Балтиморская матрёшка - Иван Тропов

А главное, еще и саундтрек в игре просто нереальный. Инструментал, мелодия выстроена вокруг одного риффа, он как бы повторяется, постепенно чуть меняясь, чуть меняясь… Ощущение такое, что этот рифф будто бы… Не завершен, что ли? Все время будто бы чуть–чуть ему чего–то не хватает. Будто раз за разом пропускается какая–то нота, которая сделает его завершенным… Ну как i без точки. Ребята даже хотели выковырять саундтрек из игры, чтобы прослушать конец — уж очень хотелось узнать, как же в финале будет сыграно, — но оказалось, что он как–то хитро синтезировался прямо во время игры. Причем используются и данные из игры, и время…

От музыки не оторваться — но и целый день сидеть за игрой не будешь? Кто ж тебе даст? Родители — половина рабочие, половина — военные. Нравы простые. Мигом по шее надают.

И тогда самый продвинутый из них сообразил: поставил свой запасной комп на круглосуточную работу и подсоединил к любительской радиостанции. А все ребята, когда не играли, просто брали плеер с радио, и слушали через наушники — когда по улице идут, или в магазин, или еще куда…

Родители стали замечать, что дети какие–то странные стали… Будто чужие… К своим родителям — с опаской, будто это призраки какие–то злобные, а не родные мать с отцом… А спросишь, в чем дело — молчат, как партизаны на допросе. Только глядят нехорошо…

Директор завода тоже заметил, что его девочка странная стала. Проследил, что она постоянно в наушниках. Ночью тихонько выяснил, что она слушает… И позвонил психологу, у них на головном заводе был хороший психолог… Только он не успел приехать.

Когда психолог стал слушать радио на той частоте, что ему директор назвал — там уже ничего не было. А попробовал звонить в городок, директору — не отвечает… Никто в городе не отвечает… Только через два дня приехал, вместе с другими с головного завода, разбираться, в чем дело — а там КПП нараспашку, и пустые улицы, только дети в квартирах играют как ни в чем ни бывало… А взрослых — никого…

— Так что, так и не узнали, куда они делись?.. — шепнул Пацак.

— Может быть, ничего бы так и не узнали, да случай помог… Оказалось, в городок тот, как раз за день до того, как все случилось, с головного завода приехали два сантехника, но за один день не справились, и остались ночевать, прямо в подвалах… Они–то и видели, что ночью произошло… В подвале заперлись, свет погасили, и так отсиделись, пока через три дня не приехали люди с завода… Они–то и помогли эфэсбэшникам узнать, что произошло в последний день…

— Что?

— Сначала они услышали, как из открытого окна лилась странная мелодия, не мелодия… Все пищало, пищало, пищало — а потом вдруг оборвалось, уже поздно ночью, почти перед рассветом, когда в городе ни одного светлого окна не осталось, все спать легли…

— А потом?..

— А потом… Ну, потом сантехники показали, куда дети тащили тела. На краю города, там старый подземный причал для подлодок, уж лет двадцать как заброшенный… Их всех вместе там и нашли. Плавали там, как дохлые рыбы в аквариуме… Они даже не сопротивлялись, как выяснилось, — их всех во сне задушили…

Минуту было тихо, затем Пацак тревожно сказал:

— Туз, а ты помнишь, как ты рассказывал им… Ну, про календарик? Я бы так точно не смог, а ты им рассказал. А теперь.. У тебя тогда получилось прям слово в слово, как Лис сейчас про ту музыку… Да?..

— Дур–рак! — неожиданно зло рявкнул Туз. — Это не я почти теми же словами! Это он почти теми же словами! Наша рыжая морда решила поиграть в постмодернизм, сказочница доморощенная! Городок тот случайно не Гаммелинкой звался? А, Лис?

Лис молчал.

— Сволочь ты все–таки, Лис…

Но Лис не ответил.

Мы все слишком вымотались за этот день — и эту ночь. Наверно, уж подъем скоро…

— КАКОГО ХРЕНА!!!

Кажется, я только закрыл глаза, только уснул…

— КАКОГО ХРЕНА?!! — все вопил надо мной Пацак. — КАКОГО ХРЕНА?!!

— О, черт… — сказал Туз.

Я сел. Включившийся свет резал глаза, в голове все мешалось, а Туз и Пацак были уже у двери. Изучали календарь.

— Нет?.. — спросил Пацак.

— Нет…

Они глядели друг на друга. Говорили друг с другом так, будто нас с Лисом и Батыем тут вообще не было.

— Туз?.. — позвал я.

Туз все–таки обернулся.

— Туз, что…

— Оно не изменилось… — Туз в отчаянии кусал губы. — Не изменилось… Оно…

Он снова уставился на календарик, провел по нему дрожащей рукой.

