Хочешь Жить - Стреляй Первым - Виктор Тюрин

— Я, мистер, очень неприхотлив в еде, — в первую очередь заверил меня Тим, когда я продолжил разговор о подготовке к путешествию. После чего хозяйственный парень выдал перечень основных продуктов и список кухонной утвари и снаряжения, необходимых для путешествия. После чего начал деловито прикидывать, в каком из магазинов покупки нам выйдут дешевле. Я смотрел на хозяйственного и делового не по летам паренька и диву давался. Дай ему соответствующее образование и начальный капитал, при его хватке он себе к двадцати годам точно миллион сколотит. И дети у него такие же будут. Все в папу. Потомственные миллионеры. Сейчас я мог позволить себе усмехаться прежним мыслям — страхам, когда думал, с какими трудностями придется столкнуться, заботясь в пути о ребенке. Закончив с хозяйственными вопросами, попробовал узнать у него о пути к желез?ной дороге, но это было вне круга его интересов, поэтому он просто ничего не знал об этом, зато я узнал, зачем уехал шериф. Тот уехал, оказывается, в соседний город, который раз в пять больше этого (оценка ребенка), чтобы попросить выделить городу отделение рейнджеров в связи с надвигающейся войной скотоводов. Также я узнал, что сам шериф крутой мужик и у него есть стопка афишек с описанием преступников, среди которых есть Джек Льюис. Время от времени наиболее свежие он вывешивает для всеобщего обозрения, но ветер и некоторые глупые ковбои, срывают их. Ветер просто так, а ковбои — на папироски. Мальчишка знал не только всех известных преступников и премии за их головы, но и подробные описания их 'подвигов'. Для него они были, что для меня в детстве герои сказок.

Когда Тим уснул на настоящей кровати под настоящим одеялом, я еще раз проверил, заперта ли дверь, задул свечу, потом поставил стул напротив окна. Затем, приоткрыв окно на треть, уселся, закинув ноги на низкий подоконник. Правда, перед этим я с некоторой долей зависти смотрел на уютно сопящего мальчишку, почти с головой накрытого одеялом.

'Красивым и мягким. Это ж надо! Кстати, ему хорошо подходит определение: мальчик — мужчина. Кстати, оно ко многим тут подходит. Взять же того же Барта. Или этого отморозка Билли. Что тому, что другому, лет по двадцать, а ведут себя как дети. Один трус, пытающийся себя как-то выразить, другой хулиган, задирающий всякого, кто попадется у него на пути. Радует только то, что они предсказуемы. Несложно угадать их мысли и предугадать их действия. Плохо то, что у этих детей оружие, и они, как все дети, пытаются доказать всему миру свою крутость. А взять меня? Я ничем не лучше их. Всю свою жизнь доказывал, какой я крутой. И так же как они, с оружием в руках. Правда, меня долго и упорно учили, что сила хороша только в том случае, когда над ней стоит разум, умеющий оценивать и контролировать ситуацию. К тому же меня учили на ошибках других людей, здесь же люди познают все на своих ошибках. А револьвер — очень жесткий учитель. Не дает часто ошибаться. Одна — две ошибки и тебя уже везут на кладбище'.

Несколько раз за ночь я просыпался и менял позу, но разбудил меня все-таки мальчишка. За окном уже светало. Свежий, прохладный ветерок холодил лицо и грудь, сквозь распахнутую до пупа рубашку. Не успел я спустить ноги с подоконника, как прокукарекал петух. Где-то невдалеке грохотала тяжелогруженая повозка. Голос возничего во все горло подстегивал лошадей, сопровождая свои выкрики хлопаньем хлыста. Из-за соседнего дома раздался рассерженный женский голос: — Том! Где ты негодный мальчишка?! Том Перкинс, живо…!

Слова резко оборвались, видно женщина вошла в дом. Несколько раз потянувшись, разминая затекшие члены, потом спросил: — Как спалось, парень?

— Как в раю, Джек.

Когда мы знакомились, я назвал ему это имя, чтобы не было лишней путаницы.

— Как ты думаешь, Тим, сколько сейчас времени? — спросил я паренька, направляясь к умывальнику.

