Защитник - Михаил Ахманов

Тут Ивар не выдержал и фыркнул, окончательно развеселившись.

Алиса была полевым агентом пару лет, а Инанту – чуть больше трех, но делился мудростью с новичком, как настоящий ветеран планетарной разведки. Изречения Йездана он процитировал в точности так, как это делает некий Ивар Тревельян, консул Фонда.

Говорильник Рахаш, сидевший слева от Ивара, молвил на земной лингве:

– Мой не знать, что твой сказать. Какой слово? Мой прошений повторить и означать.

– Это не слово, это звук радости, – объяснил Тревельян и перешел на альфа-лльяно: – Я доволен, что шорро мертв, что он не успел сожрать Уттура, и тот, хоть и не совсем целый, улетел на Желтую луну.

– Все довольны, Увва, – подтвердил Шарбу-второй, сидевший справа. – Уттур расскажет предкам об этой охоте и о тебе, и предки тоже порадуются.

Этот старейшина относился к пришельцам с небес с особой симпатией. Он был искусным резчиком, его работы поражали изяществом и мягкой пластикой, и Тревельян с Алисой не скрывали восхищения. Это льстило Шарбу. Мастера Лианы, так же, как художники в любом из галактических миров, ценили одобрение.

Погребальный костер догорел, угли рассыпались пеплом, но тут же зажглись другие костры в разных концах площадки, и один, самый большой, в ее середине. Смолкли посвист дудок и трубный рык рожков, но барабаны били и гремели по-прежнему. Теперь тональность мелодии изменилась, удары падали громче и чаще, сотрясая воздух. Звуки были непривычными для человеческого уха – мнилось, что каждый барабан из семнадцати их видов бьет в своем ритме, никак не согласуя его с остальными инструментами. Но переплетение гулкого грохота, звонких ударов и резких щелчков порождало некое настроение, и чем больше Тревельян прислушивался к этой варварской какофонии, тем яснее ощущал, как его охватывают радость бытия и торжество.

Шарбу-второй прикоснулся когтистой пятерней к его колену.

– Танец победы, Увва. Твой танец.

– Пусть танец начнут охотники, – предложил Тревельян.

– Я должен посмотреть, чтобы плясать так, как пляшут они.

– Так не получится, ты ходишь только на задних лапах, и они слишком длинные, – сказал Шарбу. Подумал и глубокомысленно добавил: – Это не значительно! Пляшут не лапы и не брюхо, пляшет голова. Танец здесь! – Он поскреб мохнатый затылок. – Здесь вихрь жизненной силы!

«Философ!» – подумал Тревельян и усмехнулся.

– Помнится, Рахаш говорил, что этот вихрь все же в брюхе.

– Рахаш знает твой язык не лучше, чем шерсть на собственной спине. Надо понимать верно. Вихрь в брюхе от еды, вихрь в голове от разговоров, от песен и танцев. Когда делаешь это, – Шарбу изобразил жест резчика, снимающего стружку, – вихрь тоже есть. Очень, очень сильный!

Охотники уже плясали у большого костра, то опускаясь на все четыре конечности, то высоко подпрыгивая, переворачиваясь в воздухе, шлепая лапой о лапу и мотая головами. Уттур-третий, предводитель, два брата Ханнто, первый Шасса и первый Уттур, лучшие следопыты, и Шасса-второй, который мог попасть в птицу с пятидесяти шагов…

Топорщилась шерсть на загривках, пряди спадавших с висков волос метались будто длинные ленты, лязгали зубы, глаза горели торжеством.

Темп был стремительный, и рокот барабанов, грохотавших будто бы вразнобой, подстегивал движения танцующих.

Внезапно за спиной Тревельяна раздался шорох, потом азартный возглас, и его тхара выскочила на площадку. Тут же расступившись, охотники включили ее в свой хоровод между первым Ханнто и первым Уттуром, и Алиса принялась кружиться и прыгать, почти не уступая в скорости лльяно. Ее серые глаза сверкали, волосы рассыпались по плечам, и на миг Тревельяну почудилось, что здесь, в сотнях парсек от Земли, пляшет под деревьями хх'бо красавица-нимфа в компании маленьких лохматых фавнов. Они промчались вокруг костра – раз, другой, третий, – потом Алиса взмахнула руками, словно собираясь взлететь, и бросила ему манящий взгляд. Ивар поднялся, чувствуя, как бурлит кровь и что-то похожее на опьянение кружит голову.

– Вихрь жизненной силы… – пробормотал старый Шарбу. – Вихрь, вихрь… Иди, Увва, танцуй! Как можешь и как хочешь.

И он танцевал, пока солнце не скрылось за деревьями, пока не вспыхнули звезды, пока не смолк грохот барабанов и не погасли костры.

В сутках Лианы-Секунды насчитывалось примерно двадцать восемь с половиной стандартных часов, которые делились между днем и ночью на равные доли. Членам экспедиции это было на руку – людям хватало для сна трети темного времени, хапторы спали немного больше, но все же рабочий период оказывался длиннее, чем на Земле или Харшабаим-Утарту.

Обычно ложились в начале седьмого ночного часа и вставали с зарей, так что Тревельян не удивился, когда, возвращаясь на станцию, услышал бестелесный голос деда.

«Консул не занят великими делами? Я не помешал?»

«Нет. Мы были в селении и сейчас направляемся домой».

«Где твоя боевая подруга?»

«Рядом. Вцепилась в мою руку и еле идет».

«Вот как?.. Не ты ли ее утомил?..»

«Дед, оставь эти неприличные намеки. Мы резвились вполне невинно, танцевали с лльяно у костров. Я, кстати, тоже еле ноги волочу».

«Значит, и ты утомлен. Ну, сейчас взбодришься!»

Тревельян забеспокоился.

«У тебя что-то серьезное?»

«Как сказать… Взбодришься, обещаю!»

Бамбуковая роща кончилась, они вышли к морскому берегу.

Впереди сиял свет над зданиями базы, отблески скользили по куполу защитного поля, заставляя его переливаться то голубым, то синим, то фиолетовым.

«Пожалуй, я лучше сяду, – заметил Ивар. – Если у тебя такие бодрящие новости, то лучше их выслушать не на ногах».

Вероятно, Алиса, прижавшаяся к его плечу, почувствовала, как он напрягся. Ее рука скользнула к поясу, к кобуре с бластером. Ночью берег был небезопасен – из скал выбирались на охоту шестилапые.

– Что, милый? Что случилось?

– Ничего ужасного, просто дед желает пообщаться. – Тревельян остановился, и шагавшие за ними Шиза'баух и Инанту тоже притормозили.

– Так, друзья, – произнес он, выбрав подходящий камень, – идите-ка домой, а я тут посижу, побеседую с предком. Кажется, нам нужно кое-что обсудить.

– Обсуждайте, – промолвила Алиса, вытащив излучатель, – обсуждайте, а я пригляжу, чтобы тебя не съели. Шестилапые бегают быстро и тихо.

– За силовым барьером как-то спокойнее, – сказал Инанту.

– Давайте вернемся на станцию, шеф. Не все ли равно, где говорить с нашим капитаном! Там даже удобнее и…

Но Шиза'баух ухмыльнулся, взвалил Инанту на плечо и, что-то проворчав, потрусил на свет станции.

Ивар опустился на гладкий, нагретый солнцем валун. Алиса стояла сзади, и он ощущал тепло ее тела и ровный сильный ментальный поток, струившийся к его разуму. Он не мог сказать, о чем она думает, но чувствовал, как его омывают волны покоя и любви.