Три чашки чая - Грег Мортенсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Туаа помог Грегу забраться на недавно сооруженную канатную дорогу. «Это был обычный деревянный ящик, — вспоминает Мортенсон. — Нечто вроде большой тары из-под фруктов, сколоченной несколькими гвоздями. Нужно было забраться в этот ящик и тянуть за канат, стараясь не думать о страшном скрипе и скрежете. Нужно было не думать и о том, что, если трос оборвется, ты сорвешься. А если сорвешься — погибнешь».
Мортенсон медленно продвигался по стометровому канату. Ящик раскачивался на ледяном ветру. В лицо били водяные брызги. В тридцати метрах под ним река Бралду ворочала огромные камни — он этого не видел, но отлично слышал. И вдруг Грег увидел сотни людей на другом берегу. Казалось, вся деревня вышла его встречать. На самой высокой точке скалы показался знакомый силуэт: бородатая голова, словно огромный валун, сидела на широких плечах. Хаджи Али с тревогой наблюдал за тем, как Мортенсон неуклюже перебирается через реку.
Внучка Хаджи Али, Джахан, хорошо запомнила тот вечер. «Многие альпинисты давали обещания народу Бралду, но, вернувшись домой, тут же забывали о них. Дед много раз говорил мне, что доктор Грег — не такой. Он обязательно вернется. Но мы не ожидали, что это произойдет так скоро. Я была поражена, снова увидев этого высокого человека. Он не был похож ни на кого. Он был… удивительным».
Когда жители Корфе окружили шумной толпой ступившего на берег Мортенсона, Хаджи Али громко произнес благодарность Аллаху за то, что его гость вернулся благополучно.
Они обнялись. Грег вспомнил, что человек, издалека казавшийся ему таким большим, достает ему лишь до груди.
«МНОГИЕ АЛЬПИНИСТЫ ДАВАЛИ ОБЕЩАНИЯ НАРОДУ БРАЛДУ, НО, ВЕРНУВШИСЬ ДОМОЙ, ТУТ ЖЕ ЗАБЫВАЛИ О НИХ».
Усевшись около очага в доме Хаджи Али — там же, где, обессиленный и измотанный, он сидел в прошлом году, — Мортенсон почувствовал себя как дома. Его окружали люди, о которых он думал все время, пока рассылал заявки на гранты и письма-просьбы к знаменитостям. Сюда он мечтал вернуться, чтобы выполнить свое обещание. Ему хотелось сразу же все рассказать Хаджи Али, но нужно было уважать законы гостеприимства.
Сакина подала Мортенсону поднос с печеньем и чаем с маслом. Грег разломал печенье на кусочки, взял один и передал поднос дальше, чтобы все жители Корфе могли принять участие в трапезе.
Хаджи Али дождался, пока Мортенсон сделает первый глоток, затем, улыбаясь, хлопнул его по колену. «Cheezaley? — воскликнул он, как в прошлом году. — Какого черта?» Но на этот раз Мортенсон не растерялся: он не был ни болен, ни обессилен; он целый год трудился, чтобы вернуться сюда с хорошими новостями — и сумел это сделать!
«Я купил все необходимое для постройки школы, — произнес он давно отрепетированную фразу на балти. — Лес, цемент, инструменты. Все уже в Скарду». Он посмотрел на сидящего рядом с ним Чангази, хранителя бесценного груза — пакистанец невозмутимо макал печенье в чай. В этот момент Грег испытывал теплые чувства даже по отношению к нему. В конце концов, Чангази все-таки доставил его в Корфе. «Я вернулся, чтобы выполнить свое обещание, — сказал Мортенсон, глядя Хаджи Али прямо в глаза. — Надеюсь, мы скоро начнем строительство, иншалла».
НА ЭТОТ РАЗ МОРТЕНСОН НЕ БЫЛ НИ БОЛЕН, НИ ОБЕССИЛЕН. ОН ЦЕЛЫЙ ГОД ТРУДИЛСЯ, ЧТОБЫ ВЕРНУТЬСЯ СЮДА С ХОРОШИМИ НОВОСТЯМИ — И СУМЕЛ ЭТО СДЕЛАТЬ!
Хаджи Али сунул руку в карман жилета и принялся рассеянно перебирать табак. «Доктор Грег, — сказал он на балти. — Милостью Аллаха ты вернулся в Корфе. Я верил, что ты приедешь, и говорил об этом так же часто, как с гор дул ветер. Вот почему мы каждый день обсуждали нашу школу, пока ты был в Америке. Мы очень хотим, чтобы в Корфе была школа. — Хаджи Али поднял глаза на Мортенсона. — Но мы приняли такое решение. Прежде чем горный козел сможет подняться на К2, он должен научиться переправляться через реку. Прежде чем строить школу, мы должны построить мост. Это необходимо Корфе».
«Zamba? — переспросил Мортенсон, надеясь, что ослышался. — Мост?»
«Да, большой каменный мост, — подтвердил Туаа. — Чтобы мы могли привезти школу в Корфе».
Мортенсон сделал большой глоток чая, обдумывая эти слова…
Глава 9
Время перемен
Друзья мои, почему не наложен запрет на прекрасные глаза прекрасных женщин? Они разят мужчин, как пули. Они смертельны, как острый меч.
