СССР - цивилизация будущего. Инновации Сталина - Сергей Кара-Мурза

Из системы знания власти выпал один из важных блоков, совершенно необходимый для восстановления и модернизации хозяйства России.

Как ни парадоксально, советское обществоведение не донесло до нынешних поколений знания о больших довоенных программах как программах создания новых форм жизнеустройства. Например, НЭП означал вовсе не только «замену продразверстки продналогом» (хотя и это преобразование требовало создания принципиально новых форм). Для осуществления НЭПа требовались: обобщение научных концепций модернизации, большие медицинские профилактические программы на обширных территориях, глубокие изменения в системе права и кодификация большого числа законов, создание совершенно новой пенитенциарной системы, «конструирование» комсомола как необычной политической организации «для крестьян», большая философская дискуссия в сфере культуры (преодоление «пролеткульта»)[37].

Надо упомянуть и роль ученых в изучении проблемы алкоголизма, и программу по его преодолению, которая была частью НЭПа. Именно в начале XX века была заложена тяжелая традиция семейного пьянства, которая обладала большой инерцией и которую с огромным трудом изживали в 20—30-е годы. В 1907 г. 43,7% учащихся школ в России регулярно потребляли спиртные напитки. Из пьющих мальчиков 68,3% распивали спиртное с родителями (отцом, матерью или обоими родителями)[38]. С 1900 по 1910 г., как показали повторные обследования, доля числа школьников, которые потребляли спиртное, сильно увеличилась. В Петербурге доля школьников, которые употребляли водку и коньяк, за это время возросла с 22,7% до 41,5%. В 1911 г. в городе было 35,1 смертных случаев в расчете на 100 тыс. жителей на почве алкогольного отравления (в 1923 г. таких случаев было только 1,7) [133].

Во время Первой мировой войны государственное производство пищевого спирта прекратилось, борьба с самогоноварением в деревне была неэффективна. Самогон стал суррогатом денег, им расплачивались по установленной таксе за работы, транспорт. Резко расширились масштабы обрядового пьянства (на свадьбах, похоронах, религиозных праздниках и т.д.). Введение в 1925 г. государственной монополии на производство водки было трудной акцией. Она сопровождалась планомерной антиалкогольной работой, с осени 1926 г. в школах были введены обязательные занятия по антиалкогольному просвещению. Активное участие в этой кампании приняли видные ученые, в 1927 г. вышла книга В.М. Бехтерева «Алкоголизм и борьба с ним». Был достигнут важный перелом — алкоголизм в России «постарел», он перестал быть социальной болезнью молодежи.

Указанная функция проектирования и изучения новых форм жизнеустройства присутствует во всех научных программах 20—30-х годов. Она хорошо видна, например, в структуре задач, географическом распределении и составе участников экспедиций. Руководитель экспедиционных работ АН СССР Ферсман говорил в своем докладе: «На нас, работниках науки, лежит великая обязанность творить эти формы так, как мы творим и самую науку».

Примером может служить работа экспедиций, сыгравших важную роль в выработке форм жизнеустройства Таджикистана и даже той матрицы, на которой шло нациестроительство, «собирание» таджикского народа. В этой работе многое было сделано уже дореволюционными русскими учеными и путешественниками, которые исследовали Памир. Но сразу после установления в крае советской власти эти исследования стали складываться в большую интегрированную программу, включающую в себя проектирование и строительство Таджикистана. Ученые из Москвы, Ленинграда и Ташкента начали широкие геологические, ботанические и гляциологические исследования территории. Сразу после образования Таджикской АССР (1924 г.) ученые всех профилей были объединены в одну группу и учреждено Общество изучения Таджикистана. В 1925 г. вышел первый сборник научных трудов по Таджикистану, включавший работы по истории и этнографии таджиков, флоре и фауне края, природных условиях и хозяйству республики. Глава «Таджики» была написана академиком В.В. Бартольдом и была первым научным текстом об истории народа, который находился на этапе его формирования и обретения национального сознания. Этот текст, изложивший этническую историю края со времен Александра Македонского, задал и структуру того исторического мифа, который необходим для собирания народа[40].

