Тайна пролива «Врата скорби». Том второй - Василий Лягоскин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арчелия повернулся к полковнику, а тот уже сам подходил; вместе с Оксаной. И тоже, очевидно, с новостями. Но сначала Кудрявцев внимательно выслушал предложение Георгия и одобрительно кивнул; даже сходу перечислил несколько необходимых свойств будущего спецснаряжения – пуленепробиваемость, способность распределять ударную силу по всей поверхности… На вопросительный жест профессора тут же пояснил:
– Пуля, даже если не пробьет броник, может переломать ребра, или куда там она попадет.
– А как же представить себе такое чувство – что в тебя стреляют, и что эта самая сила растекается?..
– Очень просто, – немного грустно ответил командир, – если в тебя уже так стреляли. Показал бы я тебе, Георгий Георгиевич, какие шрамы остаются потом, но… Сюда я попал целехонький, как и все остальные… А еще можно попробовать придать свойства односторонней, или вернее избирательной проницаемости.
– Опять! – воскликнул про себя профессор Арчелия, – что же так мне это словосочетание покоя не дает?
Кудрявцев тем временем объяснял супруге:
– Это когда материал пропускает только чистый воздух, а назад – продукты дыхания; может, кто-нибудь нам химическую войну объявит… Хорошо, – решительно кивнул он, – вот и займемся экспериментами. Только сейчас продемонстрирую, что мы с Оксаной и Малышом придумали.
Он надел на руку какой-то механизм, сравнимый с наручными часами – рядом с другим, похожим. Про второй профессор уже знал – это было устройство перевода, которое «понимало» даже неандертальский язык.
– А это, – с понятной гордостью воздел кверху с двумя ремешками командир, – устройство дальней связи или, проще говоря, рация. Вот я сейчас с Малышом и свяжусь.
– Да вы что?! – поразился Арчелия, – это же собака!
– Какая разница? – улыбнулся Кудрявцев; вслед ему улыбнулась Оксана, на запястье которой тоже «красовался» браслет, – главное, чтобы он услышал, а команду он точно поймет.
Показалось Георгию или нет, но после возгласа полковника: «Малыш», – кто-то рядом довольно заворчал, а после следующей его фразы коротко и внушительно гавкнул.
– Ко мне! И прихвати с собой… любимую поварешку Зины Егоровой.
Полковник Кудрявцев видимо сообразил, что команда была слишком уж… Но было поздно. Где-то недалеко из лагеря послышался возмущенный крик, и почти сразу показался алабай с упомянутым предметом в зубах. Следом спешила разъяренная повариха. Она бы, наверное, не постеснялась излить свое недовольство на Кудрявцева – не посягай на священное! – но и ее гнев, и изумление Георгия куда-то пропали, когда сквозь завесу дождя послышался далекий шум автомобильного двигателя. Все собравшиеся под лабораторным навесом, и в первую очередь – понял Арчелия – командир, облегченно вздохнули. Это могла быть только «Витара» со второй разведгруппой, которая так и не вернулась вчера из рейда. Такую возможность – с ночевкой – никто не исключал, но как приятно было сознавать, что товарищи возвращаются домой целые и невредимые; да еще с каким-то явно хорошим результатом. Это профессор сразу понял по довольному лицу командира группы Юры Холодова, первым выскочившим из автомобиля.
Полковник Кудрявцев уже был строгим и сугубо официальным, и Георгий его понимал – как иначе должен принимать рапорт подчиненного начальник?
– Есть! – воскликнул Холодов, едва остановившись перед Кудрявцевым, – есть там люди, товарищ полковник.
– Много? – задал тут же главный вопрос командир.
– Не знаю, – немного стушевался Юрий, – самих-то людей не видели; прячутся, наверное, от медведей – вот этих там немеряно. Но в трех местах дымки точно были. И это не пожары! Один вчера потух, а сегодня снова разгорелся. И еще… Озеро там в горах обнаружили – красота неописуемая. Севан и Иссык-Куль рядом не стояли.
– И водичка теплая, – подсказал тайский чемпион.
– Искупались, что ли? – грозно нахмурил брови командир. Впрочем, глаза его смеялись – он был рад и вернувшимся целыми и невредимыми разведчикам, и известиям о выживших.
– Немного, – теперь тушевался Самчай, – но это не главное.
– А что главное? – подступила к полковнику Егорова, уже вооруженная половником.
– А вот, Сергеевна, принимай, – Холодов распахнул дверцу багажника «Витары» и на траву хлынула серебристая река из огромных рыбин, которыми багажник был заполнен доверху.
