Черноногие - Э. Шевалье

— Молодой человек, не стану пренебрегать вашим советом, потому что он дан от чистого сердца, притом мне сдается, что вы действительно имеете некоторое понятие о нашей жизни. Но если это не покажется вам с моей стороны нескромностью, позвольте мне спросить, какой ветер увлек вас в эту бездну опасностей и приключений? Вы из старого Кентукки, это мне понятно. Но ведь какое громадное пространство гор и равнин отделяет вашу родину от этих краев.

При этих словах Саул Вандер устремил на Кенета взгляд, требовавший ответа.

— Ваше любопытство вполне естественно и оправдано, — заметил Кенет с некоторым замешательством, — поверьте, волна случайностей забросила меня сюда. Если бы я и рассказал вам об этих случайностях, то от этого вам не стало бы все понятнее. Положим, я прибыл сюда за тем, чтобы попытать счастья в торговле мехами, или что страсть к сильным ощущениям завлекла меня в эти пустыни. Какая польза от этих сведений для того, чтобы понять человека? Не достаточно ли понаблюдать за его лицом, характером, поступками, чтобы узнать, кто он и каков он, не так ли?

— Для иных — да, для других — нет. Человек может быть и таким, и другим. Впрочем, на Северо-Западе это действительно не имеет значения.

— Смеркается, ночь будет очень темна, — резко прервал его Кенет. — Облака сгущаются, и дневной свет скоро исчезнет. Благоприятное время для нападения врасплох. Я сам стану в караул.

— Если вы уверены, что можете бдительно сторожить, то я не возражаю против вашего предложения. Но вот что: имеете ли вы привычку проводить ночи с карабином в руках, лицом к лицу с опасностями?

— Не беспокойтесь, — отвечал Кенет, улыбаясь, — этот карабин из Кентукки, и сам я из Кентукки. Если вы намерены бодрствовать ради безопасности вашей дочери, — продолжал он нерешительно, — то мы с Ником беремся караулить так бдительно, что недобрые соседи наверняка вас не потревожат.

— Саул Вандер не сомкнет своих глаз всю ночь, — отвечал проводник, — сунься-ка неприятель, попадет он в руки человека, который хорошо знает его натуру и не раз водил отряды к жилищам бобров.

— Верно, — сказал Ник, — ведь и я поднаторел в подобных передрягах. Нет ни одного камешка в реке Красной, которого я бы не заметил. Не мне ли известно, откуда выходит каждая капля этих вод? Не я ли спал на берегах всех потоков, несущих в нее свои воды, начиная от ручейка не шире носика чайника и заканчивая широкими реками? Осталось ли тут озеро, в котором я не ловил бы рыбы? Есть ли гора, на вершину которой я бы не взбирался? Назовите мне хотя бы одно местечко, где я не попадал в критические обстоятельства, где не раздавались бы выстрелы моего карабина. Покажите мне хоть одну травяную лужайку, где не паслась бы моя лошадь, назовите мне хоть одного хищника, за которым не бегала моя собака. Где та земля, истоптанная бизонами, за которыми я не охотился? Что касается краснокожих и тварей разных пород, не я ли знаю их так же хорошо, как и… дорогу пищи в мой рот.

Ник остановился и посмотрел на небо, быстро тускневшее.

— Все, что я говорил, совсем не ради хвастовства было сказано, понимаете ли? — колко сказал Саул Вандер.

— О да, понимаю! — отвечал Ник, — но когда дело идет о мужестве, тогда я уверенно могу встать вровень с любым, кто хоть раз в жизни носил ранец и заряжал ружье, ей-же-ей! Право так, и я ваш покорный слуга.

— Видите ли, — сухо отвечал Саул, — я никогда не славился особенным искусством морочить людей баснями, но знавал некоторых фокусников, которые в этом искусстве гораздо талантливее, чем во всяком другом деле, понимаете ли?

— Нет, не понимаю, — возразил Ник лукаво, — должен сознаться, что меня одолевает ужасная скука, когда то и дело говорят: понимаете ли это, понимаете ли другое, когда все тут непонятно! Что касается вашего намека на то, будто бы я годен только тары-бары разводить, так плевать мне на все эти намеки, хотя, — вдруг продолжил он, одумавшись, — не будь у нас дел поважнее, так из этого могли бы выйти страшно затруднительные обстоятельства.

— Полноте, — поспешил вмешаться Кенет, — ну кто не знает, что вы храбрейшие из храбрых? По чести! Много стран обойдешь, а других таких охотников не найдешь, славных своей отвагой, опытных и закаленных. Все отдают вам должное. Но вот и ночь спустилась. Ну, в каких же местах вы поставите нас, Саул?

— Выбирайте сами любое место, ведь я могу вполне положиться на вас, понимаете ли?

— Да, уж это наверное понимаем, — проворчал Ник.

Кенет уже осмотрелся и определил самое безопасное место: это был перелесок, покрытый частым кустарником, вьющимися растениями и высокой травой. Но он не сразу отправился туда, заметив, что Волк выглядывает из палатки Сильвины и наблюдает за его передвижением. Кенет сделал длинный крюк и, удостоверившись, что его не могут видеть, занял свою позицию.

Тучи вскоре заволокли все небо и скрыли блеск мерцающих звезд, непроницаемый, черный саван ночи окутал стан охотников. Пронизывая темноту, зоркий взгляд Кенета стремился к палатке Сильвины. Долго стоял он, поглощенный мечтами любви, но, опасаясь, что они отвлекут его от дела, он стал расхаживать взад и вперед, прислушиваясь ко всем звукам леса и иногда поглаживая свой карабин, как верного друга, на которого можно положиться. Однако образ прелестной девушки преследовал его; напрасно он старался отогнать его, еще прекраснее и еще милее, он опять вырисовывался перед ним. И вот он невольно остановился и прислонился к дереву, чтобы думалось свободнее.

Кенет не заметил, как пролетела значительная часть ночи. Вдруг какой-то шорох заставил его вздрогнуть, что-то блестящее сверкнуло перед глазами, кто-то попытался нанести ему удар, и холодная рука страха сжала его сердце. В мгновение ока Кенет отскочил и бросился на врага. Только сейчас он разглядел, что это Волк подкрался к нему с поднятым ножом. Айверсон ловко увернулся, избегая удара, и, крепко перехватив руку, готовую повторить попытку, не выпускал ее. Волк вырывался с таким же бешенством, как и ловкостью. Может быть, ему и удалось бы увернуться от Кенета, движениям которого сильно мешал карабин, но в эту минуту на индейца бросилась Напасть.

— Потише, потише, мой добрый пес! — сказал Кенет, видя, что Напасть вцепилась в плечо юноши и стала немилосердно теребить его.

Повинуясь его приказанию, собака выпустила добычу. Маленький индеец перенес свое поражение со стойкостью старого воина, закаленного в многолетних боях.

— Изменник! — воскликнул Айверсон. — Не знаю, что удерживает мою руку и почему ты еще жив?

Волк не отвечал и угрюмо смотрел на собаку.

Кенет медленно вынул пистолет.

— Ну, змееныш, что ты скажешь в свою защиту?