Граффити на старейшем в мире буддистском изваянии, долина Сатпара, БалтистанМеждународный аэропорт Сан-Франциско был заполнен женщинами, которые волокли за собой ребятишек. Приближалось Рождество, и тысячи людей спешили на рейсы, чтобы успеть попасть к родственникам вовремя. В воздухе почти физически ощущалась паника. Неразборчивый голос диктора объявлял задержку одного рейса за другим.
Мортенсон подошел к багажному конвейеру и стал дожидаться, когда к нему подплывет его полупустой армейский вещмешок. Он то и дело оглядывался на встречающих, надеясь увидеть Марину. Он выискивал ее глазами в толпе с того самого момента, как сошел с самолета, прилетевшего из Бангкока. На его лице блуждала легкая полуулыбка, как у всех возвращающихся. Но он никак не мог найти свою женщину среди сотен встречающих.
За четыре дня до этого он позвонил Марине из Равалпинди, правда, связь была очень плохой. Мортенсон был уверен в том, что она собиралась встретить его в аэропорту. Но заказанные им шесть минут закончились прежде, чем он успел повторить номер рейса. А денег на повторный звонок не было. В аэропорту он подошел к автомату, набрал номер и услышал голос автоответчика. «Привет, дорогая, — сказал он, удивившись напряженности собственного голоса. — Это Грег. С Рождеством! Как ты? Я скучаю по тебе. Добрался до Сан-Франциско и решил позвонить…»
В этот момент Марина подняла трубку.
«Грег, — сказала она, — привет».
«Привет, — ответил он. — У тебя все в порядке? Твой голос…»
«Послушай, — сказала Марина. — Нам нужно поговорить. После твоего отъезда кое-что произошло. Мы можем пообщаться?»
«Конечно, — согласился Мортенсон и почувствовал, как взмокла рубашка на спине. Вспомнил, что уже три дня не мылся. — Я еду к тебе». Повесил трубку и вышел из кабины.
Ему было тяжело возвращаться домой: школа в Корфе не построена. Но мысли о Марине, ее дочерях Блейз и Дане скрасили долгий перелет. В конце концов он возвращается к любимым людям, а не бежит от неудач…
ПО ДОРОГЕ ОН ОБДУМЫВАЛ СЛОВА МАРИНЫ, ПЫТАЯСЬ НАЙТИ В НИХ КАКОЙ-ТО ДРУГОЙ СМЫСЛ, КРОМЕ ОЧЕВИДНОГО: ОНА ЕГО БРОСИЛА.
На автобусе он добрался до ближайшей электрички, дождался поезда и оказался в Сан-Франциско. По дороге он обдумывал слова Марины, пытаясь найти в них какой-то другой смысл, кроме очевидного: она его бросила. Он несколько месяцев ей не звонил, это правда. Но она должна понять, что у него просто не было денег на международные звонки! Он все объяснит. И они вместе уедут куда-нибудь, ведь на банковском счету у него еще остались деньги.
От аэропорта до Марининого дома он добрался за два часа. Солнце уже село. Все дома были украшены к Рождеству. Дул легкий морской бриз. Мортенсон поднялся по ступенькам дома.
Она открыла дверь, легонько обняла его и остановилась на пороге, не приглашая войти.
«Я хочу тебе кое-что сказать… — тихо произнесла она. Мортенсон молча ждал продолжения. — Я снова встречаюсь с Марио».
«Марио?» — переспросил Грег.
«Я ХОЧУ ТЕБЕ КОЕ ЧТО СКАЗАТЬ, — ПРОИЗНЕСЛА ОНА. МОРТЕНСОН МОЛЧА ЖДАЛ ПРОДОЛЖЕНИЯ. — Я СНОВА ВСТРЕЧАЮСЬ С МАРИО».
«Ну, ты его знаешь. Марио, анестезиолог».
Мортенсон смотрел на нее.
«Мой старый приятель Помнишь, я рассказывала тебе…»
Марина продолжала говорить. Наверное, она действительно упоминала о Марио в те вечера, что они вместе проводили в отделении «Скорой помощи», но это имя ничего для него не значило. Он смотрел на ее губы, ее сочные красивые губы, самые красивые на свете…. Он никак не мог сосредоточиться…
«Я заказала тебе комнату в мотеле».
Она все еще говорила, но Мортенсон повернулся и пошел прочь. На улице совершенно стемнело. Легкий вещмешок, веса которого он раньше почти не замечал, неожиданно стал давить на плечи тяжелым грузом. Он еле передвигал ноги. К счастью, за углом оказалась вывеска мотеля.
В пропахшей табаком жалкой комнатушке, которую он снял на последние деньги, Грег принял душ, потом принялся рыться в вещмешке в поисках чистой футболки. Выбрав подходящую, он заснул, даже не выключив свет и телевизор.
Он буквально провалился в сон, но через час его разбудил стук в дверь. Мортенсон вскочил с постели, не понимая, где находится и что происходит. Ему показалось, что он все еще в Пакистане. Но по телевизору по-английски говорили о каком-то человеке по имени Ньют Гингрич.[32] Мелькали предвыборные плакаты, которые казались чем-то удивительным и чужим.