Повариха, ошеломленная этим потоком, даже не стала ругаться на парня, обрушившего его на землю; она нагнулась и подцепила за жабры рыбину, которая почти доставала сейчас до земли, в то время, как морда почти сравнялась с лицом Зинаиды. И как только она подняла одной рукой такого монстра?
– Форель, – восхищенно протянула она, – самая настоящая форель. И к тому же икряная! Как же вы наловили столько?
– Очень просто, – не стал делать тайны Холодов, – там из озера река вытекает… ну как река – ручей. Так эта форель целыми волнами вверх по течению в озеро плывет. Аж прыгает вверх на перекатах. Так что подставляй сеть… То есть, сети у нас конечно не было, так что мы куртку подставляли, вот его куртку, – он показал на майора Цзы, который пока не сказал ни слова, поскольку, как небезосновательно подозревал Арчелия, по-русски понимал пока очень мало
– Потому что его куртка самая большая, – закончил Холодов.
– Ну что, мои дорогие, – обвела всех взглядом Зинаида, – часа полтора у вас еще на ваши игрушки есть.
– А потом? – робко попытался отсрочить какое-то мероприятие профессор Арчелия.
– А потом приглашаю всех на уху, – Егорова подняла кверху тяжеленную рыбину, демонстрируя всем недюжинную девичью силу, – вместе с солнышком!
Солнце действительно прорвалось сквозь тучи, обозначив окончание очередного дождя.
Глава 40. Профессор Романов. Первый европейский язык
Сказать, что вчерашняя уха была вкусной – это не сказать ничего! Девушки наперебой осыпали Егорову комплиментами и просьбами записать рецепт – когда-то ведь им тоже придется готовить на персональной кухне. И, судя по всему, очень скоро – вон как комендант старается. Работа кипела сразу в нескольких местах; один из углов внешней, самой высокой стены уже заведен (так выразился сам Ильин) и скоро начнет с угрожающе скоростью расползаться в обе стороны, отгораживая будущий лагерь (или город – просто еще к такому названию не привыкли) в первую очередь от неандертальского стойбища.
Парни рецептов, естественно, не просили, но оценили мастерство поваров не менее горячо. И похвалами, и, в первую очередь, очередью за добавками. Разрумянившаяся в свете огней от очагов Зинаида обещала утром удивить еще раз. И ведь удивила – выставив на завтрак противни с запеченной форелью. Что уж она добавляла в нее, Алексей Александрович так и не узнал, но то, что добавки на этот раз всем не хватило, отметил. Может потому не хватило, что большую часть сырой рыбы успел перехватить Валера Ильин, пообещавший к понедельнику не менее вкусную копченую форель?
Егорова это соревнование подхватила, пообещав, в свою очередь, на завтрак воскресенья бутерброды со сливочным маслом и красной икрой.
– Надо же, – удивился профессор, – большинство ведь там, в России, да и в других странах, если и ели икру, то только по большим праздникам. А здесь восприняли как должное.
– Только, – вздохнув, пожаловалась Зинаида, – соль кончается, Александр Николаевич.
– Как? – удивился полковник, – там же четыре мешка было!
– Так Валерий Николаевич сколько тратит на свои копчения? – мстительно перевела стрелки на соперника по кулинарному искусству девушка.
Профессор вспомнил, как в первый день их появления в этом мире в ванну с мясом для копчения щедрыми горстями отсыпала соль… как раз таки сама Егорова и улыбнулся, ожидая ответного выпада со стороны коменданта. Кудрявцев спору разгореться не дал:
– Понятно, Зинаида Сергеевна. Будем искать выход из положения. Хотя бы у наших «союзничков» спросим. Они-то ведь где-то соль берут? Вот Алексей Александрович и спросит.
Командир одарил профессора такой невинной и дружелюбной улыбкой, что у того невольно заныло под ложечкой – Романов разглядел в улыбке и добрую порцию иронии, и обещание чего-то необычного. Все разрешилось у «Эксплорера», точнее у прицепа, который теперь был защищен не хуже автомобиля. Прозрачный колпак над сиденьями был теперь сплошным, так что непонятно было, как теперь можно попасть внутрь. Дверей у монолитной прозрачной поверхности не наблюдалось.
– Все очень просто, – Анатолий с гордым видом, словно это он придумал («А может и придумал, – подумал профессор, – этот может»), поднял сразу весь колпак – так он откидывается, например, у мотоциклетной коляски, и закрепил его какой-то хитрой защелкой, – прошу!
Это он сказал профессору, но тот замазал руками: «Не хочу даже пробовать!».