Лис сидел на кровати, обняв колени, — и внимательно, слишком внимательно глядел на Туза и Пацака. Кажется, он что–то понимал…

— Нет, не может быть… — сказал Пацак и обвел каюту таким взглядом, будто ему только что сказали, что маньяк вырезал всю его семью.

— Подожди–ка… — вдруг сказал Туз и почти вплотную приблизился к двери. — Тут… Суки!!! Гады!!!

Он крутанулся, прижавшись к двери спиной, и дико смотрел на нас.

— Так вы тоже… Из них…

— Туз?.. — мяукнул Пацак несчастно.

Секунду Туз глядел на него так, будто готов был убить, затем схватил за рукав и подтащил к себе. Вбок. За спину. Чтобы не мешался.

Теперь он переводил взгляд с меня на Лиса, с Лиса на Батыя.

— Так вот вы, значит, почему не со всеми… Подсадные… Замаскированные…

Пацак уже выпорхнул за дверь, и вдруг заголосил:

— Туз! Туз! Да! Да! Уже!

Забыв про нас, Туз метнулся наружу:

— Уже?!

В полуоткрытую дверь было слышно, как он бежал по коридору. Скрипнула дверь соседней каюты…

— Пора, — донесся изменившийся, неожиданно холодный и деловитый голос.

Одними губами Лис прошептал:

— Трындец…

— Что ты сделал?

— Вот, — он достал из–под матраса ложку, край которой где–то уже успел заточить. Указал ею на дверь. На календарик. — Там в щели виднеется шлейф, ну и я его…

— Так это ты вчера в темноте?..

— Как чувствовал…

— Они там! — донесся из коридора голос Туза. — Они там, в нашей каюте! Это они!

— Трындец… — прошептал Лис, побледнев.

Первым среагировал Батый. Он вскочил и пронесся до двери — как раз вовремя, чтобы захлопнуть перед носом у Туза и Бюрга. В дверь замолотило, она поддалась… Оскалившись от натуги, Батый вжал ее на место. Уперся ногами в стену, почти растянувшись на полу прихожей.

— Сильнее! — взревел Бюрг за дверью.

— Бюрг! — крикнул я. — Какого дьявола?! Бюрг, что вы делаете?!

— Мессир?.. — кажется, на миг Бюрг опешил.

— А кто еще?!

— Тогда пошли!.. Пошли… С нами!

— Куда?

— Зачем? — прибавил Батый, и тут же за дверью крикнул Туз:

— Бюрг! Это же они! Там тоже они, только маскировались! Они хотели нам с Пацаком помешать! Сломали наш индикатор… Там — они!

На дверь навалилось с новыми силами…

— Бюрг, Бюрг! — заголосило в коридоре. — Мы только что!.. Смотри!..

— Два?

— Бюрг! Бюрг! Там…

— Держите выход! — рявкнул Бюрг. — Дай мне!

Напор по ту сторону двери ослаб.

Звук бегущих шагов… Крики…

И вдруг дикий вопль:

— ЛЕ–ЗУ–У–УТ!!!

Грохот, и звон осыпающегося стекла…

Крики и шаги…

Они то приближались к нашей двери, и тогда мы наваливались на дверь, — но шаги затихали в стороне или проносились мимо.

Иногда были вопли. Иногда кто–то стонал…

Старенькие механические часы Батыя показывали, что прошло сорок минут, но они определенно врали. Прошла целая вечность.

И снова шаги…

— Навались!

Но Батый вдруг вскинул руку. Прижался к двери ухом. Побледнел.

— Стреляют… — шепнул он.

Теперь и я различил. И еще голоса…

— Что там? — шепнул Лис, пробиваясь к двери.

— Тихо ты…

Но кажется, все стихло.

— Батый?..

Батый напряженно вслушивался, наконец оторвал ухо от двери — и в этот миг с той стороны на дверь навалилось так резко, что нас троих отбросило, дверь пошла внутрь…

Батый с разгону бухнулся в дверь плечом, навалился, загоняя ее обратно.

— Кровати! Тащите кровати!

— По–хорошему откройте, суки! — заорало в щель. — Автомат! Дайте сюда! Дай сюда очередь!

— Господи, — побелел Лис. — У них там автомат… Они кого–то уже…

— Кровати!!! — заорал Батый. — Иначе они через дверь…

— Лис!!! — заорал я.

Я был уже в спальне, пытался выдрать из пола привинченную кровать…

— Сюда, сюда! — надрывался кто–то за дверью. — Они там! Сюда! Автомат — сюда!

Мы с Лисом пытались протащить кровать в проход, когда где–то вдали за дверью проорало: