Играя с судьбой (СИ) - Капитан Немо

— Расскажи, что творится на Рэне, — попросила я у сына, вспомнив слова Доэла.

Дон на мгновение повернулся ко мне, одарив удивленным взглядом.

— А ты не знаешь?

— Не знаю.

Мой ответ прозвучал достаточно резко, и я услышала, как горько и устало вздохнул сын, прежде чем ответить мне.

— Вся планета в руинах, мама, — произнес он дрогнувшим голосом. — Торговцы вывозят остатки ценностей. Ничего толком не работает, и год от года становится только хуже. Лига бросила нас.

От его слов внезапно запылали щеки. А ведь совсем недавно я верила в то, что Лига своих не бросала. Что шла на выручку каждому из попавших в беду, не пугаясь трудностей, не считая затрат. Четыре года назад я и подумать не могла, что из-за бунта планету, сотни лет входящую в состав Лиги, переведут в статус закрытого Сектора, даже не пытаясь вмешаться в ситуацию.

А самое противное, я ничего не могла ответить Дону, не могла отрицать очевидных вещей, но и согласиться с сыном безоговорочно я не могла — слишком острые края оказались у его слов.

Вспомнилась беседа с шефом, состоявшаяся за пару дней до отлета с Ирдала. Элейдж был хмур, более чем обычно, и серьезен. Несколько минут он стоял возле моей кровати, сложив руки на груди, и молчал, глядя сверху вниз. Больше всего в тот миг я боялась слов, что мой бессрочный отпуск отменен, что Разведке не хватает людей, и потому мое возвращение на Рэну откладывается на неопределенный срок. Спорить с шефом мне вряд ли бы хватило сил и решимости.

Заметив мой страх, Элейдж в задумчивости прошел по комнате, придвинул стул, присел рядом и заговорил. Против обыкновения он не приказывал, просто говорил о том, что за четыре истекших года все посланные на Рэну агенты разведки словно канули в воду: ни один не сумел выйти на связь, не смог передать данные о том, что творится на планете. Что информация, которой владеет Разведка, обрывочна и крайне скупа. И что мне придется очень нелегко, если я не откажусь от мысли вернуться на родину.

Отчего-то шеф не осмеливался просить меня о содействии и об активном участии, даже не заикнулся о том, что для него была бы ценна моя помощь. Но засыпая под убаюкивающие мягкие нотки голоса, я понимала, что именно о поддержке Элейдж хотел меня попросить. И мысленно я пообещала шефу сделать все от меня зависящее, не сумев дать ответ вслух: помешала всеобъемлющая ватная слабость.

— Все наладится, Дон, — проговорила я сыну. — Все наладится. Я приложу все усилия.

Парень ничего не ответил, просто нашел мою ладонь и тихонечко сжал.

Откинувшись на спинку кресла, ища тепла, я поправила шаль, посмотрела на четкий профиль юноши. С каждым годом сын становился все больше похожим на Доэла. На того, молодого сильного дерзкого мужчину, которого я полюбила когда-то.

Не удержавшись, я сказала сыну об этом и заметила, как дрогнула щека юноши, так же от недовольства она дергалась в момент волнения и у Доэла.

Когда-то Дон обожал отца, но сегодня в кабинете держал себя так сухо и формально, словно оба, отец и сын, давно были в ссоре.

— Трус, — резко слетело с губ сына. — Мама ты не знаешь, как он изменился. Он трус и предатель! Иллнуанари занимается работорговлей. Гильдия ежемесячно вывозит с планеты сотни людей. Когда я узнал об этом, пошел к нему, рассказал, представил доказательства. Если бы он захотел, то мог бы прекратить это. В порту его полномочия практически безграничны! Но он уничтожил документы и приказал мне помалкивать.

Вздрогнув, я почувствовала мерзкий неприятный холодок у самого сердца.

Уж мне-то не нужно было рассказывать, что такое Иллнуанари: воспоминания о бегстве с Лидари не успели выветриться из памяти. Уж если на территории Торгового Союза боевики этой Гильдии не всегда считали необходимым соблюдать законы и правила, то на далекой, не входящей в Торговый Союз Рэне вряд ли что-то могло бы их остановить.

Я понимала злость Дона, но никак не смогла разделить его возмущения действиями Доэла. Трус или нет мой муж, но он поступил разумно, не позволив мальчишке навлечь гнев Иллнуанари на свою голову. Враждовать с этой Гильдией значило подписать себе смертный приговор.

Я стиснула пальцы, пытаясь успокоиться и унять накатившую дурноту.

— Дон, — проговорила я внятно и тихо, — Иллнуанари — самая влиятельная из Гильдий. И не все главы других осмеливаются спорить с Анамгимаром Эльяна. Я достаточно изучила порядки Раст-эн-Хейм и могу утверждать, что Иллнуанари легко может лишить кого угодно прибыли, флота и головы. Понимаешь?