— Петух тетки Молли пропел, значит, пол шестого или около того.

Пока я плескался, разбрызгивая воду, он стоял у окна, смотря на улицу. Натянув рубашку и заправив ее в штаны, я подошел к нему.

— Смотри, Джек. Келли Брайт взялся с утра за работу. Интересно сколько он гробов сколотит? Я вчера слышал выстрелы, а ты?

— Два сколотит.

— Откуда ты знаешь? — на его лице было написано простое детское удивление.

— Как ты насчет петуха и времени знаешь, так я насчет гробов.

Его взгляд снова стал серьезным и внимательным, некоторое время он смотрел на меня, потом его взгляд снова упал на улицу.

— Смотри, Маргарет идет!

По его голосу можно было судить, что он неравнодушен к этой женщине. Разница была у них лет в тридцать пять, поэтому вариант о любви с первого взгляда можно было сразу отбросить. Невысокая, плотная женщина в оранжевом платье и несуразной шляпке с искусственными цветами, шла с корзинкой, висевшей на руке и прикрытой чистой льняной тряпицей. Вот она поздоровалась легким кивком головы, с мужчиной спешащим ей навстречу: — Доброго вам здоровья, мистер Торчетт.

Тот ответил ей плавным кивком головы, одновременно взявшись двумя пальцами за поля шляпы: — И вам того же миссис Брайн.

Оторвал меня от этой деревенской идиллии голос Тима: — Джек, когда мы пойдем завтракать?

— Ты с ума сошел, парень. Сам же говоришь еще шести утра нет. Люди только глаза продрали. Проснулся бы в девять, сразу же и пошли.

Мальчишка посмотрел на меня так, будто видел первый раз в жизни, а потом спросил: — А почему в девять? Охотники до восхода солнца уходят, а Хэч их перед этим завтраком кормит.

'Мать твою! — мысленно ругнулся я и тут же попытался оправдаться: — Так я думал позавтракать и в магазин зайти. Чтобы не ходить лишний раз.

— А! — лицо мальчишки просияло. — Я слышал, что в больших городах магазины позже открываются. У нас не так. Нам работать надо с утра до вечера, чтобы выжить в этом несовершенном мире.

При этом лицо мальчика приняло серьезное выражение. Судя по всему, мальчишка позаимствовал фразу у кого-то из взрослых. Спустившись вниз и вернув ключ хозяйке отеля, мы отправились завтракать. Не успели пройти и пяти метров, как я заметил, что люди, идущие нам навстречу, словно невзначай, стали переходить на другую сторону улицы или резко сворачивали в первую попавшуюся дверь магазина. И только на приличном расстоянии, у порогов своих домов или у входа в магазин, продолжали стоять любопытные горожане. Уже на подходе к салуну, Тим не утерпел, заскочил в конюшню. Только после обстоятельного разговора с конюхом, заверившего его, что все хорошо, мы, наконец, смогли добраться до салуна. Хэч радостно осклабился при виде нас, приветственно замахал рукой. Тим тут же направился к нему обсудить наше меню на завтрак, а я подошел к Барту, сидевший за столом с кружкой дымящегося кофе. При виде меня он привстал, коснулся полей шляпы в знак приветствия, я ответил ему тем же. Присев к его столу, я коротко обрисовал ситуацию, добавив в конце, что через пару часов мы уедем, чем несказанно порадовал его. Сославшись на дела, он тут же убежал. Позавтракав, мы пересекли улицу и вошли в магазин Саммерса. Мы вошли в лавку под испуганно — любопытным взглядом хозяина и настороженными взглядами двух покупателей — ковбоев, которые до нашего прихода выбирали себе рубашки. Я обежал глазами магазин. Самый разнообразный товар наполнял полки и грудами был свален в углах. Трудно было бы придумать какую-либо принадлежность фермы, сарая, хлева, конторы, кухни или гостиной, которой бы не было здесь. Одежда, провизия, седла, сбруя и сельскохозяйственные инструменты, ружья, скобяные товары, веревки, шляпы и бутылки с фруктовой водой, представляли странное для моего глаза смешение.