(не)любимый препод (СИ) - Блэк Дана
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может, это не они покушались, не узнать, а я таперича каждый день вижу мнимые смерти от дурацких вещей. И плохого жду. Если на голову упал кирпич — это не случайно, чувак считалкой не озаботился.
Но работать с партнерами нам напряжно. Я не суюсь в издательство, они вкладываются в журнал — такой договор. Бесит меня это.
И когда в десять вечера звонит Василина с доносом, что Егор с друзьями нажрались у меня в клубе и спят на диванах — я нахожусь в стадии "писюкатый злыдень".
Музыка в клубе орет.
Я его, наверное, продам.
Терпение с катушек капитально слетает. Егор требует ремня. В январе двадцаха человеку стукнет. Двушка в центре в подарок, с восемнадцати лет просил. Обойдется. Ремень и подарю.
— Где? — кричу, наткнувшись в проходе на Василину.
— Вон, — она указывает на стол, заставленный стаканами и бутылками. На диванах сын с Ваней, дровами валяются, — админ мнется на месте. — Но там Крис с подругой пришли с ними. Пока без драк.
Я уже и сам вижу.
В цветных пятнах, прыгающих по платьям. На танцполе зажигают. Она и Николь. Рядом два шкета-атлета вьются. Она танцует, руки перебирают воздух. Тянет к себе атлета за невидимый галстук. Он держит какой-то коктейль и короткими шажками к ней чешет. Вертит стакан перед ее лицом. Она смеется.
Меня даже таблетка от бешенства не спасет.
Вот этого я и боялся.
Выставлять себя дураком постоянно.
За малолеткой бегать.
Ей гулять и гулять.
А меня расклад не устраивает.
Тараню толпу, разбрасываю препятствия. Первой меня Николь видит, и глупая улыбка переходит в испуганный писк, когда я хватаю Кристину и разворачиваю к себе:
— Плечо не болит? Или мало в прошлый раз об стену покидали?
— О, ты здесь, — она убирает прилипшую к щеке прядь волос. Ей неудобно с завернутым локтем, пытается высвободиться и не может. Еще и удивляется, — что случилось?
— Эй, дядь, ты кто, — меня хлопают по спине. Пьяно хрюкают. — Папаша ее что ли?
Втягиваю воздух.
— Слыш, засранец, — замахиваюсь у него перед глазами и пацан отшатывается, расплескав на футболку коктейль. — Щас всеку разок, и домой друг на руках понесет, — нагибаю за шею и толкаю на второго кренделя.
— Ты что делаешь? — она подпрыгивает рядом. Трет локоть. — Мы же танцевали просто.
Поправляю пиджак. Занять руки. Чтобы не взять за шкирку. И не тащить через весь клуб. Как…папаша, отгоняющий шмелей от цветочка.
— Сегодня без танцев, Кристина.
— Кто сказал?
— Я.
— И почему ты командуешь?
— По кочану.
Она смотрит на Николь. Я тоже. Потом замечаю Василину, Линду с подносом. Народ забыл, чем занимался. Отлично. Я перед всеми сразу лоханулся.
Она отворачивается от меня, идет к дивану. Выдергивает из-под Ваниных ног сумку.
— Подожди, — удерживаю за ремешок.
— Я в туалет.
— Сядь, говорю.
Толкаю, и она плюхается на стол, опрокинув пару бутылок. Сидит, теребит сумку. Вскидывается, впечатывает её мне в живот.
— На. Я макияж поправить хотела. Что я не так сделала?
Не постигает. Сам виноват. Столько гадости наплел. И жду, чтобы других не было.
— Какой праздник? — меняю тему. Киваю на отрубившихся парней.
— Провал отмечали, — она мрачно оглядывает Ваню. Тот храпит, положив ее куртку под голову. — Медведь удалил аккаунт, нам теперь точно не напишут. В институте все думают, что банда мы. И моберы в личку строчат шутки. Собираемся мы миллионами делиться или нет. Они ведь помогали на площади. Мы бездари. Нас посадят, да?
— Кристина, никто вас не посадит, — поднимаю её лицо за подбородок. Расстроенная. Страшно ей. Ей поддержка нужна от сильного человека, а не ревнивые предъявы. Спускаюсь на корточки и пожимаю ладошки. — Клоунов этих найдут. И статью свою напишите, как главные участники событий, — молчу, перебираю ее пальцы. Ногти обкусанные подрезала. Лаком намазала. Темным, в цвет помады. Красиво. Откашлявшись, говорю. — Я неправ был. Можно мне извиниться?