Прикусив губу, Дон скупо кивнул.

— Мама, — прошептал сын тихо. — Но я так не могу. Люди гибнут! Стоять в стороне и просто смотреть на это нет никаких сил. Сам чувствую себя соучастником и подонком! А еще… если Эльяна не остановить, то через несколько месяцев и Лию увезут от меня навсегда. Анамгимар, этот выродок, поставил Ордо условие — если тот отдаст Лию ему в жены, Иллнуанари поможет восстановить орбитальные энергостанции.

Посмотрев на задрожавшие губы сына, я снова вздрогнула. Дали небесные! За четыре года ничего не изменилось, все усилия Доэла оказались напрасными! Дон так и продолжал любить эту девушку!

Вряд ли сын сможет задушить эмоции, отойти в сторону и предоставить Лию ее судьбе. Да и кто бы смог? Но Анамгимар Эльяна не терпит тех, кто встает на пути, а возможности владельца Иллнуанари таковы, что ему не придется сколь-нибудь напрягаться, чтобы стереть моего сына в пыль!

Я прижалась щекою к стеклу, пытаясь сдержать слезы отчаяния, горько сожалея, что последние четыре года провела вдали от дома. Если бы я была здесь, я бы постаралась повлиять на ситуацию. Хотя бы на Дона.

Парень молод, горяч, безрассуден, так и норовит забраться в капкан. Хорошо если уроком ему останется опыт, но куда больше вероятность, что он потеряет жизнь. От одной этой мысли меня затрясло.

Вспомнив Лигу, я стиснула зубы. Пока Рэна входила в состав Лиги, передо мной не вставало проблемы, как быть — малодушно приспосабливаться к ситуации, что бы сохранить жизнь близких людей или делать то, что лично я считала для себя правильным.

Мне, подготовленной, по большому счету, к любым неожиданностям, стало не по себе, когда я поняла, в каком котле целых четыре года варились мои муж и сын, перед каким выбором ставила их судьба.

Взять бы их обоих в охапку, и — в Лигу! На любую из ее планет. Да только вряд ли Лига примет на своей территории беглецов из закрытого сектора, и совсем плохо будет, если там докопаются до причастности моего мужа к подготовке мятежа. Нет, бегство — не выход.

Тяжело вздохнув, я поняла, что с трудом сдерживаю себя, чтобы не сжаться в комок и не заскулить, жалуясь на несправедливость судьбы. Никогда раньше я не чувствовала себя так глупо, такой беспомощной и одинокой. Не помогало даже осознание того, что я дома. Мой дом изменился, все что бережно хранилось в памяти, не соответствовало действительности.

Полными слез глазами я смотрела на расстилавшееся под нами море, на острова, отмечая, что не вижу ни одного корабля, ни единого кильватерного следа. И в небе кроме нашего не виднелось ни одного летательного аппарата. Эта пустота угнетала.

Тщетно пытаясь справиться с разбушевавшимися эмоциями, я закрыла глаза и неожиданно для самой себя провалилась в полудрему, поддавшись слабости, и очнувшись лишь тогда, когда флаер по широкой дуге пошел на снижение.

Рассматривая знакомый абрис береговой линии довольно крупного острова, я с удивлением отметила, что четыре года люди разрушали свой мир с куда большей беспощадностью, чем могла бы это сделать природа.

Амалгира! Любимый мой город, что с тобою случилось? Взгляд натыкался на развалины там, где некогда находились прекрасные здания, и от понимания, что Амалгире уже никогда не удастся стать прежней, я вздрогнула. Невольно с высоты я нашла взглядом место, где некогда находился мой дом, и отвернулась, понимая, что лучше бы я ничего не видела. Там, где располагался светлый двухэтажный дом под нежно-бирюзовой крышей, я смогла разглядеть лишь грязно-серые пятна строительного мусора, затянутые зелеными пятнами проросшей травы и искавших опоры лиан. После этого я уже безразлично отметила руины на месте инфоцентра, пепелища на месте множества других зданий, заросшие ряской искусственные озера, парки, ставшие похожими на леса.

Попытавшись заставить себя улыбнуться, я поймала отражение в стекле и поняла, насколько улыбка неуместна — она показалась похожей на нервный оскал вынужденного защищаться, затравленного зверя.

Прикрыв глаза, я протяжно вздохнула, чувствуя, как внутри все сжимается — то ли от стремительного снижения, то ли от страха. Прошила подспудно грызущая меня всю дорогу от порта мысль — а долго ли мне еще осталось жить. Не на смерть ли я иду, пытаясь найти помощи и понимания у человека, который бы мог мне гарантировать защиту раньше?