Персональный бог - Rayko
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От своих мыслей Корсу отвлекся только когда старшая сестра прошествовала мимо поворота на кухню и направилась к лестнице, ведущей на третий, последний этаж здания. Корсу почувствовал смутную тревогу. На третий этаж воспитанникам запрещалось подниматься строжайше; впрочем, желающих туда попасть не было — сестра Агнесс насмерть запорола первого и последнего нарушителя данного правила.
Они поднялись по широкой темной лестнице и углубились в коридор. Планировка этажа немного отличалась от первых двух. Узкий коридор, по обоим сторонам от которого тянулись двери, как в номерах отеля. Подойдя к одной из дверей, Агнесс тихо постучала, и выждав несколько секунд потянула ручку на себя и втолкнула воспитанника внутрь.
У Корсу моментально похолодело в груди. Комната утопала в ярком свете десятков свечей. Прямо в центре стояла громадная кровать с балдахином. Около кровати, между сервантом и небольшим столиком стоял грузный мужчина в возрасте, в одном тонком шелковом халате на голое тело. Незнакомец, весь в каплях пота и с взлохмаченными волосами жадно пил из горлышка бутылки. Справа от него, на кровати свернувшись калачиком и тихо поскуливая лежала одна из воспитанниц приюта. Он иногда встречал ее, работая на кухне. Девчонка была всего на пару лет старше него. Кажется ее звали Надя.
— Ты охерела, карга? Это что?! — взревел мужик.
Судя по голосу, он был изрядно пьян.
— Я сказал мальчика! Ты зачем мне этого ублюдка дефективного приволокла? Это оскорбление, сестра Агнесс?
— Но, Ваше Преосвященство…
— Наше! — мужик с грохотом поставил бутылку на столик, от чего лежащая на кровати девчонка взвизгнула и попыталась еще плотнее сжаться в комок, — Наше Преосвященство! Чье же, блять, еще?!
Мужик, пьяно покачиваясь, обогнул столик и намеревался еще что-то сказать, но сестра Агнесс проворно подбежала к нему и что-то быстро затараторила на ухо, тыкая в Корсу пальцем.
— … склонен к побегам, — закончила она фразу и преданно уставилась в глаза мужику.
— Хмм… Ну разве что… Ладно, пшла вон… — мужик приблизился и с мерзкой улыбкой стал разглядывать парня с головы до ног, — И эту с собой забери. Она больше не чиста.
Агнесс мгновенно поклонилась, подскочила к кровати и вздернула девчонку за воротник ночной рубашки. Тихо подвывающая Надя с трудом встала на ноги, и не преставая страдальчески прижимать ладошки к низу живота, медленной походкой засеменила на выход, сопровождаемая нетерпеливыми толчками старшей сестры.
Священник, покачиваясь прошел к двери и запер ее на ключ. Разум Корсу словно провалился в ледяной омут, его парализовал страх. Он отрешенно наблюдал за жирным священником, который, не спуская с него глаз снова прошел к столу. Епископ что-то говорил ему, но мальчишка совершенно не слышал его слов. В голове затравленно билась только одна мысль:
"Несправедливо. Несправедливо-то как, сука!"
Девятилетний ущербный пацан, худой и изможденный от дрянной пищи и хронического недосыпания. Практически однорукий. Что он может сделать этому раскормленному борову? Убежать? Корсу оглянулся. Громадная опочивальня внезапно показалась ему очень маленькой и тесной — долго не побегаешь. Можно схватить и швырнуть бутылку. Можно даже и попасть.
"А толку? Такого хряка даже ломом не перешибешь. Что же делать? Лежать как Надя, выть держась за задницу и ждать пока не заменят на неиспорченную игрушку?"
В ту ночь, в опочивальне епископа произошло событие, которое заставило Корсу задержаться в этом ущербном теле и всеми силами постараться не отойти в мир иной.
Когда вдоволь наухмылявшись, жирдяй всколыхнул в своей бутылке остатки пойла, в голове у Корсу что-то щелкнуло, и отозвалось старым, давно вычеркнутым из памяти чувством. Он внезапно сконцентрировался на бутылке. Вот жидкость внутри нее плеснулась и ударилась о стеклянную стеночку. Корсу словно наблюдал за процессом изнутри. Вот священник подносит горлышко к своим губам, и струйка красного вина устремляется сначала ему в рот, а потом через сокращающуюся глотку в желудок. Глоток за глотком все новые и новые порции влаги поступают в горло, и текут дальше. А почему, собственно, текут? Может наоборот? Вода, находящаяся в вине, будто почувствовала его мысли и нарушила свои привычные свойства. Она попросту перестала течь. Сгусток влаги замер в горле епископа, а после и вовсе поплыл вверх, в носоглотку.
Епископ затрясся, выкатив глаза, и тщетно пытаясь откашлять воду. Но она не поддавалась. С размаху рухнув на пол он заелозил босыми ногами по начищенным доскам паркета, пытаясь пальцами забраться себе в глотку. Но воду нельзя схватить. Не преставая пучить красные от натуги глаза, священнослужитель затрясся крупной дрожью, и мерзкая туша в распахнувшимся халате стала конвульсивно подергиваться на полу. Когда все закончилось, наваждение спало, и Корсу смог двигаться. На полу, в луже собственной мочи и пролившегося вина, лежало неподвижное тело епископа.
"Когда только обоссаться-то успел?" — мелькнула шальная мысль в голове… мага!
Да, молчавшая все предыдущие жизни на Дивэйне магия вернулась к нему в нужный момент. Видимо, сыграло свою роль жуткое эмоциональное потрясение.
"Может рука тоже как-то связана с возвращением умений? Я же, черт возьми, оборотень…"
Утро следующего дня Корсу встретил уже на чердаке одного из портовых доходных домов, где кто-то любезно оставил, словно специально для него, соломенный топчан, валяющийся возле узенького смотрового окошка.
* * *
Не так давно отгремела очередная война между Империей и ее соседями. Плодами кровопролитных боев на полях сражений стали тысячи сирот, убогой серой массой разбредшиеся по улицам и подворотням городов. Детвора, что пережила первые, самые холодные послевоенные зимы, стала сбиваться в стайки и стараться сообща выживать в мире, где им не было места. Шайки шпаны постоянно конфликтовали друг с другом за подходящие районы обитания. Огромный рынок за Портом был самым лакомым местом. На рынке всегда можно было добыть еду; в отличии от Портового и Административного кварталов, там всегда подавали милостыню. Сердобольных было малость поменьше, чем в богатом Храмовом квартале, но зато и шанс нарваться на городскую стражу был многократно ниже.
За рынок воевали долго и всерьез. Сразу несколько мелких шаек шпаны постоянно грызлись между собой, давили конкурентов или временно объединялись против более сильного. Итогом их многолетней грызни стало то, что одна, самая крупная и хищная банда выдавила из