Она сводит брови.
— Все в порядке, — широко улыбается. Торопливо заверяет. — Я не обиделась, я не маленькая. Ты освободился?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Да, — взгляд падает на спящего Егора. Чешу затылок. — Ребят только домой транспортировать.
— А с тобой нельзя?
Представляю Машину мину, когда мы вместе приедем и морщусь. Здесь их не бросить. Кристину просить дождаться меня — вспоминаю атлета, и снова морщусь.
— Щас, — достаю телефон. В такси называю свой адрес. Нахожу в кармане ключи от квартиры и кладу ей в колени. — Поедешь первая? Я недолго.
— Серьезно? — она недоверчиво косится на связку.
— Ага.
Кристина цепляет на палец кольцо от брелока и зажимает ключи в кулаке, вскакивает на ноги и все так быстро. Волнуется, что я передумаю и отберу.
Хочется засмеяться, но она надуется. Оставляю её, иду к охране. Они загружают парней в машину, я еду до Маши.
Мне открывает Герман. Помнит нашу первую встречу и едва не хлопает дверью у меня перед носом, но я ставлю ногу в проем, распахиваю.
— У него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля, — цитирую, изучая его домашний костюм. Треники привез, а в тапочках моих ходит, не заморачивается.
— В смысле?
— Парней из машины помоги дотащить, — оглядываюсь на авто. — Егора привез.
— Герман, кто там? — Маша высовывается из гостиной. Запахивает красный шелковый халат. — Саша! Не смей его трогать!
Не собирался.
Следующие пять минут она охает и ахает над дровами, которые мы затаскиваем в спальню, но я не слушаю, у меня превосходное настроение. Нос ощущает родные запахи, полгода не заходил сюда, а память не стерлась. Но ностальгия слабо цепляет, не свербит, как в прошлый раз, здесь моя семья живет, а у меня дом в другом месте, так бывает.
Моя доброжелательность разъедает гель в ее губах, кривит, и она переходит к обвинениям: Саша не уследил за сыном, Сашин притон необходимо закрыть.
— Единственное злачное место в городе, естественно, — соглашаюсь. — Спокойной ночи.
По дороге думаю позвонить Кристине, может, ей в магазине что-то купить. Но у нее же телефон забрали. У салона нашли. И ладно, не буду звонить. Вдруг она не дома. Взвесила все, и решила, что не поедет. Оставила ключи в клубе.
И все так хорошо быть не может.
А я размечтался.
Дорога в кошмар превращается, осади, Сань.
Заезжаю во двор и сразу смотрю на свои окна. Меня ждут. Лампа горит.
И внутри меня кто-то свет включил.
Глава 13
Если на горячую сковородку с маслом добавить аджику, то соус для спагетти не получится. Вспыхнет огонь. А если ты к тому же криворукая, то испугаешься и уронишь сковороду на дорогущий паркет.
Пол у Аверина на кухне — "черно-белые соты". Я только что прожгла белый ромбик.
У меня есть чёрный лак для ногтей и я закрашиваю безобразие. Тошнит. Алекс пригласил в гости Эдварда руки-ножницы. Руки-крюки. Руки-попа.
Но у него нечего было кушать. И я подумала (да-да, гениально), что вот он приедет, а тут я встречаю с ужином.
Как настоящая женщина.
Кухня в дыму и в аромате гари, и чует носик, что он вернётся и отправит хозяюшку восвояси. Выправлять конечности.
Но я, по крайней мере, вынесла из ситуации крайне важный жизненный урок: аджика и томатная паста — не одно и то же.
В кулинарии куча тонкостей. И почему я раньше не научилась готовить? С семи лет, поваренную книгу в зубы сразу после букваря, и к плите, нести вахту.
Ох, проклятье!
Макароны забыла снять.
Вскакиваю и хватаю кастрюлю, бегу к равковине. Капрон прилипает на ромбике, и мы с макаронами падаем. Шипим вместе с кипятком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Горячо, я обварила лапку. Цапку, культяпку. Дую на пальцы.
Звонит домофон. Алекс приехал. Пол испорчен и ужина нет.
Стряхиваю с платья лапшу. На неё слёзы капают — в тему, воду-то я не солила.
Заставляю себя подняться. В коридоре жму кнопку на трубке, слушаю, как пищит подьездная дверь.