Для изучения хозяйственных ресурсов в конце 20-х и начале 30-х годов АН СССР направляла в Таджикистан ряд крупных экспедиций. Эта работа была расширена после преобразования республики из автономной в союзную (1929 г.). В 1930 г. была учреждена Академическая комиссия по научному обследованию Таджикской ССР, а в 1932 г. начата Таджикско-Памирская комплексная экспедиция, которая стала одной из крупнейших в Советском Союзе (в 1932 г. она включала 72 отряда из 144, работавших в тот год в составах экспедиций АН СССР). Ее организаторами и участниками было большое числе ведущих научных учреждений страны. Материалы экспедиции стали основой для плана развития Таджикистана на вторую пятилетку. Благодаря усилиям этой экспедиции в 1932 г. была создана Таджикская база АН СССР во главе с востоковедом С.Ф. Ольденбургом, в ее состав вошли виднейшие ученые АН СССР. После этого началось создание отраслевых НИИ и зональных научных станций, а в 1940 г. был открыт Таджикский филиал АН СССР.

К концу XX века в сознании советской интеллигенции была сильно ослаблена историческая память, что было одним из проявлений кризиса отечественного «общества знания». Образованные люди потеряли интерес к большим комплексным программам, которые осуществило «общество знания» их народа всего полвека назад. Они не могли оценить масштаба и сложности тех задач, которые тогда решались очень небольшими силами. Им стало казаться, что массивные структуры современной цивилизации, в которых протекала жизнь страны в 70—80-е годы, возникли естественно, почти как явления природы. Естественными казались всеобщее среднее образование и отсутствие эпидемий, Единая энергетическая система и открытые в Сибири нефтяные и газовые месторождения, просвещенные индустриально развитые Азербайджан или Таджикистан с их национальной научной интеллигенцией. Когда в них перестали видеть продукт социального творчества, который надо непрерывно воспроизводить, «ремонтировать» и развивать, они стали деградировать, разрушаться и расхищаться.

А все эти структуры цивилизации были достроены в основном результатом исследований, анализа и проектирования силами «общества знания» 20—30-х годов и его предшественников. Это была работа подвижническая, смелая и с очень высоким уровнем творчества. Сейчас для нас главным следствием утраты этой исторической памяти стала потеря интереса к методологии и организации тех программ. Например, в результате массивных паразитологических и эпидемиологических экспедиций была выработана доктрина профилактической медицины. Созданная на ее основе советская система была признана ВОЗ лучшей в мире, она позволила с небольшими затратами резко улучшить здоровье населения. Сейчас, на выходе из затяжного кризиса, в России потребуется много подобных программ, в ходе которых и будет происходить становление отечественного «общества знания» XXI века. Опыт предыдущей волны таких программ будет очень полезен.

Возвращаясь к комплексным программам изучения и проектирования структур жизнеустройства Таджикистана, надо подчеркнуть, что в совокупности они были методологически важной для нас программой нацие- строительства. За 20—30-е годы XX века был создан таджикский народ с развитыми национальным самосознанием и культурой. Хотя слово «таджик» еще в VIII в. значило «араб» (воин халифа), ему вплоть до 1918 г. не придавалось этнического значения. Отцы и деды нынешних таджиков о себе говорили «я мусульманин, персоязычный».

Это была большая этническая общность иранской группы, в 20-е годы в Туркестане и Бухаре она насчитывала более 1,2 миллиона человек. Но они, окруженные узбеками, оказались под сильным давлением идеологии пантюркизма, так что даже малочисленная таджикская интеллигенция принимала идею «обузбечивания» и считала бесперспективным развитие своей культуры. Проводить здесь советские установки было очень трудно — в Средней Азии были популярны идеи Ататюрка о государстве-нации «по-тюркски», и этим идеям были привержены руководители узбекских коммунистов. Укрепление советской власти послужило тому, что таджикские интеллигенты стали преодолевать и пантюркизм, и джадидизм (течение либеральных модернизаторов, идущих в русле младотурок).

В 1924 г. стал издаваться журнал «Голос таджикского бедняка», орган обкома ВКП(б) и исполкома Самарканда, потом еще два журнала. «Голос бедняка» стал создавать историографию таджиков, печатать переводы выдержек из трудов В.В. Бартольда. Статьи в журнале начинались с таких разъяснений: «Вот кто мы, вот где мы географически расположены, в каких районах проживаем, в каком районе что выращивается».