдруг захотелось плакать. Она обернулась и увидела высокую смуглую девчонку в джинсовом костюме, весьма вызывающе обтягивавшем ее вполне созревшую фигуру. Пышные черные кудри незнакомки были вольно разбросаны по плечам, в ушах качались огромные золотые кольца, и вообще во всем ее облике было нечто цыганское, дерзкое и непослушное. Тем не менее Кате сразу захотелось ей довериться. Причиной тому был взгляд «цыганки» – добрый, теплый и участливый.

– А что глаза на мокром месте? – сразу поинтересовалась та. – Двойку схлопотала?

– Так… – Больше Катя не успела ничего сказать. Из класса посыпались ребята. При виде «цыганки» поднялся шум, ее сразу окружила стайка девчонок, ее окликали, здороваясь, мальчишки. Она пользовалась популярностью, это сразу было заметно. Катя двинулась было к лестнице, но услышала знакомый голос:

– Новенькая, куда ты?! Иди к нам, у нас в театральном кружке репетиция!

– Карин, да ты что? – загалдели ненавистные голоса. – На хрена она нам нужна?

Катя ускорила шаг, чтобы ничего не слышать. Карина догнала ее на лестнице и схватила за рукав свитера:

– Не беги, я каблуки сломаю! Что ты сделала нашим курицам?

– Не знаю, – Катя с трудом удержалась от улыбки. – Они меня просто заклевали. У вас всех новичков так прописывают? Прямо как на зоне!